– Я не люблю цветы и плохо разбираюсь в их названиях.
– Они отвратительны, не так ли? Издалека кажутся красивыми, но вблизи их многочисленные тычинки вызывают отвращение. Будто дьявол разевает пасть…
Я тоже встала, подошла к Чжуран и посмотрела через окно на цветник. Затем повернулась и посмотрела ей в лицо. Это напомнило мне, как несколько дней назад я подмешала снотворное в сок, планируя убить своего мужа по пути к водохранилищу. Глаза Чжуран безучастно смотрели на клумбы, и в этот момент я впервые почувствовала страх перед ней. Похоже, эта женщина тоже была способна на все.
Пятьсот миллионов вон… Сумма, о которой я никогда не могла и мечтать. Я захотела довериться ей. Хотела верить, что она действительно отдаст мне эти деньги, что не обманет меня. Глядя на уродливые клумбы, я начала фантазировать о том, на что потрачу эту сумму.
Глава 1526 апреля 2016 года, вторник
План Санын был прост: дать мужу снотворное, посадить его в машину, зажечь в ней угольный брикет и инсценировать самоубийство от угарного газа. Она думала, что я убиваю мужа ради спасения сына, и считала, что все началось из-за Сынчжэ. Санын предложила свалить на моего мужа и преступление Сынчжэ, чтобы наш план сработал. Врач покончил с собой из-за чувства вины за убийство девушки – эта история, по ее словам, убедила бы всех.
Теперь я никому не доверяла и решила полагаться только на свои чувства и мысли. Слова Санын и моего мужа оказались ложью. Их фантазии о том, что пятнадцатилетний ребенок способен на убийство, вызывали отвращения. Они просто использовали самого беззащитного человека ради денег и сокрытия своих преступлений.
Я отправилась в клинику мужа на общественном транспорте. Вчера, задумавшись, я перепутала тормоз и газ, поэтому решила временно не садиться за руль. Но, как только вошла в метро, сразу пожалела о своем решении. Толпа, шум и запахи сотен людей вызвали у меня приступ тревоги. Стало душно, и я почувствовала непреодолимое желание вырваться оттуда. Лицо покрылось потом, дыхание стало прерывистым. Некоторые пассажиры беспокойно поглядывали на меня, но я отвернулась, игнорируя их взгляды. На пересадочной станции линии № 2, когда люди начали заполнять вагон, я не выдержала, выбежала из метро и поймала такси. Почувствовала легкий жар.
Внутри клиники царила атмосфера ярких и жизнерадостных цветов. Повсюду были желтые, красные, синие и розовые диваны, а еще резиновые блоки и игрушки, которыми дети играли и бросались. Насыщенные цвета, возможно, радовали детей, но мне они казались кричащими и раздражающими. Я ощущала, как они навязчиво атакуют меня со всех сторон, вызывая чувство хаоса и тревоги.
Когда я вошла, медсестры суетливо поприветствовали меня. Я протянула им печенье и кофе, которые купила в пекарне у больницы, но те, поблагодарив меня, тут же вернулись к работе. Они безостановочно принимали пациентов, вызывали их по именам и выдавали рецепты.
На ярких диванах сидели мамы с детьми. Большинство детей были в таком возрасте, когда они полностью зависят от своих матерей. Когда-то и для Сынчжэ мама была всем миром. Один ребенок начал плакать, и его крик, словно заразив остальных страхом, вызвал цепную реакцию. Вскоре плач разнесся как эпидемия, и зал ожидания наполнился рыданиями. Мамы и медсестры пытались успокоить детей, размахивая руками, предлагая конфеты и игрушки.
Воспользовавшись суматохой, я незаметно прошла к стойке регистрации. Пока медсестра по имени Мёнчжи выписывала рецепты, я стала раскладывать печенье на тарелке, чтобы медсестрам было удобнее его есть. В поисках салфеток я зашла в сестринскую. Внутри стояли металлические шкафы для одежды и медицинские инструменты. Быстро спрятав в сумку коробку с двадцатью лезвиями для скальпеля, я взяла один из скальпелей с полки. В комнате, где медсестры переодевались, не было камер видеонаблюдения. Я вышла оттуда с коробкой салфеток и аккуратно разложила печенье.
– Ой, это яблочное печенье! Мы его обожаем.
– Ах, да? Отлично, мне сказали, что оно самое популярное…
– Спасибо!
Медсестры, наконец, успокоили детей и начали есть предложенное мной печенье.
– Ваш муж только что закончил предыдущий прием, и у него есть немного времени. Можете зайти. – Старшая медсестра проводила меня к кабинету.
– Правда? Спасибо.
Возможно, медсестры тоже считали меня ненормальной, поэтому я нарочито широко улыбалась им. Муж всегда представлял меня окружающим как психически нестабильную, играя роль несчастного, но ответственного супруга… Не думаю, что здесь было иначе.
Я постучала в дверь кабинета и вошла. Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла, и пристально смотрел на меня.
– Что случилось? Почему ты здесь?
– Я все еще переживаю, вот и решила поговорить с тобой…
Муж задумался на мгновение и постучал пальцами по столу.
– Не надо волноваться. Просто делай вид, что ничего не знаешь. Я сам все улажу.
Он совсем не изменился. И вел себя так, словно только у него было право на выбор, никогда не делился своими намерениями со мной.
– А как насчет Сынчжэ? Он не может оставаться у твоих родителей на Каннаме вечно.
– Мда… – муж выглядел раздраженным. – Он, наверное, тоже сейчас не в себе. Когда все закончится, ему нужно будет пройти консультацию… Боюсь, как бы он не начал говорить странные вещи.
– Какие еще странные вещи?
Муж посмотрел на меня с раздражением, словно даже не хотел отвечать на мой вопрос. Он утверждал, что Сынчжэ тоже не в своем уме. Но, как и я, наш сын не был сумасшедшим. Я должна верить в своего ребенка. Нет, я верила в него.
– И еще, насчет той женщины из соседнего дома… Не стоит с ней общаться.
– С соседкой?
– Да… Вот дела… Я спросил у знакомого в адвокатской конторе, где она работает, и тот сказал, что она лесбиянка.
– Что?
– Да уж… Переехали в новый дом в надежде на нормальную жизнь, а тут соседка лесбиянка… И та молодая женщина не просто помощница, а ее любовница.
Я молча выслушала мужа и вспомнила Мирён, которая каждый день стояла на балконе и смотрела на наш двор. Раньше я думала, что она наблюдает за моим мужем, но теперь поняла, что ошибалась. Вряд ли она хотела соблазнить мужчину средних лет, который был далеко не красавец.
– Что ж, мне всегда казались странными ее короткая прическа и громкий смех… В любом случае не стоит сближаться с ними.
Я больше не верила ни одному его слову. И даже если Ку Ынха и Мирён из соседнего дома были любовницами, это меня не касалось. Муж утверждал, что Санын убила Ким Юнбома, а Сынчжэ – Ли Сумин. Он считал, что я должна чувствовать вину за смерть сестры, ведь именно я стала причиной ее гибели. В его словах не было ни намека на его собственную вину. Я больше не доверяла мужу.
Я кивнула, притворяясь, что соглашаюсь с ним, и встала. Он добавил:
– Не переживай ни о чем. Тебе ничего не нужно делать, просто не вмешивайся.
– Да… спасибо.
С трудом выдавив слова благодарности, я вышла из клиники. На перекрестке было шумно от рекламы косметических и магазинов мобильной связи. Люди беспорядочно пересекали улицу. Я поймала такси, села и нащупала в сумке коробку с лезвиями для скальпеля. Хоть это были не те инструменты, которые использует муж, я подумала, что успешно завершила первую часть своего плана.
Муж по-прежнему считал, что только он знает правду и способен решить все проблемы. Он не понимал, что на этот раз право выбора и контроль над ситуацией находятся не в его руках.
Глава 1627 апреля 2016 год, среда
Предложение Чжуран было заманчивым. Пятьсот миллионов вон позволили бы мне мечтать о новой жизни. Кому-то эта сумма могла бы показаться смешной, но для меня это были деньги, которые я никогда не надеялась увидеть.
Мое время всегда текло мучительно: бесконечный поток бессмысленных новостей и событий, люди с фальшивой добротой, готовые ударить в спину. У меня не было никаких желаний. Как не было и людей, с которыми я бы хотела встретиться. В какой-то момент я начала смотреть на свою жизнь со стороны и наблюдала за страданиями Ли Санын, как за чем-то чужим. Иногда я понимала, что нужно сделать, чтобы освободиться от них.
Сейчас я тоже посмотрела на ситуацию Ли Санын со стороны. Муж оставил мне долги, страховку не выплатили, а в животе рос ребенок. Мужа, который постоянно меня критиковал и ограничивал, больше не было, и ради выживания я была готова на все. Я могла поставить на кон пятьсот миллионов.
Предложение Чжуран было заманчивым во всех смыслах. Она сама предложила подмешать снотворное Пак Чэхо. Но для завершения плана ей нужна была помощь, и та рассчитывала на меня. Я поделилась с ней одним из планов, которые разрабатывала для убийства своего мужа.
– Подмешиваем снотворное и поджигаем угольный брикет в машине. Это будет выглядеть как самоубийство. Хорошо бы оставить предсмертную записку, но это необязательно. У Пак Чэхо, то есть у вашего мужа, есть причины для самоубийства. Главное, чтобы он сам купил угольный брикет в магазине с камерами наблюдения. Это должно выглядеть естественно.
– Естественно… Но… Больно видеть, как муж умирает?
Перед тем как убить мужа, я никогда не думала о «печали». Это казалось мне само собой разумеющимся, и все силы уходили на оправдание своих действий. После его смерти я не чувствовала печали, только бессилие. Я считала, что все мои страдания и мучения были из-за него, что он превратил мою жизнь в ад. Но даже после исчезновения мужа боль осталась. Я не знала, что делать с этим невыносимым временем и на кого еще можно свалить вину. Бессилие поглощало меня. Я поняла, что все исправить могут только деньги. Мысль о том, что с деньгами можно сделать все, давала силы двигаться дальше.
– Не думайте о чувствах. Иначе ничего не получится.
Так я сказала Чжуран, но последние дни сама пыталась справиться со своими эмоциями и плохо спала из-за дурных предчувствий. Я старалась не думать о происходящем, но мрачные мысли не покидали меня.