Если бы я решилась на развод, мне бы некуда было идти. А беременность только усложняла ситуацию. Муж сильно хотел детей и, узнав о беременности после четырех лет брака, заявил, что никогда не даст мне развод. Его главной целью в жизни было произвести на свет и воспитать собственное потомство.
– Говорят, грудное вскармливание тяжело дается таким худеньким женщинам вроде тебя. Может, стоит попытаться набрать немного веса, чтобы потом не жаловаться на то, как тебе тяжело?
Никогда не испытывала особого удовольствия от еды. Похоже, ребенок в животе унаследовал мои привычки: он не подавал ни малейшего намека на желание что-либо съесть. Не было даже утренней тошноты, которая часто сопровождает первый триместр беременности.
Я достала из холодильника уже несвежие овощи, чтобы приготовить детокс-сок из капусты, брокколи, помидоров, паприки и яблок. Когда у меня случилось расстройство желудка, я нашла в интернете рецепт сока, который якобы помогает восстановить пищеварение благодаря выведению токсинов. Овощи сначала отваривают, затем добавляют воды и доводят до кипения. Получается кипящий напиток оранжевого цвета, который из-за окраски назвали «ведьминым соком».
– Хочешь что-нибудь съесть? – спросил муж, тыкая палочками в разогретый рис.
– Нет. А разве ты не жаловался недавно на проблемы с пищеварением?
Я принялась нарезать овощи для детокс-сока, а муж только усмехнулся.
– Не хочу я холодный рис. Ешь сама, – бросил он.
Однако все равно начал торопливо есть, видимо, потому, что был голоден. Затем вдруг пнул посылку, что я принесла.
– Что ты опять купила? Вечно покупаешь шмотки, которые на нормальную одежду не похожи.
– Это для моей мамы.
– Для тещи? Ты же не на мои деньги это купила?
– Не забыл, что обещал отвезти меня к ней?
– Я же сказал, что у меня вечером дела! – возмутился муж.
– Ты ведь в Хвасон собираешься. Мы можем выйти пораньше. Подвези меня.
– Зачем? Мне неудобно. Потом съездишь сама.
– Мама… получила результаты обследования. У нее диагностировали раннюю стадию деменции.
Муж собирался сегодня на ночную рыбалку на водохранилище Кисан в Хвасоне, а мне как раз нужно было съездить к семье туда же.
– Потом поедешь. Не стоит тебе ночью гулять, простудишься.
– Тебя не будет… А у меня живот побаливает… Мне страшно оставаться одной сегодня.
На самом деле живот у меня не болел. Это была ложь: просто хотелось, чтобы он подвез меня к маме.
Пока варились овощи, сзади послышался кашель. Я оглянулась посмотреть, не подавился ли муж, но он лишь смеялся, издавая звуки, похожие на кашель.
– Боишься оставаться одна? – переспросил он, хохоча скрипучим смехом с полным ртом риса.
Я могла это стерпеть. Было бы странно, если бы не могла. Села рядом на стул.
– Отвези меня, ладно? Выедем пораньше, как только поешь.
Муж взглянул на часы.
– Лучше к врачу сходи. В больницу-то я тебя отвезу. Не надо причинять другим неудобства.
– Мой живот растет, и я скучаю по маме. Ведь тоже скоро стану мамой.
Муж перестал есть и посмотрел на меня. Его лоб покрылся капельками пота.
– Вижу, ты, наконец, почувствовала запах денег и пришла в себя…
Он часто потел, но сегодня было не настолько жарко, чтобы покрыться потом.
– Ты должна быть добра ко мне. Наступит день, когда будешь плакать от благодарности. – Муж нервно рассмеялся.
В его голосе смешались возбуждение, нервозность и страх. Руки судорожно сжимали ложку, дыхание было неровным.
Я ждала возвращения мужа с нетерпением девочки, ожидающей родителей. Часы показывали восемь вечера. В дверь позвонили какой-то мужчина с инструментами и незнакомка с документами, но я лишь взглянула на экран домофона и не стала открывать. Я побродила по дому, словно уставший призрак, а потом задернула шторы, выключила свет и свернулась калачиком на диване.
Через четыре часа на экране домофона появилась знакомая машина. Только тогда я смогла расслабиться. Ворота отворились, и в гараж въехал белый «Мерседес» мужа. Еще до того, как двигатель затих, из задней двери автомобиля выскочил вернувшийся от бабушки Сынчжэ. Он казался раздраженным и насупленным. Я сразу заметила, что его штанины задрались выше лодыжек. Сын рос не по дням, а по часам.
– Сынчжэ, ты поужинал с бабушкой?
Он ничего не ответил и тут же направился в свою комнату на втором этаже. Неужели чем старше становится ребенок, тем меньше слов он произносит? В последнее время он стал смотреть на меня с раздражением.
Мне казалось, что у моего сына начался переходный возраст. Его круглое, симпатичное лицо стало более мужественным, а вокруг рта начала пробиваться щетина. Он все больше ценил личную жизнь и всегда запирал дверь на щеколду. Для Сынчжэ я была незваным гостем, назойливым нарушителем, который иногда стучал в его дверь.
– Как прошла встреча? – Муж взглянул на меня и широко улыбнулся. Тревога исчезла мгновенно при виде его улыбки. Я весь день ждала этого теплого, ободряющего жеста.
Он был крепкого телосложения, но в последнее время начал терять вес из-за стресса на работе. Мне было грустно видеть, как пиджак висит на нем, делая фигуру еще более худой.
– Так себе. Они только и говорили о том, как им тяжело.
Мне не терпелось рассказать мужу о находке в цветнике, но не хотелось делать этого при сыне, который бросил сумку в комнате и спустился в гостиную. Находясь все еще в уличной одежде, он небрежно закинул ногу на спинку дивана и разлегся поудобнее.
– Это что такое? Не очень-то вежливо вот так лежать.
– Что хочу, то и делаю, – раздраженно бросил Сынчжэ, включил телевизор и стал бездумно переключать каналы.
Говорят, в переходном возрасте дети часто ведут себя назло родителям, чтобы почувствовать себя бунтарями. Я вспомнила, как читала, что, если реагировать на подобное поведение, можно легко попасть в ловушку детских провокаций. Особенно запомнилась мысль о готовности подростков в любой момент начать конфликт с родителями.
Когда-то я испытывала счастье от того, что могла создать для него идеальный образ: от носков до прически, от выбора канцелярии и оформления блокнота до бренда сумки. Его превращение в ребенка с безупречным вкусом стало утешением за мое неполноценное и несчастливое детство. Но теперь пятнадцатилетний Сынчжэ отказывался от всего, что так тщательно ему прививали.
Он переключал каналы, пока не остановился на UFC.
– Переоденься, прежде чем смотреть телевизор, – строго сказал муж.
Тогда сын, взглянув на него, молча встал и поднялся на второй этаж. Было обидно осознавать, что тот реагирует лишь на отцовские указания.
Муж взял толстую папку с документами и направился в кабинет. Я пошла вслед за ним. Он бросил на стол брошюры и бумаги с конференции и только тогда обернулся ко мне.
– Что случилось? Опять призрака увидела? – шутливо спросил он.
Муж знал, что я вздрагивала от каждого звука в доме. С тех пор как мы переехали сюда, стала слышать странные шумы, к которым была слишком чувствительна. То, что в квартире я бы списала на соседей, беспокоило и раздражало здесь. Каждый раз, когда я реагировала на шум, муж шутил о призраках, но мне было не до смеха. Не хотелось, чтобы слова, напоминавшие о смерти, витали в воздухе.
Я молчала в надежде, что муж догадается, о чем я хочу сказать. Будто прочитав мои мысли, он заботливо всмотрелся в мое обеспокоенное лицо.
Муж был старше меня на десять лет, и с первых дней нашего знакомства я видела в нем защитника и опору. Тот всегда был тем, на кого можно положиться, будь ему тридцать три, сорок или, как сейчас, сорок девять лет. Часто я размышляла, не похожи ли мои чувства к мужу на чувства дочери к отцу. Отец ушел из жизни, когда мне было всего пять лет, и я никогда не знала отношений между отцом и дочерью. Всегда казалось, что в душе осталась пустота, которую я пыталась заполнить фантазиями о нем.
– Дорогой, ты не мог бы опять связаться с ландшафтным бюро? – Я решила аккуратно подготовить почву для разговора, прежде чем рассказать о том, что нашла в цветнике.
– С ландшафтным бюро? А зачем? – муж задал встречный вопрос.
Он достал черную рыболовную сумку, стоявшую между книжным шкафом и кабинетной стеной. Это был подарок от сотрудника фармацевтической компании. Сумка с серебристыми полосами явно не соответствовала вкусу мужа. С первого взгляда было понятно, что это просто дешевка с серебряным узором.
– Дорогой… В цветнике…
– Ты опять про запах? Я же говорил, это из-за навоза. Тебе не о чем беспокоиться. – Он обнадеживающе улыбнулся.
Но не только мне запах показался странным. Подруги, которые были в гостях, оказались еще более чувствительными к нему и возмутились даже больше, чем я. А еще моя находка там, внизу…
– Там в цветнике… Что-то странное, похожее на мертвое животное!
То, что я нашла, конечно, не было животным. Это определенно была человеческая рука. Я не смогла разглядеть ее, поскольку та была покрыта грязью. Но уверена, что это были человеческие ногти и пальцы. Я не решалась сказать, что в цветнике лежит труп. Труп в цветнике! Кто бы в это поверил? Упоминания о тушке животного должно было хватить, чтобы муж еще раз проверил цветник. Я ожидала недоверчивого взгляда, но он удивленно уставился на меня.
– Животное?
– Дорогой, возможно, люди из ландшафтного бюро решили разыграть нас, когда готовили цветник. А может, случилось что-то плохое, о чем они сами не знают… Думаю, нам стоит это выяснить… Ну, это же не наша вина… Поэтому предлагаю сначала позвонить им…
В голове мысли строились логично, но слова путались. Муж нахмурился и попытался сосредоточиться на моем рассказе.
– Хм, хочешь сказать, что нашла что-то в цветнике?
– Да… Возможно, это нечто ужасное…
Когда мы решили переехать в Пхангё и осматривали район, я увидела крысу в канаве у новенькой дороги. Я не закричала и не испугалась, но впервые мне стало страшно строить дом прямо на земле. Это был страх перед тем, что грязь может проникнуть в него. Казалось, те неясные предчувствия обрели форму прямо на глазах и появились в цветнике на заднем дворе.