Макс воодушевился, направился туда. Переставил корзины. Дмитрий наблюдал с любопытством и опаской. Вытянув шею, следил, как Макс дернул на себя крышку люка, включил свет внизу и заглянул под пол. Присвистнул.
– Что? – Аделия присела рядом с ним на колени, тоже посмотрела вниз.
Первое, что бросилось в глаза – облицованные полированными панелями стены, аккуратные ряды металлических стеллажей, как в супермаркетах, с перфорированными креплениями, позволяющими регулировать высоту полок. Высокие короба под овощи, сейчас пустые, серая крышка ледника.
Аделия повернулась к Максу:
– Все переделано. Я все иначе видела.
– Ну, конечно, переделано, – Дмитрий пожал плечами. – Света сама придумывала дизайн… А что происходит-то?
Аделия посмотрела на него снизу вверх:
– Я спущусь?
Дмитрий махнул рукой, вернулся в дом.
Макс помог девушке спуститься вниз. Спустился сам. Уперев кулаки в бока, огляделся:
– Ну, командуй, колдуй-команда. Чего делать-то теперь? – поежился.
Аделия хмурилась. Передвинулась левее, встала ровно под тем местом, где только что стояла. Посмотрела по сторонам.
– Здесь стало просторнее, значит, погреб расширяли. Если так, то ворох соломы, на котором рожала девушка, был вот тут, где банки с вареньем… Лестница там, где ты сейчас стоишь, – она посмотрела на Макса, закусила губу. – Тогда тело младенца закопали вот здесь…
Она указала на ровные ряды консервации у ног капитана. Макс посмотрел в потолок, прикинул.
– То есть ровно там, где стоял призрак, – Вздохнул. – Тут пол вскрывать придется, Адель. Это новое покрытие, максимум лет десять ему.
Девушка молчала, смотрела на потемневшие доски.
Макс провел рукой по полу, проверил стыки. Удовлетворенно хмыкнул:
– Ну, вот эту плаху я смогу поднять аккуратно, посмотреть, что там под ней…
– Старый пол, – подсказал Дмитрий. Он заглянул в подпол. – Я прямо поверх застелил.
Макс кивнул.
– А дайте мне ящик с инструментами. Я потом все на место поставлю, в лучшем виде! – покосился на Аделию.
Дмитрий заворчал. Но инструмент спустил. Сам замер на лестнице, положил руки на притолоку.
Макс просунул в щель между плахами гвоздодер, надавил на противоположный край как на рычаг. Дерево вздохнуло и подалось вверх, мягко приподнялось.
– Ты там осторожнее, не сломай доску-то! – советовал Дмитрий.
Макс промолчал, подцепил доску с другой стороны и окончательно оторвал ее о пола, положил тут же, рядом. То же самое проделал с другими досками, очистив от них центр погреба. Под новым полом, действительно, оказались почерневшие от времени доски. Плохо струганные, серые, но еще вполне крепкие – Макс поковырял ломиком. Посмотрел на Аделию:
– Точно здесь?
Девушка медленно кивнула.
Макс подцепил доску и дернул к себе, приподнял. Подпер ломиком и заглянул под доску. Из ящика с инструментами достал фонарик, посветил.
– Не трогай! – Аделия успела крикнуть до того, как он запустил под пол руку.
Капитан покосился на нее, вздохнул:
– Я что, дурак по-твоему? – Шумно выдохнул, сел на пол. Посмотрел на Аделию, прищурился мрачно и попросил: – Где там у тебя телефон Громова?
Девушка молча активировала экран, нашла номер в списке контактов и положила в раскрытую ладонь Макса. Капитан набрал номер.
– Александров, ты время видел? – Сонный голос старого товарища.
– Звездочку на погоны хочешь? – вместо приветствия спросил.
Прислушался, как прошелестело в динамиках. Громов откашлялся:
– Рассказывай, чего там у тебя.
Макс ухмыльнулся и назвал адрес:
– Мумифицированные останки ребенка. Приезжай с криминалистами, короче.
Макс перевел взгляд на Аделию, поймал ее испуганный взгляд и кивнул.
Громов появился в гостиной, тихо выругался и сел в кресло напротив притихшей Аделии – девушка по-прежнему куталась в плед, грела руки об очередную кружку чая, заботливо поставленную перед ней Кариной. Поджав ноги, устроилась на диване, Макс устроился рядом.
– Как я понимаю, смысла спрашивать, как вы нашли тело и какого вы туда полезли, нет? – он перевел взгляд на Макса.
Тот пожал плечами:
– Отчего ж, спроси. Криминалисты будут читать вместо бульварного романа.
Громов чертыхнулся, поморщился:
– Хренушки тебе, а не литературная слава, Александров. Я уже написал, что затеяли ремонт…
– Да, мы такие затейники, ремонт только в семь утра первого января и затеваем, – Макс потянулся, положил руку на плечо Аделии и многозначительно посмотрел на Громова. Тот мрачно вздохнул:
– Знаешь, я не такие странности в протоколах встречал. Но готов выслушать от тебя версию пореалистичнее…
– Не, твоя сойдет вполне.
Криминалисты занесли черный пакет с телом: Аделия сжалась. Громов проследил за ней взглядом, пояснил:
– Новорожденная девочка, естественная мумификация. Предполагаем, что рождена недоношенной, но жизнеспособной. По крайней мере по внешним признакам. Причину смерти пока установить нельзя, будут работать патологоанатомы… Но пролежала она здесь очень долго…
– Как долго? – Аделия посмотрела на него.
Громов пристально изучал ее. Но вопросы, мучившие его, задавать не стал.
– Лет восемьдесят. Или около того… Ткань сорочки, в которую она была завернута, истлела, но сохранилась бирка в шве. Похоже, что 1941. Дата изготовления. Но это все на глазок говорю, опираясь на опыт и чуйку криминалистов, без экспертизы точнее не скажу.
– О, Господи… – Аделия отшатнулась, прикрыла рот рукой.
Громов порывисто встал:
– В таких делах лучше не к господу взывать, а к хозяину преисподней, – мрачно посоветовал. Посмотрел на Макса: – Так, мы закончили. Вы оба будьте на связи. Погреб не трогать, ничего не зашивать. Возможно, потребуется дополнительный осмотр места происшествия…. В общем, Макс… Сам все знаешь.
Капитан кивнул.
Громов покосился на кухню, где приглушенно переговаривались родственники Макса, спросил:
– Ты там с выписками-то разобрался?
– Разобрался…
Громов удивленно вскинул голову:
– Что и воровайку своего вычислил?
– Вычислил.
– Угу. То есть помощь тебе моя не нужна? А то я могу шугануть при необходимости.
Макс покачал головой:
– Да не, я сам уже.
Когда Громов скрылся в коридоре, Аделия прошептала:
– Она заранее знала, что задушит девочку. Заранее приготовила ей могилу. И задушила свою внучку. – Девушка повернулась к Максу. – Она назвала ее Анечкой. И задушила.
Капитан взял ее руки в свои.
– Все, успокойся. Ты выполнила просьбу призрака, имя ее узнала. Выдохни. А то так с ума сойти можно… Хочешь, отвлеку тебя веселой историей? Выписки-то мои спалили!
Он показал пальцем на обожженные клочки бумаги в камине. Аделия ахнула:
– А как же? А что же ты Громову сказал, что все нормально.
– Так все и есть нормально, – он полез в задний карман джинсов, достал блокнот, потряс им: – Я ж тоже не дурак, я все нужное выписал.
– И кто?
Макс лукаво ухмыльнулся:
– Погоди. Сейчас будет цирк и кони.
Поцеловал ее в губы, оправил футболку, распрямился. И крикнул, вложив в голос начальственный гнев и недовольство:
– Эй, народ, а кто мои документы спалил?! – виртуозно вытащил из золы обгоревшие обрывки и положил на столик перед Аделией. Подмигнул.
Девушка удивленно уставилась на него, перевела взгляд на подтягивающихся в гостиную родственников: Геннадий и Александра, Дмитрий и Иван зашли с улицы – запирали ворота за уехавшими машинами следственного комитета и криминалистов, сверху спустились потрёпанный вчерашней пьянкой и мрачный Данила с женой. Последними на кухню зашли Светлана с Риммой.
– Че орешь? – Данил поморщился, плюхнулся в кресло и вытянул ноги. Икнул.
– Я спрашиваю, кто документы сжег? – Макс кивнул на разложенные перед Аделией обрывки: они выглядели так, будто он пытался их склеить.
– А что это? Что-то важное? – его отец приблизился, посмотрел на бумаги. С недоумением перевел взгляд на сына.
Макс раздраженно кивнул. Аделия в который раз обратила внимание, с каким актерским азартом он играл роли. Вот сейчас.
– Да, важное. Я вчера упоминал, что это распечатки выписок с ваших банковских карт.
Отец раздраженно повел плечом:
– Я уже говорил тебе, что не одобряю эти твои игрища в Шерлока Холмса, – отец отошел, направился к выходу.
– Не одобряй. Но вор находится в этой комнате. Смотрит сейчас на меня честно, уверенный, что замел следы, и что никто ничего не найдет. Потому что выходные. А за это время он перепрячет деньги надежнее. – Он отошел к камину. – Вчера я упомянул, что на этих распечатках есть данные о воре. И специально оставил их в гостиной. Чтобы вор на них отреагировал. Забрал их, уничтожил. Потому что ни для кого другого они никакой ценности не представляли.
– Точно, Эркюль Пуаро… недоделанный, – проворчал Данила, потянулся к графину с водой. Плеснул в стакан и выпил залпом.
Макс равнодушно наблюдал за ним.
– Есть такое. Ты, Данил, кстати, был моим первым подозреваемым, – он с удовольствием наблюдал, как брат прыснул водой, закашлялся.
Марина неодобрительно покосилась на Макса, постучала мужа по спине. Пробормотала:
– Совсем уже рехнулся, Макс?
– Ничего не рехнулся! – Александра оживилась. – Он постоянно к Генке цепляется, как узнал, что вы нам квартиру оставили, все обиженным себя считает. Вот и отомстил!
Дмитрий помрачнел:
– Данил, это правда?
Парень рассеянно растер переносицу, усмехнулся:
– Я знал, что вам как бельмо на глазу. Вечное напоминание о том, что одна семью разрушила, другой бросил беременную жену. – Он зло щурился, сжимал и разжимал кулаки. – Я всегда для тебя был чужим. Приблудышем. Генка – твой, ты его вырастил, пеленки ему менял. А я так, мимо проходил… И не надо сейчас рассерженную добродетель разыгрывать. Потому что я считаю, да, действительно считаю, что Генке достается не в пример больше.