— Пусто, — прошептал Иван, заглядывая через плечо товарища.
Но тот достал из планшетки пинцет.
— Что-то блестит в глубине. Секунду…
Протянув руку, Егоров ловко подцепил блестящий предмет и вытянул его наружу.
— Серьга. Новая женская золотая серьга с одним драгоценным камнем, — сказал он. И тоном знатока добавил: — Оторвалась от пары. Вторую вместе с биркой забрали, а эта завалилась в глубину, да так там и осталась.
— Думаешь, торопились освободить от содержимого?
— Видимо, так. Если бы действовали спокойно, заметили бы.
— По-моему, самое время побеседовать с хозяином квартиры, — предложил Васильков. — А после продолжим обыск.
— Что ж, пойдемте, побеседуем, — согласился Иван. — Но сначала позвоню в Управление и вызову криминалистов — здесь им есть над чем поработать…
После звонка понятых попросили посидеть в кабинете под присмотром Василькова. А Старцев с Егоровым отправились в кухню-столовую, где за большим обеденным столом дожидался своей участи Анастас Мирзаян.
Допрашивал Егоров, у которого общение с криминалом всегда получалось результативным. Впрочем, сегодня «криминал» особенно не упирался. Старцев был готов к тому, что Мирзаян начнет юлить, всячески выгораживать себя. Дескать, ничего о содержимом не знаю, сейф нашел пустым в ничейной квартире, вот и решил прибрать к рукам, чтобы добро зазря не пропадало.
На этот случай в качестве свидетеля имелся штукатур Макура, заявивший, что сейф во время транспортировки с третьего на пятый этаж был чем-то наполнен. Это раз.
Во-вторых, в кармане Егорова в спичечном коробке покоилась новенькая золотая сережка. Маленькая, но все-таки улика, требующая соответствующих объяснений.
В-третьих, окончательно добить заместителя наркома должен был вопрос о стоимости обстановки и хранившихся в его квартире вещей. Сотрудникам МУРа ничего не стоило отправить официальный запрос в финансовые органы Наркомата пищевой промышленности о заработках и денежных премиях Мирзаяна. Одновременно они могли привезти в квартиру штатного эксперта по оценке материальных ценностей и через несколько часов сопоставить полученные цифры. Все это в ближайшие дни, безусловно, будет исполнено следственной бригадой, которой поручат вести это непростое дело. А сейчас оперативники для получения нужной информации имеют полное право припугнуть данной процедурой Мирзаяна, если тот проявит несговорчивость.
Была и четвертая, крайняя мера против упрямства арестованного зама наркома — та самая пресловутая «оперативная необходимость», о сути которой Старцев с Егоровым намедни растолковывали Сашке. Применительно к Мирзаяну она заключалась в том, что пропавшее из сейфа золото оценивалось в колоссальную сумму. В тяжелейший послевоенный период для нашего государства имел значение каждый лишний рубль. А их — лишних рубликов в стоимости пропавших золотых ювелирных изделий — набиралось очень много!
Однако все опасения Старцева оказались напрасными. Трясущийся от волнения и страха Мирзаян начал говорить сам.
— …Клянусь, я ведь понятия не имел, что внутри этого сейфа лежат ценности, — слегка заикаясь, лепетал он в свое оправдание. Он хотел казаться искренним, но на лице его лежала тяжелая тень. — Сейф! Меня интересовал сам сейф! Видите ли, когда я жил и работал в Ереване, в моей квартире тоже стоял сейф. Правда, меньшего размера. И, поверьте, это было очень удобно! Закончил править документы, убрал их на полку сейфа, запер дверцу, и можно быть спокойным за их сохранность. Никто до них не доберется, никакой воришка не вынесет из дома сейф — он тяжелый и неудобный…
Задав очередной вопрос, сыщики спокойно выслушивали пространные ответы, не торопясь останавливать арестованного. Зачем? Пусть плещет красноречием. Вдруг проскочит что-то важное. Лишь изредка Старцев или сам Егоров слегка подправляли течение его мыслей.
— Скажите, кто помог открыть сейф после того, как он оказался в вашей квартире?
— Есть один добрый человек. В хозяйственном управлении нашего Наркомата служит некий товарищ со странной фамилией Яньшин. Я обратился к нему. У него много разных знакомых… Он и подыскал мне мастера по сейфовым запорам.
— И как же этот мастер отреагировал, обнаружив внутри столько золота?
Мирзаян смутился:
— Я сказал ему неправду. Дескать, потерял ключ и нужно лишь отпереть замок. Поэтому, повозившись с замком, открывать дверцу он не стал.
— Значит, вы подозревали, что внутри находится нечто ценное?
— Было, чего уж, подумывал о таком… — с тяжелым вздохом признался арестованный.
— Как вы решили вопрос с ключом?
— Через несколько дней я снова вызвал этого мастера и за хорошее вознаграждение попросил изготовить ключ. Но перед его приходом я предусмотрительно спрятал содержимое в двух больших чемоданах.
— Сколько ключей вам изготовили?
— Один. Вот этот, — заместитель наркома тронул длинный ключ на лежащей на столе связке.
Егорова буквально подмывало спросить у сытого, лощеного толстяка: почему он не сообщил в органы о найденных в сейфе драгоценностях? Не знать, что лежит в запертом сейфе, — это одно. В это можно поверить — мало ли, что там внутри громыхает и осыпается, покуда его волокут наверх. А открыть дверцу, своими глазами увидеть килограммы золотых вещиц и подобно крысе спрятать все это в своей норе — это уже другое. Совсем другое! Страна надрывается, воюет из последних сил. Несколько государств помогают Советскому Союзу. Соединенные Штаты поставляют помощь по ленд-лизу в кредит, но расчеты отложены на послевоенное время. Американский «Комитет помощи русским в войне» собрал и безвозмездно отправил в СССР товаров на сумму более полутора миллиардов долларов. Такой же комитет в Британии, возглавляемый супругой Черчилля, тоже помогает на безвозмездной основе. Однако золото стране необходимо как воздух для закупки военной техники сверх программы ленд-лиза. А эта сволочь крадет и жирует посреди всеобщего горя!..
Егоров не стал задавать каверзный вопрос, посчитав, что сейчас он будет лишним. Позже следователи обязательно поинтересуются этим важным моментом. На данный же час первейшей задачей для оперативников группы Старцева являлся поиск пропавшего золота. Это было главным.
— Анастас Александрович, а где ваша супруга? — поинтересовался Василий.
Тот пожал плечами.
— Когда я уезжал на совещание, Мария оставалась дома. Не знаю… возможно, пошла прогуляться.
От Егорова не укрылась неуверенность Мирзаяна. В отношении супруги он явно что-то недоговаривал.
— Когда вы уезжали, сейф был закрыт?
— Конечно. Я никогда не оставлял его открытым.
— И ювелирные изделия находились внутри?
— Они всегда находились там. Я вынимал их только однажды — перед приходом мастера по замкам.
Сыщики переглянулись.
— О ценностях знал еще кто-нибудь, кроме вас? — спросил Егоров.
— Нет.
— И даже супруга?
— Ей незачем знать о таких вещах, — отрезал задержанный. — Однажды, когда мы только поженились, она увидела в шифоньере сейф и спросила, что в нем хранится. Я ответил, что там лежат секретные документы из Наркомата. На том ее любопытство иссякло.
На сей раз ответы прозвучали с абсолютной уверенностью. Вряд ли Мирзаян изобретал на ходу.
— Кому вы продавали ювелирные изделия? — вставил свой вопрос Старцев.
— Да что я там продавал?! — отмахнулся Мирзаян. — Так… совсем немного.
— На «совсем немного» мебель из красного дерева и палисандра не купишь, — кивнул Иван Харитонович в сторону богато обставленных комнат. Затем достал из кармана свернутую в трубочку пачку бумажных листов и показал арестованному: — Знаете, что это?
— Нет.
— Полная опись драгоценностей, хранившихся в сейфе с инвентарным номером «1172». В ней указано все до последнего колечка. Так что не советую отпираться.
Мирзаян сник. И, секунду подумав, предложил:
— Если позволите, я напишу подробный список всех проданных мною изделий. Я передавал их земляку по имени Манвел, а он сам находил покупателей. Двадцать процентов выручки оставлял себе, остальное приносил мне.
— А этот… Манвел знал о сейфе?
— Нет, — мотнул головой Мирзаян. — Я сказал ему, что это не мои украшения. Что мне их приносят для продажи.
Оперативно-следственные действия в квартире Мирзаяна продолжались. Васильков в присутствии понятых обыскивал кабинет. Приглашенные на эту роль женщины скромно сидели на стульях у свободной стены, стараясь не мешать, они тихо шептались и наблюдали за сыщиком.
Вначале Александр внимательно осмотрел сейф. Свежих следов взлома он не обнаружил. По периметру тяжелой дверцы виднелись царапины, но все они были старыми, сложный цилиндрический замок явно открыли обычным ключом.
Затем майор тщательно проверил висевшую рядом с сейфом одежду: ощупал каждый костюм, пролез по всем карманам. И здесь ничего существенного найти не удалось. На письменном столе постепенно появлялись расческа, платок, помятые купюры, неиспользованный аптечный рецепт…
После шифоньера Васильков переключился на книжный шкаф. Работа была простой, но долгой и однообразной — приходилось вытаскивать за корешок и проверять каждую книгу. Любители припрятать крупную денежную сумму часто закладывали купюры между страниц определенных томов.
В книгах также ничего не оказалось, и Александр взялся за внушительный по размерам письменный стол. Похоже, у хозяина квартиры была мания на большие вещи. К примеру, такого огромного шифоньера, в котором поместился такой же огромный сейф, Васильков отродясь не видывал. Или стоящий в зале диван. На его мягком выпуклом сиденье одновременно могли устроиться не менее шести взрослых людей.
Убрав в сторону кресло, Васильков стал точно напротив письменного стола и окинул его взглядом.
Покрытая зеленым сукном столешница покоилась на двух широких тумбах, крепко стоящих на закругленных резных ножках. В каждой тумбе имелось по три высоких выдвижных ящика, еще один длинный ящик помещался между ними. На столешнице лежали вещи, найденные в карманах костюмов. Помимо них на левом краю стояла лампа под стеклянным абажуром, рядом лежал вчерашний номер газеты «Правда». Но более всего выделялся изумительной красоты письменный прибор, включавший целую коллекцию дорогих предметов. Посередине и дальше других стояла прямоугольная подставка с часами, над которыми распростер крылья позолоченный орел. Слева от часов притулилась квадратная чаша с букетом перьевых ручек разной длины, справа — такой же формы емкость с чернилами. По бокам от часовой группы блестели золотом два одинаковых держателя для визитных карточек и писчей бумаги. Прямо перед часами лежала почти плоская платформа перекидного календаря. Последний открытый листок позабыли перевернуть, на нем задержалось вчерашнее число. По соседству с календарем обитали еще два предмета: подставка для увеличительног