Большой парень: Роб сказал мне, что ты сегодня идешь в продуктовый магазин. Можешь заказать доставку, если хочешь.
Я качаю головой и заканчиваю писать рабочее письмо, прежде чем взять телефон, чтобы ответить.
Я: Муж, я не хочу гнить в этой квартире каждый день, с утра до ночи.
Отправлять.
Большой парень: Такой обидчивый. Ничего страшного. Я знаю, что ты ворчливый, потому что скучаешь по мне.
Я положила телефон обратно.
Мне нужно поработать.
Но мой разум не позволяет мне сосредоточиться на объекте, который я сейчас строю, потому что этот ублюдок прав.
Я отталкиваюсь от стола и спускаюсь вниз по лестнице.
Мне просто нужен кофе. Я не скучаю по Доминику Гонсалесу.
Здоровяк: Валентин.
Я протягиваю руку и ставлю фильм на паузу.
Я: Что?
Отправлять.
Мой телефон вибрирует, показывая, что звонит Доминик. Нет…
Я стону.
Это видеозвонок.
Я долго раздумывала, стоит ли мне не отвечать, но я достаточно хорошо знаю Дома и понимаю, что он будет продолжать звонить.
Вздохнув, я нажал «ответить».
«Ангел», — тон Доминика ругательный.
"Что?"
«Валентин, возьми трубку».
«Я не хочу», — говорю я ему.
Я ответил на звонок, но оставил телефон лежать на кровати рядом с собой, направив камеру в потолок.
«Почему бы и нет?» Он звучит любопытно, а не сердито. И со всей этой охраной вокруг, он не боится, что я в постели с мужчиной.
«Потому что я не одета для компании».
Он стонет. «Ты голая?»
«Что? Нет».
«Тогда покажи мне свое красивое личико».
Я стискиваю зубы. Очаровательный Доминик такой противный.
«Ладно», — я выдыхаю и беру трубку.
Я смотрю на его красивое лицо, пока он смотрит на меня.
Это должен был быть вечер моего баловства, но он превратился в вечер Дома.
«Это та самая маска, которую ты использовал на Хэллоуин?» — спрашивает Доминик, и его вопрос пронзает мою грудь.
У меня начались месячные в тот день, когда он ушел, и мои гормоны были в полном беспорядке. Прошло несколько дней, худшее уже позади, но мое сердце все еще чувствует себя выжатым.
Прежде чем я осознаю это, по моей щеке скатывается слеза, оставляя след на глиняной маске, которую я ношу.
Доминик подтягивает телефон ближе. «Что случилось?»
Я качаю головой и быстро промокаю щеку салфеткой, чтобы маска не расплавилась.
«Что-то случилось?»
Я снова качаю головой.
«Вал», — его голос смягчается. «Поговори со мной».
Из моих глаз текут новые слезы, но я молчу.
Я пытаюсь проигнорировать это, желая просто повесить трубку, но понимая, что это не сделает ничего лучше.
Экран Доминика смещается, когда он начинает идти. Я не вижу многого на заднем плане, но это похоже на склад.
Когда он заходит в новую комнату, его экран гаснет, затем Дом включает свет, и изображение оживает.
Я слышу, как он закрывает дверь, прежде чем повернуться и прислониться к ней.
«Коротышка. Расскажи мне, что происходит». На этот раз это была команда.
И я ничего не могу с собой поделать.
«Я скучаю по тебе». Предложение переполнено эмоциями.
Уголок его рта приподнимается. «Я буду дома через несколько дней».
Я качаю головой и признаюсь: «Я скучаю по тебе прежней».
Уголок его рта опускается. «Что ты имеешь в виду?»
«Я хочу, чтобы все было как прежде, Дом. Я хочу — я хочу снова почувствовать себя особенной. Как раньше. Как тогда, когда я верила, что ты хочешь меня». Я прижимаю ладонь к груди. «Только я. А не этот глупый Альянс».
«Ангел».
«Просто дайте мне сказать это», — умоляю я.
Дом медленно кивает. «Хорошо».
Я смотрю вниз, отрываясь от телефона. «Те недели после нашей встречи, когда мы переписывались… Они были особенными для меня. И я хочу сохранить их, память о них. Но такое чувство, будто они отравлены. Потому что каждый раз, когда я вспоминаю один из наших разговоров, я чувствую… Я чувствую себя такой чертовски глупой». У меня перехватывает дыхание, и я отказываюсь от осторожности и вытираю еще больше слез. «Потому что каждый раз я разговаривала с кем-то, кто, как я думала, мог влюбиться в меня. С кем-то, кто, как я думала, был настолько заинтересован во мне, что ему нужно было слышать обо мне каждый день». Я глубоко вдыхаю. «Ты всегда говорил мне сделать твой день лучше. И каждый раз, когда ты это делал, ты заставлял меня чувствовать себя полезной. Нужной». Еще один медленный вдох. «Но когда я отправила тебе ту фотографию себя в этой маске на Хэллоуин, я флиртовала. Или пыталась. И все это время ты сидел дома, водил меня за нос, чтобы когда-нибудь обманом заставить меня жениться на тебе». Я наконец поднимаю глаза, чтобы посмотреть на него. «И это больно, Доминик. Это очень больно».
«Вал». Его тон такой мягкий. «Я…» Он не скажет, что ему жаль.
Я спасаю нас обоих от тишины, которая наверняка последует. «Хуже всего то, что я верю тебе». Мои плечи опускаются. «Ты сказал мне, что никогда не лгал о себе в наших разговорах. И я верю тебе. Но это все равно было фальшью. Это все было всего лишь иллюзией. И мне трудно сложить две версии тебя вместе в своей голове». Слезы, которые, как я думала, закончились, снова капают с моих ресниц. «И я ненавижу себя за то, что хотела принять это. Потому что ты не заслуживаешь, чтобы я приняла это. Но я заслуживаю быть счастливой». Я выдыхаю и говорю это снова. «Я заслуживаю быть счастливой».
Голубые глаза Дома прикованы к моим. Наполнены… чем-то.
«Ну, — шмыгаю я носом. — Пойду-ка я умыться, а потом досмотрю этот фильм в постели. И буду жалеть себя, пока не усну».
«Какой фильм ты смотришь?» — он почти шепчет вопрос.
«Беглец», — шепчу я в ответ.
«Валентин». Его горло двигается при глотании. «Я могу сделать тебя счастливой».
Я прикусываю нижнюю губу. Но я не хочу больше слышать никаких обещаний.
«Спокойной ночи, Дом».
Когда я нажимаю кнопку, чтобы завершить вызов, я слышу приглушенный хлопок. Но я уже касаюсь экрана, и вызов завершается.
ГЛАВА 45
Дом
В здании раздается один выстрел, за которым тут же следует еще несколько.
Затем тишина.
Я кладу телефон в карман.
Сегодняшний вечер прошел не так, как планировалось. И крики, раздавшиеся на складе позади меня, подтверждают это.
Я позвонила Валентине, потому что хотела увидеть ее лицо. Потому что эти дни вдали от нее были для меня разочарованием и стрессом, и я привыкла к ее присутствию в моей повседневной жизни.
Но вместо того, чтобы заставить ее улыбнуться, я заставил ее плакать. И не одну слезинку. Моя жена сидела там одна в нашей кровати и плакала.
"Ебать."
Я оборачиваюсь и рывком открываю дверь.
Мои шаги отражаются от стропил, и спорящие мужчины замолкают, когда я приближаюсь к ним.
Большая и растущая лужа крови на полу говорит мне, что наш возможный информатор мертв.
Я смотрю на Ника, человека, которого я назначил ответственным, но он указывает на другого мужчину, одного из местных жителей, которого мы используем в течение недели.
«Объясни», — требую я.
Местный житель склоняет голову. «Он вскочил со стула и выхватил пистолет Оза из кобуры, поэтому я выстрелил в него».
Я смотрю на другого местного, Оза, затем снова на первого мужчину. «Он взял пистолет Оза». Мужчина кивает. «И что потом?»
Он наконец смотрит на меня. «Что вы имеете в виду? Э-э, сэр».
«Я имею в виду». Я подхожу ближе, избегая крови, но прижимая носок ботинка к плечам мертвеца. «Его руки связаны за его чертовой спиной. Он мог отобрать пистолет у одной из вас, скаутов, но он не будет стрелять в здание со связанными за его чертовой спиной руками!» Все вздрагивают от моей громкости.
Оз переминается с ноги на ногу. «Он, гм, получил удар».
«Сделал один дикий выстрел за спиной, с ногами, которые, блядь, тоже связаны, а вы решили набить ему дырок. Вы, придурки, из полицейской академии?» Они качают головами, как будто я задаю серьезный вопрос. Я зажимаю переносицу. «Отдайте мне ваши пушки».
Двое мужчин начинают вытаскивать оружие, и я слышу, как мои люди направляют оружие на местных жителей.
Я показываю жестом остальным мужчинам из местной банды: «Все вы».
Один мужчина расправляет плечи, заставляя меня повернуться к нему.
Я ступаю медленно, но сокращаю расстояние между нами. «Я разоружу тебя не для того, чтобы убить. Я разоружу тебя, потому что вы, гребаные имбецилы, не заслуживаете носить оружие». Я делаю еще один шаг вперед, вторгаясь в его пространство. «Но я сейчас немного не в настроении. Моя жена дома, плачет, потому что скучает по мне, а я здесь, трачу свое гребаное время. Так что, пожалуйста, сделай что-нибудь глупое и дай мне повод добавить твою кровь к коллекции на полу, прежде чем мы покинем ваш грязный город».
В глазах мужчины пылает гнев, и я почти желаю, чтобы он замахнулся на меня. Но если бы он это сделал, я бы его убил. И сотрудничество с этими болванами было полезным, так что, вероятно, к лучшему, что он опускает взгляд и передает мне свой пистолет.
Я заправляю его за пояс штанов, затем отдаю команду безоружным людям. «Уберите это». Затем своим людям. «Забирайте свое дерьмо. Мы едем в Финикс».
Закончив эту ночь, я выхожу из здания.
Вдыхая вечерний воздух, я отбрасываю чувство вины, вызванное разговором с Валентином, и сосредотачиваюсь на важном.
На ней была моя толстовка.
ГЛАВА 46
Вэл
Я: Это был выстрел?
Удалить.
Я: Что случилось?
Удалить.
Я: Скажи мне, что ты жив.
Отправлять.
Большой Парень: Я жив.
Большой Парень: Поспи немного, Жена. Поговорим завтра.
Я: Ты еще жив?
Удалить.
Я переворачиваюсь и кричу в подушку.
Всю ночь я ворочался. Сны о том, как Доминика изрешечивают пулями, преследовали меня во сне. Так что теперь я устал, ворчу и, что хуже всего, волнуюсь.