Продавщица была не прочь поболтать с красавцем Егоровым, да Старцев легонько стукнул его тростью по ноге.
Пришлось поворотиться к выходу…
— Ей бы штраф влепить, а ты с ней любезничаешь! — ворчал Иван, спускаясь по каменному крыльцу.
— За что же ее штрафовать-то?!
— За то, что товар прячет под прилавком! Почему «Южных» нет на витрине?
Надрывая одну из добытых пачек, Василий хохотнул:
— Эк ты хватил! Да она с продажи этих «Южных» ни копейки не поимела. Просто понравились мы ей, вот и продала.
— Так нарушает ведь правила торговли!
— К каждому работнику, Ваня, милиционера не приставишь. Поэтому относись к жизни проще. Держи. И наслаждайся…
Он угостил товарищей папиросами и принялся хлопать по карманам в поисках спичек. Остановившись на углу Пушечной и Неглинной, сыщики решили спокойно перекурить.
— А ты, пострел, здесь откуда? — подивился Старцев возникшему из-под земли Косте Киму.
Сыщики едва успели покурить и взять обратный курс на Петровку. И тут нá тебе — нос к носу столкнулись со взмыленным Костей.
— Из Управления, Иван Харитонович… — задыхался тот от быстрого бега.
— Что случилось? Меня опять вызывает комиссар?
— Нет, про комиссара не знаю… — уперев руки в коленки, согнулся лейтенант. Так, видать, проще было отдышаться.
— Да говори же ты наконец!
Костя выпалил:
— Мы обнаружили еще факты по незакрытому делу!
— Да ну! И чего ж вы накопали?
— Пойдемте. Расскажу по дороге…
«Если накопаете что-то серьезное — немедленно докладывай», — приказал Урусов на прощание.
Руководствуясь этим приказом, Старцев отправился под вечер в начальственный кабинет. Третий раз за сегодняшний рабочий день.
— Что у тебя, Иван Харитонович? — вскинул бровь комиссар и отложил в сторону ручку.
Старцев прошел по ковровой дорожке; не доходя трех шагов до большого письменного стола, остановился.
— Товарищ комиссар, нашли кое-что интересное по Барону. Как вы просили — пришел с докладом.
— Интересно. Присаживайся.
Присев, Старцев приступил к рассказу о проделанной работе. И начал он со встречи Егорова с пожилым вором Александром Изотенко.
— Шура-крестьянин проболтался о сейфе с ювелиркой?! — оживился Урусов. — Вот это номер! Меня в 1941-м в Москве не было, но об этом громком грабеже с убийством двух сотрудников госбезопасности я наслышан. Помню, тогда по всем областям и республикам разошелся циркуляр с ориентировками на пропавшие золотые изделия из Мосторга. Насколько я помню, их следы не найдены до сих пор.
— По всему выходит, Александр Михайлович, что полуторку с тем сейфом увела банда Барона.
— Вот это поворот! Очень интересно! Ну, а что по сейфу, Иван Харитонович? Остался от него хотя бы затертый след?
— Час назад молодежь из моей группы отыскала одно упоминание о большом стальном сейфе. Предвижу ваше возражение, что сейфов в Москве великое множество. Но этот сейф находился там, где его не должно было быть — в заброшенном пятиэтажном доме по Безбожному переулку.
— Это… рядом с Аптекарским огородом?
— Так точно. К сожалению, упоминается только сейф, об инвентарном номере — ни слова. Однако это дает основание предположить, что бандиты привезли и припрятали украденный сейф именно в этом доме.
— Что за дом? Почему они выбрали его?
— Дом пострадал от бомбежки и осенью 1941-го пустовал. Вероятно, поэтому Барон использовал его как временное укрытие…
Выслушивая ответы подчиненного, Урусов делал пометки карандашом в рабочем блокноте. Он не жаловался на свою память, но так было надежнее.
На столе затрезвонил черный телефонный аппарат.
— Да, слушаю, — поднял трубку комиссар. После короткой паузы поспешил свернуть беседу: — Согласен, Федор Тимофеевич, так получится быстрее. Приступай. И… да, я сейчас занят крайне важным делом. Забеги через полчаса с бумагами — вместе посмотрим…
Положив трубку, он кивнул:
— Извини, Иван Харитонович. На чем мы остановились?.. На доме в Безбожном переулке. Кто, когда и каким образом обнаружил там украденный сейф?
— Сейф обнаружили строители. Бригада специалистов во главе с инженером Головинским прибыла в Безбожный переулок 20 октября 1941 года для обследования дома перед началом его ремонта.
— 20 октября, — повторил Урусов. — Через четыре дня после его пропажи с грузовика. С инженером встречались?
— Не успели.
— Надо обязательно встретиться и переговорить о той истории. Кстати, почему ты решил, что это именно тот сейф — из Мосторга? А вдруг его оставил кто-то из бывших жильцов?
— Дело в том, Александр Михайлович, что в заброшенном пятиэтажном доме остался еще один жирный след банды Барона. — Комиссар внимательно посмотрел на подчиненного. — Во дворе перед домом строители обнаружили большую лужу крови, а в подвале лежали два свежих трупа. Через несколько часов они были опознаны вызванными оперативниками. Первым оказался Лева Креминский тридцати лет. Второй — Ибрагим Джуварлы, тридцати трех лет. Оба в последние годы были ближайшими подручными Барона.
— Какие мысли по этому поводу?
— Нападение конкурирующей банды ради отъема богатой добычи мы отмели сразу по двум причинам. Первая: обнаруженный в квартире на третьем этаже сейф был заперт, следовательно, до ювелирных украшений злоумышленники не добрались. Вторая: Барон странным образом уцелел.
— По первой причине не соглашусь. Если сейф вскрывали грубым инструментом, тогда закрыть не смогли бы. Если орудовали ключом или отмычками, то могли и закрыть, чтоб протянуть время и запутать расследование. А по второй причине вы правы, Иван Харитонович, конкуренты достали бы Барона из-под земли, а он дожил до 1945 года.
— Именно поэтому, товарищ комиссар, мы считаем, что с подельниками расправился сам Барон, чтоб стать единоличным владельцем содержимого сейфа.
Урусов был доволен расторопностью своих подчиненных. Всего за несколько часов им удалось прилично продвинуться в нераскрытом уголовном деле. Однако вопросов оставалось еще превеликое множество.
— Кстати, а что с сейфом? — встрепенулся он. — Его, разумеется, обчистили. И где он теперь?
— С сейфом, товарищ комиссар, беда. Во время визита строителей он был целехонек, дверца заперта. Но когда сотрудники ближайшего РОМа вернулись на грузовом автомобиле, его в квартире не оказалось. Исчез.
— Ну и дела! Это ж надо быть такими растяпами! — недовольно хмыкнул Урусов. И, поглядев на часы, подытожил: — Запутанная история. В общем, так, Иван Харитонович. Настоятельно советую встретиться с инженером Головинским и отыскать тех сотрудников милиции, которые занимались сейфом после его обнаружения в Безбожном. Возможно, эти люди помогут понять, что к чему.
— Займемся, товарищ комиссар.
Глава девятая
Москва, Безбожный переулок; 17–20 октября 1941 года
Условный стук в дверь раздался глубокой ночью. Стороживший Петруха встрепенулся, подхватил керосиновую лампу, на цыпочках прошел в коридор и дважды провернул вставленный в замок ключ. Из темноты подъезда в квартиру прошмыгнул Барон с газетным свертком под мышкой.
Он был злым, уставшим и продрогшим — октябрь в Москве выдался холодный, по ночам температура снижалась почти до нуля градусов. Пройдя в большую комнату, Паша оглядел спящих подельников. Лева, не раздеваясь, дрых на диване; теплолюбивый Ибрагим закутался в какие-то тряпки на кровати. Об обжитой бандитами квартире почти никто не знал, поэтому заклеенные крест-накрест окна по заведенному правилу завешивали плотными покрывалами, не пропускавшими наружу желтый свет тлеющей лампы.
Барон подошел к лежавшему посреди комнаты сейфу, пнул его стальной бок и подергал ручку.
— Не, — качнул головой Петруха. — Мы еще с час с ним возились, покуда совсем не стемнело. Бесполезно.
Главарь вздохнул, усаживаясь на проклятую железяку.
— Голодные?
— Есть такое дело.
— Чего ж спать улеглись, не дождавшись? — Он положил рядом сверток, зашуршал газетой. — Неси стаканы, соль. И садись, пожуем…
Петруха подхватил со стола два стакана, устроился по другую сторону «стола». На развернутой помятой газете темнела буханка хлеба, источал душистый аромат нарезанный тонкими ломтями кусок сала. К этому добру Барон присовокупил бутылку водки, чеснок и несколько свежих огурцов. Все это он, подобно факиру, извлек из бездонных карманов пиджака и брюк.
Голодный Петруха жадно глядел на продукты и на то, как Барон разливает алкоголь. Это раньше, едва попав в банду, Петруха почти не употреблял спиртного. Теперь же, то ли распробовав, то ли повинуясь традициям, запросто пил и вино, и водку.
Звякнув стаканами, выпили, закусили.
— Я погляжу, ты обвыкся. Сулейку[37] пьешь запросто и дрейфить перестал, — заметил главарь. — Осталось научиться смотреть в глаза и улыбаться.
— Научусь. Слово даю, научусь, — пообещал Петруха и шлепнул ладонью по сейфу. — А как с этим? Мастер для него нашелся?
— Не застал я мастера, — сплюнул от досады на пол Барон. — Завтра поутру отправлюсь другого искать.
— Видать, мало их, мастеров-то, что так тяжко другого сыскать?
— Да не в том заминка, малец. Тут надобно с осторожностью, чтоб в доску свой был. А не то нашим салом, да нам же по сусалам…
Великая московская паника заканчивалась так же неожиданно и быстро, как и начиналась. Уже на следующий день — 17 октября — заработали большинство предприятий, панические настроения стали затихать. Еще через день на маршрутные линии вышел городской транспорт, открылись станции метро, по бесконечным тоннелям забегали поезда.
19 октября во всех центральных газетах было опубликовано Постановление Государственного Комитета обороны, в котором говорилось о введении в Москве и прилегающих районах осадного положения, о введении комендантского часа, об ответственности нарушителей порядка и о расстреле на месте провокаторов, шпионов и прочих вражеских агентов.