На ночном небе сияли, как обычно, звёзды. И ярче всех та, что примостилась над аистиным гнездом. Необычным же было видеть на ночном небе радугу. Она была похожа на настоящую, дневную, только наряд был победнее, чем у той. У дневной радуги семь цветов, а у её ночной сестры только три: зелёный, синий и красный.
Тепло на улице. И тихо. Всё замерло. И люди, и лес, и речка — все одинаково умолкли и смотрят на небо. Любуются лунной радугой, редкостной гостьей земли.
Лунная радуга исчезла, как будто медленно растаяла, и небо стало обычным, каким его привыкли видеть в хорошую летнюю погоду.
Папа пошёл домой досматривать картину и дочитывать газету. Ушла вслед за ним и мама. Во дворе остались ребята с бабушкой. Кирилл принёс подзорную трубу и сначала один смотрел на звёзды, потом сказал всем сразу:
— Хотите посмотреть?
Анюта переглянулась с Гришей и Тимошей, бабушка тоже посмотрела на них, а Кирилл протянул подзорную трубу Анюте и ждал. Ему очень хотелось, чтобы она взяла её.
Анюта чуть-чуть улыбнулась. Заулыбался Гриша. Тимоша тоже дружелюбно взглянул на Кирилла, радуясь, что не нужно больше сердиться на него. Анюта взяла подзорную трубу и сказала:
— Покажи, как надо смотреть на звёзды, а то я не умею.
— Вот как, смотри сюда, — показал Кирилл, направляя подзорную трубу на звёзды и обрадованно хлопоча вокруг своих младших брата и сестры. Ему было радостно, что Анюта перестала сердиться на него. Значит, и Гриша перестал, тем более что он и не умел ни на кого сердиться.
Анюта, Гриша и Тимоша по очереди рассматривали звёзды в подзорную трубу. Теперь звёзды казались ещё красивее. И светили ещё ярче. Особенно хорошо было рассматривать небо с высокого пригорка. Вверху — звёзды, а глянуть вниз — там речка, луг, дорога и лес.
Сорвалась с неба звёздочка и упала прямо в папин пчельник. Ещё одна, другая. Август наступил — звездопад.
— Почему они падают? — спросил Кирилл. — Всё падают и падают, как листья с деревьев. Так всё небо может осыпаться.
— Бабушка, как же небо без звёзд? — испугалась Анюта.
— Не осыплются звёзды, — успокоила её бабушка. — Ты погляди-ка на небо. Вон их сколько!
Все подняли головы и залюбовались звёздным небом. Красивое оно и живое. Звёзды мигают и иногда, срываясь, падают на землю. Луна не остаётся на одном месте, куда-то движется. Всё в движении. Все живое и таинственное.
Бабушка снова вспомнила про падающие звёзды.
— А вы знаете, — сказала она, — в давние времена люди пугались, когда видели падающую звезду. Говорили: «Это Змей Горыныч летит вниз головой». И прятались от него в страхе.
— Опять Змей Горыныч свалился с неба, — пошутил Кирилл, увидев падающую звезду. У него хорошее настроение. Он и шутит, чтоб всех повеселить.
— Где? Где? Покажи! — встрепенулась Анюта, оглядываясь по сторонам.
Но звёздочка не ждёт. Мелькнула — и нет её.
Бабушка стала показывать разные созвездия и называла их. Трудно было запомнить сразу названия, особенно тому, кто не знал ни одного до сих пор. Сразу запомнилось только созвездие Большая Медведица.
— Не забудете теперь Большую Медведицу? — спрашивала бабушка. — Она самая крупная и заметная.
— Не забудем, — сказал Тимоша. — У неё семь звёзд.
— Да, семь звёзд, — сказала бабушка.
На крыльцо вышла мама и крикнула:
— Эй! Где вы там, полуночники? Не пора ль домой? Час уже поздний.
— Идём, идём, — отозвалась бабушка. — Час уж действительно поздний.
Когда Анюта укладывалась спать, она рассказала маме, что увидела вечером на небе.
— Я видела Большую Медведицу. А рядом с ней маленькие медвежата — звёздочки.
— Да ну? — удивилась мама, — Как же ты разглядела там медвежат?
— В подзорную трубу. Нам её всем Кирилл давал сегодня.
Анюте хотелось, чтобы рядом с Большой Медведицей были маленькие медвежата. А стоило ей только чего-нибудь захотеть и долго всматриваться, она непременно видела, что ей хотелось увидеть.
Вот так она и медвежат увидела.
— Бабушка, правда мы видели Большую Медведицу? Скажите маме, что мы её видели.
— Видели, — подтвердила бабушка. — А вот медвежат я не заметила. — И бабушка пошутила: — Ты, Анюта, великое открытие сделала. Придётся учёным написать о твоём открытии. Пусть они знают, что на небе зажглись новые звёздочки.
Напишите, бабушка, — обрадовалась Анюта, довольная, что поверили её выдумке. И, чтобы ещё сильнее ей поверили, сказала: — У аистов есть аистята, у лягушки — лягушата, а у Большой Медведицы — маленькие медвежата. А то ей будет скучно одной ходить по небу. Правда? — И засмеялась. Она любила всяких малышей: и цыплят, и аистят, и медвежат.
— На небе не только одна Большая Медведица, — с удовольствием заговорила бабушка, она любила рассказывать про ночные светильники, — но и Малая Медведица. Есть там и Лев, и Заяц, и Дельфин, и Кит, и Ящерица, и Гончие Псы. Разные звери и птицы. Живут по соседству, не спорят, всем места хватает.
Анюта понимающе улыбнулась. Она решила, что бабушка нарочно придумала про небесных зверей и птиц. Как же заберётся на небо стая гончих псов? Или жираф с длинной шеей? Может, там и слон есть? Разве смогут они удержаться на небе? Они упадут. Они по земле могут только ходить.
Так и заснула Анюта, улыбаясь. Смешно придумала бабушка, будто на небе не просто звёзды, а целый зверинец: Большая Медведица, Жираф, Лев. И конечно, аисты.
АИСТЯТА ТАНЦУЮТ НА ГНЕЗДЕ
Аистята танцуют на гнезде. Радуются. Сегодня у них первый вылет. Не за горами и осень, дальняя дорога. Аистятам надо набираться умения летать.
Каждому мил край, где он родился и вырос. Каждый любит свой дом. Птица тоже.
Но есть птицы, которые не зимуют там, где родились. Осенью их одолевает беспокойство: надо улетать. Весной же там, в жарких странах, приходит к ним иное беспокойство: пора возвращаться в родной край. Пора.
Мама говорит, что иногда ей нравится уезжать, оттого что потом особенно радостно возвращаться домой. Мама очень любит свой дом, но вдруг иногда ей становится беспокойно. «Кажется, где-то ждут тебя, зовут, — говорит она. — И хочется уехать куда-то далеко-далеко».
Аистов тоже зовёт дальний край, и они улетают и летят, погибая нередко от усталости, голода, жажды.
Может быть, они и не улетали бы, но им нельзя не лететь. Их пугают зимние холода и бескормица. А на новом месте, пережидая морозы, они, конечно, думают о возвращении в Заячьи Дворики, совсем непохожие на какие-нибудь крокодильи дворики в Африке.
Там, куда они улетают от зимы, нет маленьких аистят. Они успевают вырасти на своей родине. В жаркие страны они прилетают уже сильными и смышлёными. Прилетают не жить, а лишь перезимовать. Но пока аистятам не до дальних полётов. Они пока лишь учатся летать. Ох, как страшно в первый раз оторваться от гнезда! Будто в пропасть!
«Ничего, ничего, — ободряют их Ай и Ая, — крепче опирайтесь на воздух. Дышите вольнее. Ну, полетели!»
Аистята, ужасаясь глубины, ныряют с гнезда, размахивают крыльями. Где-то в стороне остаётся гнездо. Они выше и дальше улетают от него. Какое же оно было тесное! Там можно было лишь переминаться с ноги на ногу. А тут — простор! Всё небо твоё! Внизу деревья, дом, луг, поля. Ах, как просторно и весело!
Самый бойкий аистёнок нырнул вниз и пошёл над домом. Осторожно! Там опасность!
Не рассчитал аистёнок своих движений. Толчок — и он падает, натолкнувшись на антенну телевизора. Потеряв сознание от страха, он скатился по крыше наземь, к ногам ребят, наблюдавшим за первым вылетом аистят.
— Аистёнок разбился! — закричал Гриша.
Он подобрал аистёнка, гладил его, дул на него. Аистёнок шевельнулся и забился в Гришиных руках.
— Ой, он цел, — обрадовалась Анюта, — он живой! Пусти его, Гриша, — сказала она, — смотри, Ай и Ая кружатся над ним.
Гриша посадил аистёнка на землю и отошёл от него. И тут же, рядом с аистёнком, опустились Ай и Ая, наперебой повторявшие:
«Трр-трр-трр! Ничего, малыш, ничего. Это — знакомство с жизнью. Не пугайся, привыкай, Ещё не раз доведётся тебе падать. А ты не бойся. Бояться — значит не летать. Ну, поднимайся, поднимайся… Лети!»
Аистёнок неловко вскинул крылья, смешно потоптался, подпрыгнул и остался на месте. «Ну как опять упаду!» — боязливо подумал он, не решаясь взлететь.
«Ничего, — подбадривали его родители. Не летать — значит не быть аистом. Ты должен летать. Подумай, ведь у тебя есть крылья и ты можешь летать! Летать — это свобода». - внушали ему Ай и Ая.
Аистёнок пробежался, поднатужился и взлетел. Он взмахивал крыльями всё свободней, быстрее, ликуя от радости.
Кончился первый вылет, и аистята вернулись домой.
«Трр-тррр-трр!» — уже совсем похоже на взрослых, трещали аистята. — Ух, как хорошо летать! Я видел лес, видел поля, я видел много всего, чего не увидишь тут, стоя на гнезде. Я хочу далеко-далеко лететь!»
«И я! И я!» — наперебой повторяли два других аистёнка.
И вдруг они затанцевали на плоском гнезде. Им хотелось скорей в полёт. He потому, что им надоели гнездо и люди, которые живут внизу, — им просто нравилось летать. Им очень хотелось сейчас лететь и лететь, куда угодно, лишь бы только видеть новые места, непохожие на Заячьи Дворики. На новом месте они еще вспомнят своё гнездо на груше и будут грустить повторяя: «Скорей бы на милую родину!»
Но пока они ещё не подозревают о будущей грусти и танцуют. Им весело после удачного полёта. От этого они и танцуют. И ещё оттого, что они видят подлетающих к гнезду папу и маму. Наверняка те несут им что-то вкусное.
СТАРШИЙ БРАТ
Наступила середина августа. Длинней и прохладней стали ночи. Ниже опускались над водой вечерние туманы. Готовились в дальний полёт первые птичьи стаи.
В лесу торопились дозреть до холодов последние боровики и подосиновики. Появились рыженькие лисички. В гнёздышках-шапочках зажелтелись лесные орехи.