Совещание закончилось коротким заключением Василия:
— Если убийство на Герцена совершено не Мирзаяном, то, скорее всего, оно связано с ювелирными изделиями из сейфа Мосторга, — произнес он без тени сомнения. — Либо они находились в квартире Аристархова и их сразу же после убийства вынесли, либо несчастного детектива принесли в жертву, чтобы запутать следы и усложнить наше расследование. И еще. Уверен: одну из ролей в этой запутанной истории играет исчезнувшая Мария.
Никто не возразил, всем мысль Егорова была понятна.
Старцев немедленно раскидал обязанности на ближайшие предрассветные часы. Несмотря на раннее утро, Бойко с Баранцом отправляются в дежурную службу Наркомата внутренних дел и выясняют все об Аристархове. Горшеня обеспечивает группу хорошими четкими фотоснимками Марии Мирзаян, Аристархова и его автомобиля. Егоров с Васильковым повторно допрашивают Анастаса Мирзаяна.
— А для тебя, Константин, особое задание, — сказал майор, когда кабинет опустел. — Хватай все общественные деньги и дуй по ближайшим базарам.
— Так они же не работают. Темно еще на улице!
— Пока туда-сюда, глядишь, и первым в очереди будешь. Разживись продуктами и сооруди товарищам нормальный завтрак. Вторые сутки на ногах. Люди должны быть сытыми. В особенности сыщики. Потому что стройность мысли голодного сыщика ломается при появлении случайного вкусного аромата…
Глава двадцатая
Москва, Петровка, 38 — Московская область: Нахабино, Жаворонки, Теплый Стан; август 1945 года
— Анастас Александрович, вам знаком этот нож?
— Конечно. Это наш кухонный нож для разделки мяса и шинковки овощей, — кивнул арестованный, совершенно не проявив эмоций. — С ним в наборе был другой, поменьше — нож для нарезки.
— Скажите, а почему вы поехали на совещание в Наркомат не на служебном автомобиле, а на попутном частнике?
— Совещание было назначено на восемь вечера, мне слишком поздно о нем сообщила секретарь. Служебную надо было ждать, потому что мою поставили на ремонт. А так, вышел из дома, поймал частника и поехал.
— У вас бывали ссоры с супругой?
— Случалось. Как без этого?..
Несколько минут назад Мирзаяна привели в допросную. Поев хлеба, он лег на узкую лавку в камере и пытался заснуть — время-то было позднее. Но взъерошенные нервишки не позволили отключиться от реальной жизни.
Егоров с Васильковым сидели напротив и задавали вопросы. Они специально резко меняли тему, сбивая с толку и надеясь на оплошность арестованного заместителя наркома. За столом у двери молодой писарь фиксировал в протоколе каждое слово.
— Где в данный момент может находиться ваша супруга? — поинтересовался Егоров.
Вопрос удивил задержанного.
— Дома, конечно, — без тени сомнения ответил Мирзаян. — Она сирота — ни родителей, ни родственников. Идти ей некуда.
— В вашей квартире ее нет. Там дежурят сотрудники МУРа, мы разговаривали с ними по телефону четверть часа назад.
Затрудняясь предположить, где носит эту молодую стерву, Анастас молча развел руками.
— Понятия не имею…
— Раньше случалось, что Мария не ночевала дома? — спросил Васильков.
— Никогда.
— Анастас Александрович, — вновь подключился Егоров, — вспомните, пожалуйста, какого числа вы провожали супругу в Смоленск к сестре.
— Э-э… Это был вторник, 14 августа.
— Поезд Москва — Смоленск?
— Да.
— Номер вагона сможете назвать?
— Отчего же не смогу? Я его хорошо помню — сам же покупал билет и провожал ее. Купейный вагон № 9…
Продвигаясь в расследовании, сыщики с каждым шагом все отчетливее понимали: только Мария Мирзаян прольет свет на исчезновение из сейфа ювелирных изделий и поможет раскрыть тайну убийства Аристархова.
По признанию погибшего детектива, 14 августа Мария из Московской области не выезжала. Это означало, что на Белорусском вокзале она села в поезд Москва — Смоленск, а вышла на одной из четырех станций Московской области: Кунцево, Одинцово, Дорохово или Можайск. Дальше начиналась Смоленская область. На станции ее, видимо, встретил Аристархов и куда-то повез на автомобиле. Если встреча произошла на ближайшей станции Кунцево, то, скорее всего, любовники вернулись в Москву. Если в Одинцово, Дорохово или Можайске — отправились в один из населенных пунктов Подмосковья.
Верить покойному пройдохе сотрудники оперативно-разыскной группы не торопились. При жизни он с легкостью обманывал любого — объекта слежки, заказчика. Лишь бы это приносило выгоду или физическое удовлетворение. Потому решено было действовать наверняка. Поздней ночью Сашку Василькова командировали к дежурному помощнику начальника Белорусского вокзала…
Первым со своим заданием справился Горшеня, принесший из фотолаборатории несколько пар только что просохших фотографий. Это были снимки Марии, переснятые с висевшего в квартире Мирзаянов фотопортрета. Снимки Аристархова, скопированные с его документов. И, наконец, снимки темно-серого «Опеля», сделанные со вспышкой во дворе ведомственного дома по улице Герцена. Все фотографии были довольно четкие.
Следующей проявилась пара Бойко — Баранец. Несмотря на глубокую ночь, этим настырным ребятам удалось с помощью дежурной службы Народного комиссариата внутренних дел добыть некоторые сведения о бывшем майоре Аристархове. Сведений в краткой копии личного дела имелось с избытком, но оперативников интересовало, владел ли майор недвижимостью в Московской области. К сожалению, в материалах упоминалась только квартира в ведомственном доме на улице Герцена.
Наконец, когда на востоке забрезжил рассвет, в Управление вернулся Васильков.
— Нашли! — заявил он с порога. — Всех нашли!
— Кого это «всех»? — подивился Иван.
Повесив на спинку стула пиджак и положив в ящик стола пистолет, Сашка поделился подробностями:
— Нашли и начальника поезда, и проводника девятого вагона. Мировой дед, доложу я вам, — воевал в Гражданскую у Буденного. Он запомнил молодую дамочку, неожиданно пожелавшую сойти на второй от Москвы станции, хотя билет был куплен до Смоленска. Такое случается редко, потому дед ее и запомнил. Описание дамочки соответствует внешности Марии Мирзаян: лет двадцати — двадцати двух, стройная, среднего роста, золотистые волосы, белокожая, лицо миловидное. На станции Одинцово дамочку встретил статный, опрятно одетый мужчина лет тридцати и, как выразился проводник, с «богатой медной шевелюрой». Больше он этих людей не видел.
— Ну вот, — устало улыбнулся Егоров. — Теперь копать будет чуть полегче.
Фраза «копать будет чуть полегче» вовсе не означала, что задача по оперативному расследованию вдруг стала сравнима с разгадкой ребуса в «Пионерской правде». Поломать голову еще оставалось над чем. И сыщики, вооружившись подробными картами Московской области, принялись кумекать…
«Опелю» Аристархова в 1945-м исполнилось десять лет. Не так уж много при условии спокойной эксплуатации одним заботливым хозяином. Но, увы, несчастную машину эксплуатировали совершенно в других условиях. Она была старой, потрепанной, пережила войну, несколько ремонтов и далеко не одного хозяина.
Обилие подобных машин на дорогах советских городов для нелегкого послевоенного времени стало обычным явлением. Даже на широких проспектах Москвы новые автомобили встречались очень редко. Всего в 1945 году в Советском Союзе выпустили около восьмидесяти тысяч грузовых и легковых машин — половина от уровня 1940 года.
На кузове и бамперах трофейного «Опеля» виднелись царапины, а темно-серая краска была явно положена слоем поверх заводской. Скорее всего, даже последний владелец не ведал, через что прошел этот автомобиль и сколько намотал километров по тяжелым дорогам Второй мировой войны.
Когда Егоров осматривал «Опель» во дворе, то заметил, что руки механиков почти не касались мотора. Следы ремонта остались на деталях подвески и на кузовных элементах, в электрике и на осветительных приборах, в интерьере кабины, в остеклении и, конечно же, на колесах. В моторе менялись свечи зажигания, чистился карбюратор. Головка блока цилиндров, судя по девственным болтам и старой прокладке, не снималась ни разу за все десять лет. А вокруг маслозаливной горловины имелось множество старых и свежих подтеков.
Все это вкупе с запасной канистрой бензина в багажнике говорило о том, что мотор очень аппетитно потреблял горючее. Об этих умозаключениях Егоров поделился с товарищами и, глядя на карту, задумчиво сказал:
— В Москве заправочных станций — в достатке. А в области, как мы знаем, их всего по одной, максимум по две на каждом направлении.
— Есть такое дело, — поддержал Васильков. — Помнится, когда мы ездили в Ивановскую тюрьму допрашивать генерала Пфеффера, то в Московской области заправок вообще не встретили. Ближайшая оказалась в Петушках, а это уже соседняя область.
Раскусил задумку Егорова и Старцев:
— Полагаешь, Аристархов встретил Марию на станции, куда-то повез и по пути завернул на заправку?
— Уверен, так и было, если до цели им предстояло проехать не менее тридцати километров. Если же он снял дачу где-нибудь поблизости…
— Например, во Внукове, в Переделкине или в Барвихе, — подсказал Бойко. — Я бывал в тех краях — деревень и дачных поселков там в достатке.
— Вот именно. Тогда заезжать на заправочную станцию ни к чему.
Иван Харитонович молниеносно сверстал план.
— Поступим так, — сказал он. — Константин остается на телефоне. Бойко, Баранец и Горшеня берут половину фотоснимков и отправляются в рабочий поселок Одинцово, где Аристархов встретил Марию с поезда. Опрашиваете всех! Работников станции и почты, участкового, продавцов магазинов, дворников и простых граждан. Если парочка там не появлялась, начинаете объезжать соседние населенные пункты.
— Годится, — Олесь сунул за пояс личное оружие.
Старцев воодушевленно продолжал:
— Василий, Александр и я определяем заправки, расположенные недалеко от поселка Одинцово и с оставшимися снимками едем опрашивать их работников. Олесь, при малейшей возможности звони Константину и докладывай о ходе поисков. Мы постараемся извещать Костю с каждой заправочной станции…