Это был один точный удар прямо по отмеченному месту на стене, даже Корделия была впечатлена хирургической точностью Уилла. Как и ожидалось, в стене образовалась дыра, от которой пошла зигзагообразная трещина до самого потолка, а внутрь нее завалились обсыпавшиеся куски краски и штукатурки.
Все уставились на большое отверстие, откашливаясь от столетней пыли, которая вырвалась, потревоженная за столько лет ударом кувалды.
Когда облачко пыли рассеялось, взгляду открылся проход, темный и жуткий, с установленными на уровне глаз факелами. Проход уходил в обе стороны так далеко, что было невозможно разглядеть, куда он ведет.
38
Корделия подняла одну из оставленных ими для освещения свечей и поднесла пламя к ближайшему факелу. Зашипев, факел вспыхнул, и оранжевый огонь осветил проход мерцающим светом. Одна часть прохода уходила в сторону большой спальни, другая – в сторону кухни, но в любом из направлений мог быть скрытый поворот, ведущий в неизвестную комнату. Кроме прикрепленных к стене факелов, здесь ничего не было.
– Идем? – спросил Уилл, заходя в проход.
– Только если я смогу идти с фонариком, – заявила Элеонора. – Мне кажется, факелы ненадежны.
Корделия передала фонарик сестре, и они одновременно вошли в таинственный проход.
– В какую сторону? – спросила она.
Элеонора настаивала на считалочке эники-бэники, чтобы решить, куда им идти.
Уилл снял со стены факел и стал поджигать другие. Каждый зажженный факел все ярче освещал проход, отчего страх Элеоноры растворялся. Оглянувшись назад и посмотрев на пройденный путь, она сказала:
– Похоже на Гензеля и Гретель с хлебными крошками.
– А разве их не склевывали птицы? – спросил Брендан.
– Тс-с-с, – шикнула Корделия брату, но Элеонора уже успела его стукнуть так, что его волосы оказались в опасной близости с пламенем. У первого поворота коридор расширился в небольшую комнату в восемь футов. У стены стоял бледный книжный шкафчик, но вместо того, чтобы немедленно изучить содержимое его полок, Корделия в ужасе отпрянула.
– Он сделан из костей! – испуганно сказала она.
И в самом деле, всмотревшись повнимательнее, можно было обнаружить, что шкаф сконструирован из человеческих костей, извивающаяся система использовала вместо ножек узловатые бедренные кости, а полки заменяли голени, отчего книги стояли неровно. Брендан присмотрелся и постучал по шкафчику.
– Да это просто дерево.
Корделия снова всмотрелась в устройство и материал шкафа – он был сделан из белых коряг, скрепленных латунными винтами. Пляшущие отблески пламени факелов создали эффект оптического обмана. Смутившись, Корделия пробормотала:
– Простите.
– А что это за книги? – спросил Уилл. – Очередные халтурные романа Кристоффа? Этот эгоист был плодовитым писателем.
– Эти книги выглядят иначе.
Корделия сняла с полки одну из них в износившемся кожаном переплете и раскрыла, отыскивая заглавие книги, написанной, как оказалось, на французском языке. Изображение на титульном листе представляло собой ксилографическую гравюру Адама и Евы в саду Эдема, с тем лишь различием, что из разделенной на четыре части головы Адама изливались мозги, а из груди Евы росла иссохшая скукоженная третья нога. Корделия вздрогнула от увиденного ужаса и перевернула страницу, за которой обнаружился череп с четырьмя зияющими чернотой глазницами, а на следующей – розовощекий младенец с чахлыми ластами вместо рук…
– Фу-у-у-у! Похоже на медицинское пособие по аномалиям, – сказала она, захлопнув книгу и ставя ее на прежнее место.
– Круто! Дай мне посмотреть! – воскликнул Брендан, но как только он открыл том и взглянул на гравюры, то немедленно изменил свое мнение: – Совсем не так круто.
Уилл взял с полки другую книгу, которая на первый взгляд казалась испанской энциклопедией, но заголовки поражали воображение.
– «Жертвоприношение человека», – прочел Уилл, показывая Корделии и Брендану изображение в книге, на котором ацтекский жрец в роуче с красивыми перьями, имеющими вид короны, вырывал сердца из груди испуганных жертв.
Уилл держал книгу подальше от Элеоноры, опасаясь испугать ее картинками.
– Этот чувак Кристофф был больным на всю голову, – сказал Брендан, раскрывая книгу под названием «Боги Пеганы», написанную на английском языке, что было редкостью для здешнего собрания. – «Раньше, чем воцарились боги на Олимпе, и даже раньше, чем Аллах стал Аллахом, Мана-Йуд-Сушаи уже окончил свои труды и предался отдыху».
– Бог суши? О чем это? – удивилась Элеонора.
– Это редкая книга Лорда Дансейни – сборник новелл о сотворении божеств, – сказала Корделия. – Можно мне взглянуть?
Брендан отдал книгу сестре и взял другую под названием «Благоухающий сад». Корделия с большим любопытством стала листать «Богов Пеганы», прежде чем перейти к осмотру остальных экземпляров на полках. Было очень непросто определять тематику книг, так как написаны они были на самых разных языках мира – французском, арабском, немецком, – иллюстрации и гравюры давали понять, что перед ними сборники трудов по принятию родов у коренных народностей, собиранию трав, зельеварению, колдовству и демонологии, полные изображений кричащий духов и адского огня. Книги даже пахли дурно – ветхие пожелтевшие страницы и старинные чернила смешивались в гнилостный резкий запах.
– Пахнет гниющей плотью, – заметила Корделия.
– О, – удивился Уилл, – и когда это ты нюхала разлагающуюся плоть?
– Ну, на самом деле никогда… но я… хм… Я читаю много детективов, в которых говорится, что гниющая плоть пахнет как мясо, пролежавшее пять месяцев, или красный окунь, оставленный надолго на солнце, – призналась Корделия.
– Гниющая плоть пахнет совсем не так, как эти книги, – сказал Уилл. – Поверьте мне, однажды почувствовав этот запах, запомнишь его навсегда.
Корделия не стала расспрашивать Уилла о том, где ему довелось столкнуться с этим запахом, и хотя об этом не говорилось в прочитанном ею романе, она догадалась, что для войны такой опыт естественен, и принялась просматривать книгу с заголовком «Апокрифы бестиария». Она захлопнула том, насмотревшись на изображения человеческих мучений – мужчина, привязанный к дыбе и разрываемый на части, новорожденные, отбираемые у матерей заросшими шерстью чудовищами, окруженные морем трупов, пирующие вампиры. Корделия поняла, что сюжетов для ночных кошмаров ей хватит минимум на неделю. Все это время Элеонора спокойно смотрела в проход, ее совсем не беспокоило содержание книг, она тревожилась из-за того, что находилось в доме.
– Давайте пойдем дальше, – сказала Корделия, выхватывая из рук брата «Благоухающий сад».
– Эй! Я только добрался до главы «Ритуальные рисунки на телах женщин, приносимых в жертву».
– Ты же ненавидишь читать.
– Только не о таком!
– Нам нужно идти дальше и узнать, куда ведет коридор. От этих книг у меня мурашки по коже.
Они продолжили идти по таинственному коридору, поджигая висящие на стене факелы. Проход искривлялся то в одну сторону, то в другую, но никакого ответвления на своем пути они не встретили до тех пор, пока не набрели на ржавую металлическую дверь, врезанную в стену слева от них. Дверь выглядела серьезным препятствием, и они уже забеспокоились, что ни за что не смогут ее открыть, когда заметили, что она слегка приоткрыта. Брендан прервал всеобщее замешательство.
– Как-то слишком просто, – сказал Брендан. – Кто хочет пойти первым?
Повисла тишина.
– Уилл?
– Почему я?
– Ты старше всех.
– Не так уж сильно.
– Но у тебя есть пистолет, – аргументировала Элеонора.
– Какой толк от оружия, если меня могут атаковать духи?
– Мы доверились тебе, – резюмировала Корделия.
Уилл не мог ничего выдумать в противовес этому. Держа свой «Уэбли», наготове, он медленно стал открывать дверь…
– Винный погреб! Вот кто мои духи!
Погреб был в два раза больше маленькой комнатки с книжным шкафом. На стенах висели факелы, точно такие же, как и в коридоре, а в самом погребе находились несколько стоек, уставленных бесчисленным количеством бутылок вина. Уилл немедленно принялся изучать полки.
– Тысяча восемьсот восемьдесят девятый! Очень славный год! – с улыбкой объявил Уилл, взяв бутылку.
– Поставь ее на место, – сказала Элеонора. – А здесь нет какой-нибудь газировки?
– В винных погребах не держат газированных напитков, – ответил Уилл. – А там нет штопора?
– Она права, Уилл. Поставь ее на место, – согласилась с сестрой Корделия. – Почему бы вам с Бреном не продолжить исследовать коридор, пока мы с Элеонорой осмотримся здесь?
– Исследовать на предмет чего?
– Воды! – не сдержавшись, крикнула Элеонора. – Вино не годится!
– Ладно, – сказал Уилл.
Прежде чем выйти в коридор, Брендан предупредил сестер, чтобы они были начеку.
– Будьте осторожны, не закройте сами себя здесь. Похоже, эта комната запирается изнутри.
Он указал на металлический засов, проходящий через всю ширину двери.
– Спасибо, Брен, – поблагодарила брата Корделия и, включив фонарь, стала осматривать погреб вместе с Элеонорой.
Фонарь осветил великолепное убранство погреба в античном стиле. Старинное зеркало с трещинами, припорошенными пылью, стояло среди открывшейся взгляду роскоши.
– Наверняка жена Денвера Кристоффа проводила здесь очень много времени, – сказала Элеонора, оглядев пространства погреба. – Это похоже на комнату для девочек.
– Я думаю, Денвер был просто тщеславным, как и большинство писателей, – объяснила Корделия. – Наверное, он сидел тут и обрезал бороду или напомаживал усы, прежде чем отправиться в город с нашим прапрапрадедом и устроить землетрясение.
Чтобы подкрепить свои высказывания доказательством, она открыла один из ящиков туалетного столика и достала ржавую бритву.
– Видишь? Очевидно для такого человека.
– То есть… он тоже наносил макияж? – спросила Элеонора, поднимая бархатный мешочек с пудрой.