— А что у вас на ужин?
— Так по-простому же. — Хозяйка отступила с порога, замахала руками, словно выманивая его из комнаты. — Яички, репа, сало, лучок да молочко. Зато завтра для дорогого гостя щей наварю. И блинков напеку.
Хозяйская половина была больше и состояла из двух комнат, разделенных простой дощатой перегородкой. Тут тоже имелась печь, а на столе в передней комнате стояло несколько горшков с пареной репой, вареными яйцами, молоком, топленым маслом. Лукаво улыбнувшись, хозяйка метнулась за печь и вытащила на свет бутыль темного стекла, заткнутую самодельной пробкой.
— Наливочка яблоневая, домашняя, — пояснила она. — Ежели остаться порешите, так мы за здоровьице по стаканчику выпьем…
Юлиан кивнул. Не то чтобы ему хотелось есть и выпить — хотя от ужина отказываться грех! — просто он вспомнил о законах гостеприимства. Если вместе с кем-то выпьешь и закусишь, уже не сможешь причинить этому человеку вред. Ведьма — если хозяйка такова и есть — лишится в отношении него половины своих сил.
— Наливайте, — кивнул он. — На двоих.
— Остаетесь? — На столе оказались два стаканчика.
— Остаюсь. Хотя бы на неделю. А там поглядим.
Через неделю станет ясной судьба Валерии Вышезванской. Через неделю он еще немного продвинется в расследовании исчезновения и гибели Мартина Дебрича. Не говоря уж о том, что за неделю может сдвинуться с мертвой точки дело о Доме с привидениями, — начальство ждет отчета именно по этому делу, а он совсем про него забыл! И за неделю же попробует как можно больше узнать об Анне. С этой девочкой надо подружиться. И не только потому, что она пока — главная подозреваемая. Просто Анна… она такая… она как сестренка, которой у Юлиана никогда не было, но о которой он иногда мечтал. И она так же одинока на этом свете. А двум одиночкам проще жить, держась друг за друга. А потом — вопреки всему, она ему нравилась.
Хозяйка тем временем проворно накрывала на стол. Кроме наливки явилась домашняя кровяная колбаска, хлеб, малосольные огурчики. Конечно, не сравнится с разносолами «Святого Сазония», но проголодавшийся на свежем воздухе за день Юлиан был рад и тому. Женщина наполнила стаканы.
— Еда у меня простая, — пояснила она, — что-то особенное редко готовлю.
— Ничего, я привычный, — ответил он.
Раннее детство у него прошло с вечным чувством голода. В доме всегда чего-то не хватало, и частенько на ужин был только хлеб. Потом был приют, где кормили еще хуже, да вдобавок старшие дети отнимали еду у младших. После — монастырское училище, где развивали его ведьмачьи способности, одновременно умерщвляя плоть постами и однообразными диетами. Юлиан потом год не мог смотреть на квашеную капусту и яйца, которыми их пичкали в монастыре чуть ли не ежедневно. Лишь став сотрудником Третьего отделения, он смог позволить себе хорошие обеды и быстро прослыл среди коллег гурманом.
— Но голодным точно не останетесь! — улыбнулась хозяйка. — Вы еще молодой, вам надо много кушать… как звать-то вас, сударь мой?
— Юлианом. Юлиан Дич меня зовут.
— А я — Клара. Зовите хоть тетей Кларой, хоть бабой — мне все едино. Ну за знакомство?
Юлиан пригубил наливку, посматривая, сколько выпьет хозяйка дома. Тетка Клара сделала большой глоток, и он счел это добрым знаком.
Потом они воздали должное ее угощению. Юлиан не ожидал, что проголодается, и ел с удовольствием. Радовало его и то, что хозяйка дома налегала на репу, колбаску и хлеб вместе с ним. И даже не стала отнекиваться, когда через пару минут он предложил наполнить стаканы снова.
— А хорошо, сударь Юлиан, что вы у меня остановились, — говорила она между делом. — Одной-то мне скучновато. Иной раз вечерами хоть волком вой — словом не с кем перемолвиться! Одна ведь я на белом свете! Одна-одинешенька, вдовая горемычная, бездетная…
В это время под полом ясно простучали чьи-то быстрые ножки. Как будто два маленьких ребенка пробежали из угла в угол комнаты.
— Что это? — напрягся Юлиан.
— А нечисть пошумливает, — отмахнулась тетка Клара. — Вы-то, сударь мой, не боитесь нечисти-то?
— Нет, — улыбнулся он. — У меня амулет есть. Заговоренный!
— Да неужто? А поглядеть можно? — как девочка, обрадовалась женщина.
— Вот. — Юноша продемонстрировал украшавший его мизинец перстень с печаткой в виде человеческого черепа. — Я — ведьмак. Силой колдуна, конечно, не обладаю, но, если вы попросите, могу изгнать нечисть.
Маленькие быстрые ножки протопали в противоположную сторону. Одновременно внизу послышались скрежещущие звуки — не то писк, не то ворчание. «Ругаются!» — улыбнулся юноша. Нечисть ведьмаков обычно побаивается.
— Да не стоит, — отмахнулась тетка Клара. — Они безвредные. Ну кринку, забытую на столе, ночью опрокинут. Ну золу из печки по полу разбросают, а мне потом веником лишний раз махать. А все с ними как-то веселее. Вроде как не одна дома-то! А теперь еще и вы гостевать будете. Посидите со мной?
Она кивнула на бутылку наливки, и Юлиан кивнул, подставляя стакан. Он не особенно любил выпивку — она мешала в работе, — но это был отличный повод присмотреться к хозяйке. Где-то он ее определенно видел. Но где и когда? Авось какая-нибудь мелочь в речах и поведении ему и подскажет ответ.
Среди ночи он вдруг проснулся. «Его» половина дома долго стояла нежилая и неотапливаемая, так что, несмотря на то что вечером в печку были заброшены дровишки, сквозь щели в окнах и под потолком за ночь выдуло почти все тепло. Юноша потянул на себя одеяло, повернулся на другой бок…
И только тут сообразил, что разбудил его не холод, а тихий звук. А именно короткий стук упавшего крюка.
Перед тем как лечь спать, он запер дверь на крюк. И вот теперь ее отперли. Кто?
Сон как рукой сняло. Юлиан замер под одеялом, стараясь дышать равномерно и глубоко, как спящий. Одновременно тихо скрестил пальцы наудачу и прислушался.
Послышалась короткая возня, негромкое неразборчивое ворчание. Домовая нечисть шалит?
— Тихо-тихо, шуликунчики!
Юноша оцепенел. Шуликуны! Мелкие бесы, служащие ведьмам! Вот попал так попал. Но как это получилось? Он же не чуял ничего подобного. У хозяйки дома была обычная аура. В чем дело? Она носила отводящий глаза амулет или его способности внезапно дали сбой?
Заскрипела дверь. Тихо протопали маленькие ножки. Юлиан вяло повернулся на другой бок, разметавшись, как во сне. Из-под прикрытых ресниц окинул глазами комнату. Светлая тень хозяйки дома — длинная белая рубашка до пят, распущенные волосы — надвигалась на него. Шуликуны вертелись где-то рядом. Отсюда их было не видно, но юноша чувствовал их присутствие.
И тут он вспомнил. Лысая гора. Шабаш. Она была там, среди остальных. Народа было много, в полутьме некогда было всматриваться в каждое лицо, да и пришел он за Анной, чтобы вырвать девочку у ведьм, но это лицо запомнил. Тем более что уже как-то видел ее — возле рощи. И это она в то туманное утро неделю назад вела куда-то Анну. Значит, вот где ее дом? На окраине города. И не догадаешься…
— Тихо-тихо, миленькие… Да ты не спишь?
Юлиан стиснул зубы. Уж если его раскусила ведьма, притворяться смысла нет.
— Не бойся, сударь мой! — Ведьма усмехнулась. — Не обижу! Я женщина одинокая, ты — парень молодой… Сумеем друг другу понравиться — всем будет хорошо.
Юлиан невольно подался назад — и в этот миг шуликуны запрыгнули на постель.
Спал он не на печи, а на лавке, придвинутой вплотную. Холодные лапки бесенят вцепились в руки и ноги, на живот и грудь уселись сразу двое — как будто два камня опустили на тело. Юлиан охнул, дернулся, пытаясь стряхнуть с себя нечисть.
— А ты не дергайся, сударь мой, — склонилась над ним ведьма. — Не то хуже будет!
Один шуликун скакнул вперед, хватая холодными лапками за горло. Юлиан рванулся изо всех сил. Ему удалось стряхнуть с себя мелкую нечисть, но он запутался в одеяле и мешком повалился с лавки.
— Ага! Потеха! — вскрикнула ведьма, запрыгивая ему на спину.
Весила она немало — как будто мешок с зерном опустили сверху. Юлиан, падая на пол, ударился лбом так, что в глазах потемнело. Шуликуны разразились противным визгом, а ведьма захохотала:
— Чего-то ты слабоват, сударь мой! Видать, мало за ужином ел. Все больше на меня смотрел? Погляди еще! Чего глаза зажмурил? Аль я не хороша? Кажись, все при мне…
Юлиан зажмурился, чувствуя злость и досаду. Аура ведьмы теперь полыхала, заметная мысленным взором. И как она ухитрилась ее скрыть? Такое под силу лишь опытным ведьмам, а подобные ей самородки известны наперечет. Как же этой удалось ускользнуть от пристального внимания инквизиторов?
Нет, сейчас не время думать об этом. Надо выбираться отсюда!
Юноша рванулся, пытаясь встать и стряхнуть повисшую на нем тяжесть. Шуликуны заверещали противными голосами, дергая за волосы, щипали, толкали, даже кусались. Но ему удалось как-то выпрямиться, вслепую устремившись в сторону двери. Ведьма все еще висела на нем. Она обхватила горло локтем, сдавила шею, ногами обхватывая бока.
— Куда же ты, сударь мой? Не торопись! — пропел в ухо ее голос. — Хоть до утра-то погоди! Ублажи женщину, приласкай, а потом и иди, куда хошь… Экий ты прыткий!
Под ноги попалось что-то пушистое, тяжелое. Кот? Или шуликун? Ответа на этот вопрос Юлиан не узнал. Споткнувшись, он рухнул на пол, так ударившись головой, что в глазах окончательно потемнело.
Открыв глаза, он не сразу сообразил, где находится. Он лежал в неудобной позе где-то в углу на полу. Ужасно, как с перепоя, болела голова. Горло саднило. Как он сюда попал? Что произошло? Вчера он снял комнату в каком-то доме. Хозяйка предложила выпить за знакомство, а после посиделок с ней он отправился спать, лег на лавку у печи, потом проснулся от…
Сон! Конечно! Ему приснился странный сон про ведьму и шуликунов! Как будто ведьма домогалась его, пытаясь прокатиться верхом, а шуликуны кусались, щипались, пинали его лапками и дергали за волосы. Привидится же такое! Эх, не надо было пробовать ту наливку! Неизвестно, каких мухоморов напихала туда хозяйка! А голова-то болит… И лежит он ужасно неудобно. Надо же так руки вывернуть!