— Бабушка, отчего они, как я приду, замолкают и уходят? Раньше они разговаривали со мной. Или я зверь какой-нибудь, что они бегут от меня? — И добавил услышанное где-то: — Всё-таки я старший брат. Я в пятый класс перешёл, а они маленькие и должны уважать меня.
Бабушка изумилась таким речам и сказала:
— Уважение не за возраст даётся. Его заслужить надо. А ты, старший брат, как видно, не заслужил. Знаешь, что Анюта про тебя сказала? «Нам надоело, что он всегда прогоняет нас». Они с Гришей обиделись на тебя, и очень серьёзно.
— Раньше не обижались, — уныло проговорил Кирилл, — я их почти всегда прогонял.
— Теперь у них изменился характер, — сказала бабушка, — они повзрослели и стали разбираться, хорошо или плохо поступает их старший брат. У них появилось чувство собственного достоинства. И мне это очень нравится.
Бабушка заметила, что Кирилл последнее время нарочно оставляет подзорную трубу на видном месте, чтобы близнецы её взяли, а они проходили мимо и не глядели на неё. Свою склеили из разноцветной бумаги. И вообще больше ничего не просили у Кирилла, раз он с ними так обращается.
— Они мне говорят: «Ты злой, ты плохой», — выкладывал Кирилл свои обиды бабушке. — Ну и пусть! Они мне тоже не нужны. Возьму уйду в лес, там и буду жить в шалаше.
Он продолжал говорить жалобные слова, пока сам себя не разжалобил до слёз. Вот уйдёт куда глаза глядят, и всё.
Ему хотелось, чтобы бабушка стала беспокоиться, упрашивать: не уходи, мол, пожалуйста. Но бабушка улыбалась, понимая, что никуда он, конечно, не уйдёт. Она была довольна, что наконец близнецы, привыкшие ходить за старшим братом послушными овечками, вдруг возмутились и сами прогнали его от себя.
Пусть Кирилл теперь задумается, правильно ли он живёт. А чтобы ему было легче разобраться, бабушка решила поговорить с ним по душам. Она сказала:
— Давай, Кирилка, рассудим спокойно, как теперь быть. Я думаю: если ты хочешь, чтобы тебя приняли к себе близнецы с Тимошей, иди к ним сам с добром, без зла. Силой ведь не заставишь любить себя и уважать. Ты злишься, мешаешь им играть, а злых никто не любит.
— Да я же не злой, бабушка, — оправдывался Кирилл. — Какой же я злой?
— Дела твои злые, — сказала бабушка. — То город их разорил. То в птиц стрелял из рогатки. Помнишь, как плакала Анюта, когда ты воробья подстрелил?
— Бабушка, так это давно было. Я уже и рогатку выбросил.
— Верно, давно было. Но всё-таки было. А это не забывается. Всё накапливается: и то, как ты их обманывал, и как маме нагрубил, и как прогонял их от себя. В отдельности что-то и забудется, а всё вместе — это твой характер. И твой характер им больше не нравится. Без тепла зёрнышко не пробудится, не то, что человеческая душа… Ты знаешь, как цветёт клён и какие у него семена? — неожиданно спросила бабушка.
— У клёна семена на маленький самолётик похожи, — сказал Кирилл. — Головка и крылышки.
— Верно. Вот оторвутся эти самолётики от ветки и летят. Один самолётик-семянушко упадёт на камень, другой — в тень, куда солнце не заглядывает и земля не прогревается, а третий опустится там, где в меру мягкая земля и в меру пригревает солнце. Лежит семянушко, ждёт, когда придёт ему пора пробудиться. С виду будто неживое оно. Но всё в нём живёт. Всё есть в нём для будущего дерева: и стволик, и листок, и корень. Только бы тепла ему.
И вот пригреет солнышко, что-то дрогнет в семечке, и тонкая стрелка вырвется к свету, И появится на нашей земле новая жизнь, новое деревцо. Сначала крохотное, которое через много лет станет могучим деревом — клёном. И всё потому, что в своё время, когда это дерево ещё было зёрнышком, его согрело солнце.
Всему живому нужно тепло. Не только солнечное. Есть ещё тепло душевное, человеческое. От тепла и рождается тепло ответное…
Скажи, зачем ты обидел близнецов и Тимошу? Зачем разорил их город?
Кирилл нахмурился и жалко заморгал.
— Я и сам не знаю. Не собирался разорять, а разорил. Неудалый я какой-то.
И такое у него в этот момент было огорчённое лицо, что бабушка пожалела его.
— Ну, не горюй, Кирилка, всё наладится. Не горюй.
И улыбнулась добро. Ведь сейчас и Кириллу, огорчённому и виноватому, тоже нужно было тепло, которое способно пробудить тепло ответное.
НА РАБОТЕ
Медвежьи Печи славятся своим пчеловодческим хозяйством. Но не только им одним. Славятся они и большим фруктовым садом. Его заложили вскоре после войны и с тех пор подсаживают саженцы, а между ними сажают клубнику.
Когда зацвела клубника и появились пока ещё твёрдые зелёные ягодки, Анюта с Гришей начали готовиться на работу. Они знают: как только созреет клубника, их позовут её собирать. В прошлом году они её уже собирали. Их обещали позвать на работу и в нынешнем году. И вот наступил день, когда агроном тётя Оля сказала:
— Приходите собирать клубнику.
Тимошу она тоже позвала. Нужно было много народу, чтобы собрать клубнику. Она поспевала как-то сразу. И собирать её нужно было поскорей, чтобы она не перезрела или не размокла, если неожиданно пойдёт дождь. Она тогда прокиснет, покроется плесенью и никуда не будет годна.
Клубника разрослась в саду сильно. Здесь она легко укореняется, потому что место для неё очень удачное. Клубника не любит жары, не любит, чтобы её обдувал сильный ветер. В саду же она защищена и от ветра и от солнца. Вот и растёт тут, разрастается.
Анюта заранее выстирала для работы свой голубой сарафан с белыми аистами. После стирки вышитые аисты сразу ожили, повеселели. Вот-вот взовьются и взлетят на грушу, где аистиное гнездо.
Рано утром вышли из дому трое — Анюта, Гриша, Тимоша — и направились к Медвежьим Печам. Они вышли, когда ещё было прохладно. Клубнику надо собирать на заре, а когда взойдёт солнце, то собирают до тех пор, пока оно ещё не сильно греет.
Тимоше показалась дорога знакомой. Этой дорогой он первый раз ходил с близнецами на пчельник. Тогда они дошли только до изгороди из жёлтой акации и шиповника, теперь же обогнули изгородь и очутились в совхозном саду, где были клубничные грядки.
— А, пришли работнички! — обрадовалась им тётя Оля.
Тётя Оля когда-то училась у бабушки, а недавно кончила сельскохозяйственный институт и вернулась работать в Медвежьи Печи. Она весёлая и всегда приветливо встречает и Гришу и Анюту, как только их увидит.
— Ну, работнички, пошли, я отведу вам участок. Там будете работать самостоятельно.
Она дала им лёгкие плетёные кузовки-корзиночки и объяснила, как полагается собирать ягоды и складывать.
— Надо брать здоровые и крепкие ягоды, — говорила она, — Если попадётся сгнившая, испорченная, её бросьте и затопчите, чтобы из-за неё другие ягоды не испортились. Здоровые ягоды рядом с больной могут тоже заболеть.
По саду разносился необыкновенно тёплый аромат зрелой клубники.
— Вы попробуйте, — сказала тётя Оля, увидев, что «работнички» загляделись на ягоды. — Какая ягодка попросится в рот, вы и не стесняйтесь, съешьте её. А то вам скучно будет работать. Но и про кузовочки не забывайте. Наберёте кузовок — сразу несите в сторожку. Там у вас его примут и новый дадут.
Тётя Оля ушла, и началась работа. Гриша и Тимоша пробовали ягодку за ягодкой, забыв, что и в кузовок надо класть. Каждая ягодка казалась красивой и ароматной, каждая так и просилась в рот, а тётя Оля сама сказала: раз просится в рот, надо её съесть. Только их так много просилось, что скоро губы и руки двух сборщиков побурели от клубничного сока. Они оба далеко опередили Анюту, перебегая от грядки к грядке, от самой заметной ягодки к другой, ещё более заметной, а незаметные, которые таились под зелёными листочками, они пропускали. Думали, что там ничего нет.
Собирать клубнику сноровка нужна. Каждую ягодку полагается с чашелистиком срывать и коротеньким стебельком. Чашелистик — это зелёная чашечка из мелких листочков.
Он разной формы бывает — есть круглые, есть продолговатые, — как и сами ягоды тоже разной формы бывают.
Тётя Оля велела срывать ягоду с чашелистиком, так она лучше сохраняется. А Гриша с Тимошей забыли, что наказывала тётя Оля, срывают как попало. И на длинные клубничные усы — зелёные нити, не обращают внимания. С силой вытягивают ягоды из-под усов, разрезая их пополам жёсткими нитями-усами. Остаётся только тут же съесть такую кашицу. А кузовок-то пуст!
Собирать клубнику дело не простое. Одну ягодку съесть, а двадцать — в кузовок положить. А если наоборот поступать, то и двух кузовков до вечера не соберёшь.
Где цветы и сладкие ягоды, там и пчёлы. Налетают со всех сторон, ползают по размякшим ягодам. Тимоша боится их, отгоняет, отбегает в сторону. Одна пчела рассердилась и ужалила его.
— Ой! — вскрикнул Тимоша и стал ещё сильнее отбиваться от назойливых пчёл, размахивая кузовком и прыгая то в одну сторону, то в другую. А те, как нарочно, вьются около него одного, будто никого другого не могут выбрать. Тимоше уже не до ягод: впору от сердитых пчёл отбиваться. И не наполняется кузовок, руки заняты другим: то пчёл надо отогнать, то ягодку за ягодкой в рот бросить.
У одной Анюты получается всё ладно и умело. Лишь изредка бросает она в рот перезрелую или некрасивую ягоду, а хорошую в кузовок. Она так и землянику в лесу собирает. Пока не наберёт целый кувшин, сама не съест хорошей ягодки.
Клубника в Анютином кузовке чистая, плотная, в чашелистиках, как учила тётя Оля срывать. И пчёлы на Анюту не набрасываются. Потому что она на них не обращает внимания, не отмахивается от них — делом занята, не до них ей.
Анюта отнесла в сторожку кузовок клубники и взяла новый.
— Сколько вы уже собрали? — спросила она Гришу и Тимошу.
Гриша протянул ей кузовок, а там — ни ягодки, только краснеют пятнышки на дне — следы от ягод, которые сначала Гриша положил, а потом, забывшись, съел.
Заглянула Анюта в Тимошин кузовок. И там три незрелых ягодки.
— Мало ягод на грядке, — оправдывался Тимоша. — Там одни листья, а ягод почему-то нет.