— Да, — сказала Марина, — а если он во мне разуверился?
— Кто разуверился?
— Да Алексей Степаныч.
— Почему ты так думаешь?
— А почему он мне дал такие лёгкие вещи?
— Марина, ты веришь своему учителю? — спросила Елена Ивановна.
— Верю.
— Так почему же ты не веришь тому, что он говорил тебе о лёгких вещах? Ведь ты мне сама рассказывала.
— Мамочка, какая ты у меня хорошая! — неожиданно сказала Марина.
Елена Ивановна засмеялась:
— Значит, легче стало на душе?
— Легче.
— Ну, спи, дочка.
Елена Ивановна поцеловала Марину, погасила лампу и ушла к себе работать.
32. …И УТРЕННИЕ ДЕЛА
Елена Ивановна хорошо знала свою дочь и хорошо знала, что вечерние разговоры далеко не всегда соответствуют утренним делам.
Правда, на следующее после разговора с Еленой Ивановной утро Марина встала весёлая и деловитая — в десять минут прибрала комнаты, вскипятила чай, накрыла на стол.
Домашняя работа так и спорилась сегодня в её руках; и в школу она ушла, напевая какую-то весёлую песенку.
Что произошло в этот день в школе, Елена Ивановна не знала, но вернулась Марина из школы такая же хмурая, как и накануне.
У Елены Ивановны в эти дни была очень большая и срочная работа — их фабрика выполняла к Октябрю своё сверхплановое обязательство, — и при всём желании мать не могла так подробно вникать во все дела дочери, как она это делала обычно.
А Марина, которая за последний год приучилась уже было работать самостоятельно, теперь совсем почти перестала заниматься. О гаммах и упражнениях она забыла совсем, этюды и пьесы проигрывала по разу.
Наизусть она, правда, запомнила свои новые пьесы очень быстро. А дальше что? Марину одолевала скука.
В своих пьесах она не видела ничего такого, над чем бы стоило потрудиться. И вообще в эти дни у неё всё валилось из рук.
А Алексей Степаныч?
Алексей Степаныч как будто ничего не замечал. Он делал ей на уроке два-три замечания и казался Марине рассеянным. Как будто и ему вдруг стало неинтересно с нею заниматься.
Единственное, что ещё интересовало Марину, это подготовка к шефскому концерту. Но не подготовка своего выступления, а переписка с Верой. В этой переписке Марина не участвовала, но письма из Берёзовой прочитывала с жадным интересом.
Марине Вера больше не писала — наверно, потому, что Марина не ответила на её последнее письмо.
Когда Оксана спросила своих пионеров, готовы ли они к Октябрьскому концерту, Марина что-то пробурчала в ответ. Русскую песню она разобрала, но Алексей Степаныч был, видимо, так недоволен ею в последнее время, что Марина не рискнула показать её. А без Алексея Степаныча играть было неинтересно. Никак нельзя было понять, хорошо ты играешь или плохо.
Кто удивлял Марину в последнее время, так это Люся. Люся уже два раза ездила с Оксаной к Вере на фабрику. Вероятно, она помогала там делать костюмы, а может быть, и ещё в чём-нибудь участвовала, потому что часто шепталась с Оксаной и что-то скрывала от ребят. Люся была всё время весёлая и меньше ворчала.
33. ИЗ ДНЕВНИКА МАРИНЫ
Вчера разговаривала на перемене с Галей. Она говорит, что всё же играет концерт. Но и вариации, она говорит, очень хорошие, и учить их интересно. А мне скучно. Ску-чно… Мамы всё нет дома. А. С. со мной почти не разговаривает на уроках.
Только вчера, после того как я сыграла — правда, неважно, — он спросил: «А ты, Марина, слышала о победах наших музыкантов на фестивале демократической молодёжи?» — «Слышала, конечно», — ответила я. «А ты послушай ещё, — сказал он. — По радио передают рассказ о их победе в записи на плёнку».
Я хотела послушать, но, по-моему, это больше не передают.
Скоро концерт, а я совсем не готова. И готовиться не хочется. Вот если б тот наш концерт — я бы так занималась!
А сейчас всё такое неинтересное, как гамма на одной струне. Хрипит, визжит, а музыки нет!
Очень скучно мне
На одной струне.
Ведь я не Паганини. Тот умел и на одной струне такие вещи играть!
И все учителя на меня сердятся. Александра Георгиевна сегодня говорит: «Что это ты, Марина, такая хмурая стала? И занимаешься спустя рукава. Смотри, скоро четверть кончается — снизишь свои оценки».
Зачем она мне про оценки сказала? Что я, сама не знаю? Если бы она про оценки не сказала, я бы, может, ей и рассказала всё — и про концерт, и что я совсем не готова, и про то, что никто со мной не дружит по-настоящему.
Вот Вере я бы всё сказала. Или Оксане. Но Оксане стыдно про это говорить. Она подумает: «Распустилась». Да и правда, я, наверно, распустилась.
А Оксана хоть и весёлая и смеётся много, а всегда такая подтянутая, всегда так хорошо учится в своём девятом классе. И по всем предметам и по специальности — она ведь очень хорошая пианистка. И голос у неё хороший — она запевает в хоре. А наш хор славится. Лучший из всех школьных хоров!
Оксана зачем-то приходила вчера в класс к Алексею Степанычу. Интересно, зачем?
Ох, как хочется с кем-нибудь поговорить, кроме дневника! Но не со взрослыми. А с Галей мы хотя и разговариваем теперь, но это уже совсем не то, что раньше.
34. ГАЛЯ
Галя была тоже огорчена решением Алексея Степаныча. Но характер у Гали был не такой, как у Марины. Марина легко увлекалась и легко остывала, а Галя, решив что-нибудь, шла к цели очень твёрдо, «стиснув зубы», как думала о ней Марина.
Галя много работала над своими вариациями, они всё больше нравились ей, и обида понемногу проходила. Захотелось снова видеть Марину, говорить с ней, как раньше, обо всём, вместе проигрывать отрывки из своих пьес.
Окончив уроки, Галя посмотрела на часы — оставался час до прихода родителей с работы — и решила пойти к Марине.
Марина никак её не ожидала. Она побежала на звонок, думая, что мама пришла сегодня раньше обычного.
Васька побежал за Мариной. Марина не пускала его к двери, а Васька проскакивал.
— Галя! — ахнула она, открыв дверь.
И в этот момент Васька проскочил в открытую дверь.
— Удрал-таки! — закричала Марина и кинулась за Васькой. — Иди, иди сюда, гуляка! — звала она, бегая за котом.
Галя бегала вместе с ней. Поймав кота, Марина повела её в комнаты.
Возня с котом сразу сблизила девочек. Они почувствовали себя свободно, как будто никогда и не ссорились.
Но, когда вошли в комнату и Васька удрал от них на буфет, девочки замолчали и не знали, с чего начать разговор.
Галя подошла к Марининому пюпитру, посмотрела на закрытые ноты, потрогала скрипку.
— Как пьесы? — спросила она.
— Да никак, — ответила Марина. — А твои вариации?
— Какие красивые! — сказала Галя. — Хочешь, сыграю?
Галя взяла Маринину скрипку. Марина помогла ей настроить.
— Я ведь свою скрипку лучше знаю, — сказала она.
Галя положила скрипку на плечо; лицо её стало задумчивым и серьёзным — она начала играть.
Мелодия была певучая и очень красивая. Марина слушала, смотрела на подругу, и ей было и приятно и немного грустно.
Как хорошо играет Галя! А она, Марина, — ведь она из протеста какого-то не хочет даже слышать музыку в своих пьесах, играет их совсем механически.
— Ну, а теперь ты, Марина, — сказала Галя, кладя скрипку.
— Не хочу. Давай лучше поиграем вместе наш концерт.
— Давай, — охотно согласилась Галя. — А где вторую скрипку возьмём?
— Вот жаль, ты своей не принесла! Ну, давай возьмём мою старую половинку.
Девочки настроили скрипки. Сначала у них ничего не получалось — старая скрипка была мала Гале, — но потом им удалось сыграть вместе несколько фраз.
— Хорошо! Вот это концерт! — сказала Марина.
— Марина, ну сыграй мне всё-таки твои пьесы, — попросила Галя. — Ведь я в последнее время совсем не слышала тебя на уроках.
Марина нехотя взяла скрипку. И вдруг ей так захотелось вот сейчас, для Гали, сыграть по-настоящему!
Она на минуту задумалась и заиграла свою арию. Серьёзное Галино лицо было чем-то сродни этой простой, но красивой песне. Сыграв, она сама удивилась: как поётся!
— Как поётся! — словно повторяя вслух её мысль, сказала Галя. — Сыграй две другие.
Марина сыграла. Эти пьесы были более технические, и невыученные, трудные места давали себя знать. Особенно это чувствовалось в «Прялке».
— Мало учила, — серьёзно сказала Галя.
Марина вздохнула:
— Правда, мало. Знаешь, Галя, мне так скучно было играть эти пьесы после нашего концерта!
— А ведь они красивые, — сказала Галя, — и вовсе не такие уж лёгкие. Только надо поработать.
— Я знаю, — сказала Марина. — Я поработаю… Галка, слушай, — сказала она, обнимая подругу, — давай отпразднуем наше примирение!
— А как?
— Давай знаешь как? Давай поиграем в куклы!
35. ДЕВОЧКИ ИГРАЮТ В КУКЛЫ
Если б Марина была хозяйкой этой книги, она вычеркнула бы эту главу. Это — секрет. И всё-таки надо признаться: да, Марина ещё играет в куклы, хотя ей уже двенадцать лет и она с увлечением читает некоторые книги для взрослых.
Часто она играет? Нет, не очень часто. Редко? Нет, и не очень редко.
Она играла с маленькой соседской девочкой по воскресеньям, играла в прошлом году с Галей, когда та приходила к ней.
С соседской девочкой Валюшкой игра в куклы бывает очень спокойная, домашняя, с устройством квартир, с хождением друг к другу в гости.
С Галей игра больше похожа на театр.
Куклы у больших девочек не бывают большими. У больших девочек куклы маленькие, целлулоидные или бумажные. И этих бумажных кукол вместе с их платьями набралось несколько коробок.
Марина решила подарить их. Может быть, устроить для малышей кукольный театр? Или просто отдать их маленьким девочкам?
Но не всех кукол она подарит. Маленькая целлулоидная Верочка, которая почти всегда лежит в Маринином футляре, в отделении для струн и канифоли, там и останется. Марине приятно, доставая канифоль, видеть её там.