И его слова режут мне ребра.
Затащить Вэл.
Именно это и сделал Доминик. Так почему же так больно слышать, как Кинг говорит то же самое?
И что он имеет в виду, что это не значит ни хрена? Какая часть не значит ни хрена? Секс?
Или часть про меня?
Меня охватывает ужас.
А что, если Дом сделал все это только для того, чтобы узнать, что я ему не член семьи?
А что, если его план не сработает?
Что тогда со мной будет?
Я поднимаю правую руку и прижимаю ее к сердцу.
Я уже никто.
«Ты мне должен. Помнишь?» — медленно говорит Дом. «Жена за жену, Кинг. Вэл теперь моя».
Вэл.
Я не думаю, что он когда-либо называл меня так. Он всегда называл меня Валентиной. Или Ангелом. Или Коротышка. Или…
Когда он назвал меня мамой в аэропорту.
Я крепко зажмуриваюсь.
Когда я последовала за ним в ту маленькую комнату. Когда я занялась с ним сексом.
Онемение начинает охватывать меня. Начиная с пальцев ног. До лодыжек.
Я такой дура.
Он у меня на коленях.
Такой грустная, жалкая, изголодавшийся по любви дура.
Мои бедра.
Я так отчаянно нуждалась в любви, что верила, будто этот горячий мужчина в самолете отчаянно хочет быть со мной.
Мой пупок.
Я был настолько сломлена, что верила каждому комплименту.
Я цеплялась за каждое приятное слово, которое он говорил.
Моя грудная клетка.
Мне было так одиноко, что я по пьяни вышла за него замуж и…
Новая волна грусти наполняет мою грудь, и я смотрю на Доминика Гонсалеса.
«Ты вообще был пьян?» — спрашиваю я эту мысль вслух.
Мне приходится моргать, чтобы разглядеть что-то сквозь слезы, но в глубине души я знаю ответ.
И пустое выражение лица Дома, когда он смотрит на меня сверху вниз, — это все необходимое мне подтверждение.
Поэтому я киваю.
Он не был пьян. Только я. Потому что ему было нужно, чтобы я была пьяна. Потому что ему было нужно, чтобы я вышла за него замуж.
Это никогда не было обо мне.
Мои плечи онемели, ужасная боль в сердце наконец притупилась, когда я позволила разрушению победить.
Он никогда меня не полюбит.
Никто никогда этого не делал.
Кинг оттолкнул рубашку Дома. «Убирайся из моего гребаного дома».
Я не поднимаю глаз, чтобы посмотреть, разговаривает ли он только с Домом или с нами обоими.
Ведь это на самом деле не имеет значения, не так ли?
Мне здесь тоже не место.
Я нигде не принадлежу.
ГЛАВА 16
Дом
Вэл добровольно идет со мной.
Она идет рядом со мной, не отстраняясь от моей руки. Не отталкивая меня, когда я кладу руку ей на спину. Не протестуя, когда я помогаю ей забраться в машину. Она даже не смотрит на меня, когда я тянусь через нее, чтобы пристегнуть ее.
Она ни на что из этого не реагирует.
Но она не перестает плакать.
Безмолвные слезы непрерывно катятились по ее щекам. И они заставляют меня чувствовать…
Они заставляют меня чувствовать.
Не веря, что Кинг не выстрелит мне в спину, я лезу в бардачок и достаю пистолет.
Красивые карие глаза Вэл смотрят прямо на него, но я не уверен, что она это видит. Не уверен, понимает ли она сейчас, что это моя машина. Точно такая же, как та, что в Вегасе. Точно такой же водитель из Вегаса. Точно такая же, как свидетели на нашей свадьбе.
Я строил этот мир из дыма и зеркал. Осторожно. Скрупулезно. Все ради этого. Ради того, что только что произошло.
Потому что мне пришлось.
Потому что мне это нужно.
И я не буду за это извиняться.
«Валентина». Она слегка вздрагивает от моего голоса, но не отвечает.
Мы едем два часа из шести часов езды до Чикаго, а она не сказала ни слова. Она не поправила воздух. Не попросила меня включить музыку. Ничего не сказала.
Я знал, что она расстроится.
У меня хватило здравого смысла понять, что все это выльется мне в грязь лицом, и я приготовился к этому.
Думал, что она завопит и завизжит и, возможно, попытается ударить меня. Думал, что мне придется выносить ее из дома Кинга, пиная и крича, отбиваясь от ее брата, который пытался бы отбить ее.
Но ничего этого не произошло.
Она просто отключилась. И Кинг… Черт возьми, Кинг просто позволил мне забрать ее.
Результат — именно то, что мне было нужно, потому что мне нужна Валентина, чтобы добиться сотрудничества Кинга, а значит, и Неро.
Но Кинг просто позволил мне ее забрать. Он позволил мне проводить его сестру из дома.
Вал стоял там, плакала и ничего не делала.
Но я думаю, что он не мог сделать многого, потому что Кинг знает, что я прав. Он знает, что он мне должен. Потому что, когда его жена сбежала, прямо на пути торговца людьми, я вмешался и защитил ее.
Тело Вэл дрожит, поэтому я регулирую температуру.
«Хочешь, чтобы я включил подогрев сидений?»
Она не отвечает. Конечно, не отвечает.
Вэл снова дрожит, поэтому я все равно нажимаю кнопку, чтобы подогреть кожаные сиденья. Она может выключить его, если захочет.
Реакции по-прежнему нет.
Я вздохнул, затем включил низкое положение своего сиденья. Вчера я весь день валялся в кровати, а сегодня летал коммерческим рейсом, и у меня затекла спина.
В тот день, когда мы встретились, я пошутил с Вэл, что я не такой уж и старый. Но я прожил тяжелую жизнь. Я боролся за свою жизнь не раз. Убивал гораздо больше раз. И получил больше ударов, чем мог сосчитать. И сегодня мое тело напоминает мне об этом.
Движение на пассажирском сиденье привлекает мое внимание к Вэл.
Она подняла левую руку, застывшую на коленях, и уставилась на свое кольцо.
Что-то кольнуло мою совесть.
Но я не буду извиняться.
Потому что я не… Я не сожалею о том, что я сделал.
Это должно было случиться, и как только Вэл поймет почему, она простит меня.
Я ее знаю.
Она может сейчас в это не верить, но я верю. И я знаю, что она в конце концов поймет.
Ее дыхание меняется, и легкие клубы пара наполняют салон автомобиля.
«Эй». Я смотрю на нее. «Что случилось?»
Это глупый вопрос, который стоит задавать сейчас, но, честно говоря, я не знаю, что с ней происходит.
Я никогда не видел человека в таком состоянии кататонии, а теперь она еще и тяжело дышит.
Я тянусь к ней. «Ангел».
«Не называй меня так!» — раздался ее внезапный крик.
Только благодаря тому, что я всю жизнь не показывал слабости, мне удается не реагировать на ее вспышку гнева.
Я медленно опускаю руку, чтобы она оказалась между нами. «Хорошо».
«Это то, чего я всегда хотела», — ее голос падает до шепота.
Не отрывая глаз от дороги, я украдкой бросаю взгляд еще раз и вижу, что она все еще смотрит на кольцо.
«Я не знаю, как ты узнал». Она звучит… потерянно.
Я сжимаю губы.
Вэл касается бриллианта кончиком пальца. «Ты ведь привез это с собой, да? В Вегас».
Я не отвечаю. Потому что мы оба знаем, что ответ — да.
«Ты предложил мне все, чего я когда-либо хотела», — тихо говорит она, снимая кольцо с пальца и поднося его к полуденному солнцу. «Но ты не можешь держаться за миражи».
Прежде чем я успеваю ее остановить, она опускает окно, и ветер врывается в проем, когда она бросает свое кольцо на шоссе.
Он исчезает из виду задолго до того, как ударяется о бетон под нами, исчезая навсегда.
И когда ее окно снова поднимается и она снова устраивается на своем месте, я улыбаюсь.
ГЛАВА 17
Вэл
За моими веками проносятся нежелательные воспоминания о моей матери.
«Валентина, тебе нужно дать мужчинам что-то, на что они смогут смотреть, иначе они просто попользуются тобой и бросят».
Двенадцатилетняя я смотрю на мешковатую футболку, которая почти скрывает джинсовые шорты под ней. «Но я не хочу, чтобы мужчины на меня смотрели».
«Ты захочешь», — усмехается мама. «И если ты не начнешь заботиться о себе сейчас, то в итоге попадешь к какому-то мусору, который просто захочет тебя использовать».
Я опускаю подол рубашки, полностью скрывая шорты и пытаясь прикрыть обнаженные бедра.
Четыре года спустя мама говорит мне примерно то же самое. Только на этот раз это потому, что мое платье слишком открытое. Потому что моя грудь стала больше, чем у нее, и она ненавидит ее видеть.
А потом, три года спустя, когда последние слова, которые она мне сказала, были прерваны хлопком двери. «Ты эгоистичная, жадная сука, и в конце концов ты получишь то, что тебе положено».
Я пытаюсь открыть глаза.
Мне не очень хочется жить в настоящем, но оно лучше прошлого.
Все лучше, чем прошлое.
Я моргаю.
Что бы она сейчас подумала? Моя мать.
Будет ли она смеяться, радуясь, что меня наконец-то использовал мужчина, о чем она всегда предупреждала? Или будет ревновать, что я в итоге вышла замуж за богатого, влиятельного мужчину?
Мое зрение начинает проясняться.
Заходящее солнце освещает внедорожник, и я смутно помню, как Дом вытащил что-то из бардачка, когда мы выходили из дома Кинга.
Он не арендовал этот автомобиль.
Я окидываю взглядом интерьер и думаю, что он точь-в-точь похож на тот, в котором мы ужинали в Вегасе.
Как его назвал водитель, когда мы выезжали из отеля? Босс?
Еще один уровень обмана.
Салон внедорожника Дома наполняется звоном, а на приборной панели отображается КВ.
Дом нажимает кнопку на руле, чтобы ответить, но ничего не говорит.
На мгновение становится тихо, а затем в машине раздается голос Кинга: «Верни ее».
Я смотрю на буквы на экране, не зная, что чувствовать.
Доминик язвительно смеется. «Тебе потребовалось всего три с половиной часа, чтобы решить, что она тебе нужна».