– Как здоровье? Часто ходишь к врачу? С ребенком все в порядке?
Результаты моего теста на диабет у беременных были нормальными, и скрининг на пороки развития тоже ничего не показал. Ребенок рос безо всяких проблем.
– Конечно, у нас в семье хорошие гены. Даже если хочется умереть, все равно живем до конца.
– Ты на что это намекаешь? Плохая ты девчонка.
– Какой плохой бы я ни была, смерти тебе я бы не пожелала.
– Сам факт, что ты говоришь такое при матери, доказывает, какая ты плохая.
– Мама, врач сказал, что у меня будет девочка.
– Отлично, в наше время сыновья не нужны.
– Когда она родится, давай продадим эту квартиру, купим большой дом в деревне и будем жить вместе.
– Не говори ерунды. Лучше относись получше к своей невестке. Кто тебе будет помогать с ребенком, кроме нее? Кто знает, буду ли я в здравом уме или вовсе способной на что-то? Ты поела?
Мама прошла на кухню и начала мыть гору посуды, скопившуюся в раковине.
– Можно спать в одной комнате с тобой? Я буду заботиться о Чонмине и ухаживать за тобой.
– Почему ты хочешь переехать сюда, бросив свой дом? Здесь слишком тесно!
– Муж задолжал много денег, если мы погасим долг деньгами из залога за квартиру, нам с ребенком некуда будет идти.
– Вот почему не стоило его убивать.
Чонмин все еще сидел в гостиной, играя с машинкой среди кубиков. Я испуганно взглянула на него, а мама невозмутимо продолжала мыть посуду.
– Как бы плохо все ни было, лучше бы продолжали жить вместе, несмотря на разногласия.
Она внезапно почувствовала боль в спине и надела поддерживающий пояс, издав стон. Бросив мыть посуду, ушла в маленькую комнату. Похоже, она тогда все поняла. Но на допросе в полиции повторила мою ложь. Даже если бы и сказала правду, никто бы не воспринял ее всерьез из-за деменции.
Я погладила Чонмина по голове и набрала номер Ким Чжуран. Я решила изменить объект своего шантажа с Пак Чэхо на нее. Теперь казалось, что с нее я получу деньги быстрее. Я собиралась потребовать сумму, которую та могла бы себе позволить, и рассказать ей правду о том, что она так хотела узнать. Меня не волновало, разрушит ли это ее мир. Чжуран сама должна была решить: встать и бороться или сдаться.
В отеле я провела все время в постели, но даже дома уснула так крепко, словно пыталась наверстать упущенные часы сна. Меня разбудил звонок с незнакомого номера. Это был тот самый звонок, которого я так боялась.
– Вас беспокоят из отделения полиции по Западному округу в Сувоне. Вызываем вас на допрос по делу Ли Сумин, которую вы разыскивали.
Я села на кровати и начала растерянно повторять: «Что? Почему я?» Муж, вошедший в спальню, по моему лицу понял, что звонят из полиции.
– Скажи, что приедешь.
Я сослалась на плохое самочувствие и пообещала явиться на допрос через несколько дней, после чего положила трубку.
– Выйди на минутку, – муж позвал меня в гостиную и включил запись с домашней камеры.
На экране была запечатлена Санын.
– Вот почему Сынчжэ так нервничает.
Муж объяснил, что, пока я спала, сын был на взводе и швырял вещи, поэтому он отправил его к своим родителям.
– Эта женщина что-то знает. Она пришла сюда, догадываясь о чем-то.
Мне не хотелось знать, что он имел в виду, но тот внезапно начал излагать различные планы. Теперь он больше не скрывал от меня свои намерения. Он хотел использовать меня, чтобы избежать ответственности за свои преступления.
– Если полиция спросит, почему ты интересовалась делом Сумин, скажи, что это из-за той женщины. Скажи, что Ли Санын предложила пойти вместе и пыталась свалить вину за преступление своего мужа на меня. Скажи, что это все из-за нее.
Муж тщательно все обдумал и теперь активно убеждал меня, что нам нужно действовать сообща, чтобы преодолеть проблемы и сохранить семью.
– Пусть Сынчжэ пока останется у родителей в Каннаме. Он сильно напуган, и ему будет лучше пока не возвращаться домой.
В глубине души я протестовала против того, чтобы сын оставался со свекрами, которые были вовлечены в это преступление. Но, чтобы не раздражать мужа, пришлось кивнуть в знак согласия.
– Скажи что-нибудь… Почему ты молчишь со вчерашнего дня?
Я снова лишь кивнула. Муж разрабатывал план, чтобы избежать наказания за свои действия. Сначала он попытался свалить вину на Сынчжэ, а теперь вовлекал меня в новый заговор, чтобы обвинить Санын и ее мужа перед полицией. Когда он стал так тщательно все продумывать и лгать, одновременно ограждая меня от правды?
Муж уверял, что если я буду следовать его указаниям, то мы все будем в безопасности. Но для меня это звучало как призыв стать соучастницей его преступлений.
Я делала вид, что слушаю, а затем ушла в ванную, чтобы принять душ. Горячие струи воды принесли мгновенное ощущение свободы. Если бы это было возможно, я бы хотела смыть с себя все проблемы и тревоги водой.
«Ты ничего не можешь сделать».
Слова мужа, которые он часто повторял, продолжали звучать в моей голове вместе с шумом воды. Что я могу сделать? Я быстро вытерлась полотенцем и снова легла на кровать. Что я могу сделать?
В этот момент зазвонил телефон. Это была Ли Санын.
«Я ничего не могу сделать».
Я пыталась игнорировать звонок, но телефон не унимался. Ли Санын упорно пыталась дозвониться. Неужели теперь она шантажирует меня вместо мужа? Я решила не отвечать. Телефон наконец-то умолк, и на экране высветились три пропущенных вызова. Я просто смотрела на них.
Может, она тоже думала, что Сынчжэ убил Сумин? Но как она узнала? Какие у нее доказательства? Из-за того что мой муж утверждал, что не делал этого? Но я не могла просто так поверить ему. Все собранные мной факты указывали на то, что ему нельзя доверять.
Я набрала ее номер. Ли Санын ответила сразу, точно ждала моего звонка. Прежде чем она успела что-то сказать, я озвучила свое намерение.
– Я хочу встретиться завтра.
– Да, хорошо.
Она сразу согласилась на встречу. Я находилась между двумя людьми, которые пытались свалить вину друг на друга. Здесь никому, кроме меня, не под силу что-либо изменить. Муж не мог решить наши семейные проблемы. Возможно, ключ к решению всегда был у меня.
Глава 1425 апреля 2016 год, понедельник
Чжуран была в черном платье, волосы собраны в хвост. Она вытянула шею и смотрела в окно. Хоть я и сидела напротив, та не обращала на меня внимания, погруженная в свои мысли.
За кухонным окном, на которое был устремлен ее взгляд, виднелся уродливый цветник. Декоративные деревья были сломаны и валялись повсюду, словно сорняки, а клумбы были изрыты ямами. Чжуран молча продолжала смотреть на этот беспорядок.
Я вынула из сумки распечатанные фотографии и разложила их на обеденном столе. Это были снимки, которые Сумин сделала в этом доме. Чжуран, повернув голову, долго смотрела на них, затем собрала и вернула мне, как будто они ей были не нужны.
– Сколько вы хотите?
Я ожидала этого вопроса, но не так скоро. Я думала, что она задаст его после моих объяснений, когда поймет всю серьезность ситуации. И представляла, как буду требовать ответ или угрожать ей, и тогда, со слезами на глазах, она задаст этот вопрос.
– Вы даже не удивились, увидев фотографии.
– Та девушка сделала эти снимки в нашем доме. – Чжуран, казалось, знала, зачем я здесь.
– Триста миллионов вон.
– Триста миллионов…
– Для вас это ведь не такая большая сумма, Чжуран.
– Как я могу вам доверять, Санын? Могу ли быть уверена, что все уладится, если я передам вам эти деньги?
Ким Чжуран смотрела на меня безучастно.
– Чжуран, вы не в том положении, чтобы торговаться. Просто поверьте, что я возьму деньги и исчезну.
– А что, если я не дам вам деньги? Вы же ничего не сможете сделать. Фотографии, и что с того? Телефон-то был у вас. Если я скажу полиции, что вы пытаетесь нас оклеветать, кому они поверят?
Я уже дала показания полиции, что мой муж якобы убил Сумин. Если я изменю свои показания, мне не поверят. Несмотря на это, я должна действовать решительно.
– Если вы хотите меня переубедить, то мне пора. Убеждайте лучше полицию, – сказала я твердо, словно не сомневалась в своей правоте.
Чжуран поспешно окликнула меня:
– Пятьсот миллионов вон.
Я не сразу поняла смысла ее слов.
– Я дам вам пятьсот.
– Пятьсот миллионов?
Чжуран встала и начала варить кофе. Я внимательно следила за ней, ожидая продолжения, но она казалась полностью поглощенной этим занятием.
Ким Чжуран налила горячий кофе в прозрачную чашку, поставила ее передо мной, снова села и сделала глоток. Ее лицо оставалось спокойным, но рука с чашкой заметно дрожала.
– Триста миллионов – это слишком мало, – произнесла она загадочно, затем взяла коричневую сумку, стоявшую у окна кухни, и поставила ее передо мной.
Это была легко узнаваемая сумка «Луи Виттон».
– Здесь сто миллионов наличными. Проверьте.
Я расстегнула молнию на сумке, как велела Чжуран, и проверила содержимое. Внутри были пачки банкнот по пятьдесят тысяч вон.
– Сегодня можете забрать задаток. Остальные деньги я отдам позже.
– Но почему пятьсот миллионов?
Чжуран снова сделала глоток кофе. Теперь ее рука дрожала так сильно, что было трудно удержать чашку. Ким Чжуран пыталась скрыть это, но было видно, что она очень нервничает.
– Это цена за жизнь моего мужа. Трехсот миллионов недостаточно.
– Вы о чем?
Чжуран тихо застонала и продолжила:
– Убейте его.
Я посмотрела на собеседницу. Она выглядела напряженной, на губах играла странная улыбка. Наконец, я тоже взяла свою чашку и сделала глоток.
– Вы же можете сделать так, чтобы это выглядело как самоубийство, не так ли? – Она встала и подошла к окну.
Ее черное платье казалось траурным.
– Какие цветы вам нравятся, Санын?