Детектив Аристархов вопросов о происхождении пропавших богатств не задавал. Он действовал. Причем действовал настолько напористо и грамотно, что уже через двое суток большая часть украденного была возвращена владельцу. Счастливый еврей заплатил обещанные двадцать пять процентов от возвращенного и пригласил в ателье на пошив нового костюма с солидной скидкой. А еще он по секрету рассказал о талантливом детективе некоторым своим постоянным клиентам, в числе которых оказался Анастас Мирзаян.
Семья Мирзаянов испытывала не лучшие времена: лепестки райских роз увядали и осыпались, хрустальные источники пересыхали, а солнце на хмуром небосклоне появлялось все реже и реже. Анастасу стукнуло пятьдесят, он растолстел, часто жаловался на давление и растерял на ответственном посту последние нервы. Не помогали ни хорошие врачи в совнаркомовской клинике, ни ведомственные санатории на берегу Черного моря. Мария же, напротив — цвела и с каждым годом становилась интереснее и увереннее в себе. Она была молода (весной ей исполнилось двадцать три), здорова и настолько хороша собой, что где бы она ни появлялась с супругом — в ресторанах, в театрах, на торжественных приемах, — от восторженных мужских взглядов не было отбоя.
Анастаса это дико раздражало. Его жизнь клонилась к закату, у Марии — только начиналась. Он стал мнительным, подозревал ее во всех смертных грехах, ревновал к каждому встречному, частенько закатывал скандалы. И когда старый еврей, зажав губами булавку и измеряя швейным сантиметром обхват груди Мирзаяна, шепотом поведал о сыскном гении Аристархове, в голове Анастаса мигом созрел план.
Фотоснимки спящей на широкой двуспальной кровати нагой Марии в беспорядке лежали на зеленом сукне столешницы. Анастас взволнованно курил, не произнося ни слова. Сергей ждал, когда тот очухается от «веселеньких» новостей и перейдет к завершающей фазе — финансовому расчету.
Прежде чем раскрутить маховик авантюры, он тщательно прощупал характеры и привычки обоих супругов. Мария оказалась крепким орешком. Про таких говорят: в тихом омуте черти водятся. Замуж вышла по расчету и своей цели безоговорочно добилась — поднялась по социальной лестнице до самой верхотуры. После этого отношение к нелюбимому супругу резко поменялось — ее недовольство достигло апогея. Анастас свое дело сделал — вытащил ее из забвения, из серой нищеты и стал больше не нужен. Теперь она его попросту ненавидела.
Однако в грядущем семейном скандале личность любовника так и останется «за кадром» — Сергей был в этом уверен. Мария не впадет в истерику и не поспешит обнародовать его настоящее имя. Либо замкнется, либо экспромтом нарисует образ несуществующего человека — так ей будет удобнее оправдываться и выгораживать себя. В свою очередь Анастас не станет тянуть из нее жилы по этому поводу. Он неглуп и отлично понимает, что пословица «Сучка не захочет — кобель не вскочит» у всех народностей имеет одинаковый смысл. Искать перешедшего дорогу конкурента он не станет, сосредоточившись на мести в адрес неверной супруги.
Послышался осторожный стук. В приоткрывшуюся дверь заглянула секретарша Инесса.
— Анастас Александрович, к вам заместитель с готовым приказом на подпись, — ласковым голоском проворковала она.
— Пусть ждет, — отрезало высокое начальство.
Секретарша исчезла.
Мирзаян собрал фотографии в аккуратную стопку, сунул в ящик стола. И коротко напомнил:
— Негативы?
— Да, конечно, — спохватился Аристархов и полез в портфель. — Пожалуйста. — Он положил на стол пленку в серой картонной коробочке.
— Надеюсь, себе не оставили на память?
— Что вы! Как можно! Я распечатал наиболее удачные кадры. Они у вас все до одного.
Рассчитывался Мирзаян долго и неохотно. Достав из кармана толстый кожаный портмоне, он копошился то в одном его отделении, то в другом. Наконец, вынув купюры и поплевав на подушечки пухлых пальцев, принялся отсчитывать оговоренную устным контрактом сумму.
— Проверьте, — повелел он.
Сергей пересчитал денежное вознаграждение, подхватил портфель и поднялся:
— Благодарю. Если понадоблюсь, вы знаете, через кого меня найти, — сказал он, не протягивая руки. — Желаю удачи.
— Прощайте…
Глава одиннадцатая
Москва, здание Моссовета — Петровка, 38; август 1945 года
— Давай вкратце, Константин. Что удалось узнать об инженере Головинском?
— Головинский — обычный советский инженер-строитель. Закончил Рабфак при МГУ, а затем и сам университет. Работал на стройках Москвы, в 1941-м получил бронь как квалифицированный специалист среднего звена. Остался работать в тылу. Женат, растит двух дочерей. Проживает возле парка Сокольники, — протараторил заученную информацию лейтенант.
Старцев, Васильков и молодой Ким топали на большую стройку, где главным инженером трудился Головинский. Тот самый Головинский, чьи строители в октябре 1941 года наткнулись в Безбожном переулке на большой стальной сейф.
До стройки сыщики решили прогуляться пешком, так как от Петровки до здания Моссовета, где шли восстановительные работы, было всего три квартала. К тому же не мешало подышать свежим воздухом, ибо у всех пухли головы от напряжения, от кабинетной духоты и табачного дыма.
— Костя, я тебе сто раз повторял, — устало вздыхал Старцев, — во-первых, в начале любой характеристики следует помещать фамилию, имя, отчество человека, а также его возраст. А уж потом рассказывать обо всем остальном.
— Виноват, Иван Харитонович. Инженер Головинский Аркадий Исаакович, 1903 года рождения.
— Вот это другое дело. А то идем к нормальному советскому гражданину, а как его звать-величать — не знаем.
— А что «во-вторых», Иван Харитонович.
— Во-вторых, то, что Головинский не может быть «обычным» советским инженером. Если дали бронь и не отправили на фронт, значит, специалист он незаменимый. Понял?
— Так точно…
Монументальное здание Моссовета в стиле зрелого классицизма, некогда построенное для московских генерал-губернаторов, фашистские бомбы почти не повредили. В нескольких местах пробило осколками крышу, от пожара в здании пострадали интерьеры работы Матвея Казакова. После окончания войны правительство решило восстановить и реконструировать известное здание. Выполнение этих работ поручили лучшим строительным организациям. Одной из таких был Строительный трест № 1 Исполкома Моссовета; Аркадий Головинский занимал в этой организации должность главного инженера.
Здание было обнесено сплошным деревянным забором, за которым кипела работа. С нескольких грузовых машин рабочие разгружали бетон, кирпич, доски, краску. У ближнего угла фасада плотники сколачивали деревянные леса. Худой усатый дядька с красными флажками перекрикивался с крановщиком…
Сыщики радостно переглянулись. Вот она — настоящая мирная жизнь! Кипит, как в былые довоенные годы! Еще несколько месяцев ударной работы — и следов от проклятой войны в Москве не останется.
У распахнутых ворот поймали пробегавшего мимо паренька в спецовке, представились, объяснили задачу. И вскоре к курившим в сторонке муровцам подошел мужчина в клетчатой рубашке, из нагрудного кармана которой торчали несколько карандашей и складной металлический метр.
— Инженер Головинский, — представился он. — Вы ко мне?
Показывая удостоверение, Старцев дал первую оценку: «Рукава завернуты, левая рука перепачкана раствором, обувь покрыта пылью. Не кабинетный начальник. С людьми работает и при живом деле».
Вслух же спросил:
— Не уделите нам четверть часа для беседы?
Инженер пожал плечами и пригласил гостей в прислонившийся к забору строительный вагончик…
— Давно ли я занимаюсь строительством в Москве? — усмехнулся Головинский. — Мне, молодые люди, пришлось захватить те смутные времена, когда случилась настоящая катастрофа с грамотными инженерными кадрами. И когда прочность бетона, к примеру, на полном серьезе предлагалось определять по сколам от выстрелов из браунинга.
— В строительстве использовались браунинги? Такое бывало? — округлил глаза Васильков.
— Да-да, вы не ослышались. Сам неоднократно присутствовал. Стреляли ровно с десяти метров, скол заполняли алебастром, после чего отливку взвешивали. Но вы, надо полагать, не за этими подробностями ко мне пришли?
— Верно, Аркадий Исаакович, не за этим, — подтвердил Старцев. — Не могли бы вы припомнить 20 октября 1941 года?
Инженер нахмурил лоб, напрягая память.
— Я, знаете ли, дневников не веду и так вот запросто припомнить день четырехлетней давности… простите, не могу.
Васильков помог:
— В тот день вы работали в пятиэтажном доме по Безбожному переулку.
— Ах, вот вы про что! Верно-верно — было дело. Кстати, я хорошо запомнил тот день, — с грустной улыбкой поведал Головинский. — Поверьте, не каждый раз приходится знакомиться с объектом, на третьем этаже которого находишь запертый сейф, а в подвале два трупа.
— Аркадий Исаакович, если можно, расскажите об этом поподробнее, — попросил Иван.
— Да, конечно. Я тогда работал инженером участка и получил задание осмотреть и подготовить к ремонтным работам пятиэтажный жилой дом в Безбожном переулке. Знаете, красивый такой, с лепниной по фасаду. Дом получил повреждение при бомбежке, жильцов расселили. А после выхода Постановления об обороне Москвы и об охране порядка начались восстановительные работы на некоторых объектах. Дом в Безбожном вошел в число таковых. Прибыли с бригадой, вошли через ворота.
— В котором часу прибыли? — записывал в блокнот ответы Старцев.
— Ближе к полудню. Мы с утра собирались, но в районе Аптекарского огорода милиция проводила проверку, ловили кого-то. Прочесывали улицы, искали и задерживали мародеров. Пришлось ждать.
— Понятно. И что же дальше?
— Когда вошли через ворота во двор, под домом на асфальте сразу заметили большую лужу крови.