— Да… Такой прессинг… Это не каждый может выдержать. Особенно, Грейнджер… С её то гипертрофированным чувством отличницы и правильности. Я вчера был в шоке, когда на мое предложение позвать учителей, как только мы поняли, что из-за этой лестницы мы оказались запертыми на запретном этаже, эта умница, отличница и вся из себя такая правильная девочка первая потащила всех вглубь коридора. Но этого ей оказалось мало! Представляешь, — Гарри осторожно придержал девочку, когда она оступилась на ступеньках от таких откровений, — мало того, что она нас туда потащила, так она еще и открыла запертую дверь! Вот скажи, зачем открывать закрытую дверь в запретном коридоре, в котором, по словам директора, можно погибнуть страшной смертью?..
— Мда… На мой «непросветленный» взгляд это чистой воды самоубийство.
— Вот именно. А она еще и нас обвинила, что это мы её втянули в нарушение правил!
— Ха! Она этим вчера весь вечер прочищала мозги Рону и Невиллу.
— Знаешь, я так и не понял, как у Невилла еще мозги не отполировались от таких «бесед»? Вчера так нормально с ним поговорили о гербологии. Как он их терпит???
— С трудом, если честно. Точнее её все на факультете с трудом терпят. За собой не смотрит, из книг не вылезает, постоянно всех учит, как будто никто не в состоянии прочитать этот материал самостоятельно. Такое ощущение, что без её пинков в сторону книг и пересказов прочитанного никто жить не сможет. Гарри, это просто кошмар!
— Верю. Я как вспомню её выступления перед первым уроком полетов… Да и потом тоже. Лучше не пересекаться с ней перед уроком. Особенно перед зельями. Я вот не понимаю, она действительно считает, что знает материал лучше профессора? Кстати, а где эта троица? Что-то я их не видел на завтраке. Да и староста ваш отсутствовал…
— А… — Парвати оглянулась по сторонам, но никого не увидев, продолжила, — декан вчера заставила наводить порядок в гостиной. Этим троим досталась каминная зона. И они не придумали ничего лучше, чем прочистить камин…
— Они, что, совсем??? — Гарри даже остановился от такой новости… Зная Гермиону, и что получилось в результате… Можно было смело предположить, что «мисс-я-знаю-лучше-всех» использовала «Мундис», и влила в него свою магию… — Идиотка…
— Видимо совсем, — Парвати сделала вид, что не слышала последнего слова. — Как сказал профессор Снейп, у них не хватило сил на это заклинание, и оно пошло гулять по всей башне, подпитываясь остатками ранее наложенных… В общем, Армагеддон в отдельно взятом пространстве. В результате их троих и Перси Уизли приложило камнями из разрушенного камина. Вот они и в Больничном крыле.
— Да… Вот, что значит использовать заклинание, не зная всех тонкостей. Теперь понятно, почему профессор Снейп такой вымотанный…
— В смысле? Вроде, как всегда…
— Да нет. Вы просто его не знаете. А мы, его подопечные, уже хорошо научились разбираться в настроении декана. Он практически ничего не ел, только немного мяса, значит, опять всю ночь что-то варил. А учитывая, что у ваших троих был полный упадок магических сил, то три часа вокруг котла ему были обеспечены. А то и больше… Меня он в начале сентября всю ночь отпаивал зельями. Ребята сказали, что он только два часа проспал и пошел на занятия.
— Но это же очень опасно! Он же мог не среагировать на угрозу на уроке!
— Тем не менее, ничего не случилось. Представь, какой это уровень мастерства.
— Да… А наши на него ругаются и обзывают…
— Конечно, ведь легче на преподавателя спихнуть все свое нежелание учиться.
— Он так не заслужено баллы снимает!
— Парвати, — мягко обратился Гарри к девушке, — вот вспомни, он когда-нибудь тебе занизил отметку за зелье или эссе? Вспомни, прошлый урок. Что он тебе сказал?
— «Мисс Патил, неужели вы подверглись эпидемии лени Гриффиндора и не выучили свойства тысячелистника? Пять баллов с Гриффиндора», — она пожала плечами.
— А теперь убери все эмоции. Что осталось? В зелье был тысячелистник?
— Нет… Подожди… Ты хочешь сказать, что он подсказывал, как спасти зелье?!
— Ну, да… Смотри, судя по интенсивному фиолетовому цвету твоего зелья, ты перелила Буботуберового гноя, капли три-четыре лишних. И их можно было нейтрализовать, добавив столько же капель сока тысячелистника. Что он тебе и пытался сказать в своей манере. Приглядись, мы, слизеринцы, никогда не обращаем внимания на эмоции в сказанных фразах на его уроках. Только на слова.
— Спасибо, я учту. А к Гермионе?
— А ты вспомни первый урок зелий. Профессор тогда подробно объяснил, почему прицепился к ней. Технику безопасности никто не отменял… Даже, прости, до вашей Браун дошло с первого раза. А Гермиона…
Парвати только прыснула.
— А знаешь, сегодня прошел слух, что у этой Гермионы не просто магическое истощение, но и был стихийный темномагический выброс…
— Даже так? — Гарри задумался, хотя все его размышления пришли к одному: незачем было отталкивать свою природу! — Надеюсь, директор про это не знает… — тихо, про себя…
— Директор в курсе, — девочка все-таки его услышала. — Профессор МакГонагалл вызвала профессора Снейпа, мадам Помфри и директора. А почему ты не хотел, чтобы директор об этом знал?
— Не знаю, Парвати. Но что-то мне не по себе… Когда Хагрид меня сопровождал на Косую Аллею, он сказал, что Хогвартс второе место по защищенности, после банка. Но последнее время у меня пятая точка просто вопит о каких-то серьезных проблемах… Понимаешь, когда я за завтраком взглянул на преподавательский стол, то наши деканы были какие-то задумчивые, сосредоточенные, а МакГонагалл… ошарашенная, что ли, или пришибленная… А вот директор сидел… не то, чтобы радостный… но… как будто выиграл приз… или внезапно получил большое наследство…
— Еще бы! Ты бы видел, что Гермиона сотворила с гостиной! Им троим — профессору МакГонагалл, профессору Снейпу и директору — пришлось все приводить в порядок!
Они еще немного помолчали. Осталось два пролета лестницы, а вопросы только множились.
— Знаешь, — первым нарушил тишину Гарри, — я вот иду и вспоминаю вчерашнюю переделку в этом запретном коридоре… Я не знаю, как Гермиона, Рон и Невилл ведут себя, так сказать, в естественной среде вашей гостиной, но вчера… — Парвати с интересом смотрела на мальчика, не торопя. Ей было интересно, с чего бы Гарри начал такой разговор с ней. — Невилл показался мне нормальным человеком. В том плане, что он не считает нас, во всяком случае, меня и Малфоя какими-то чудовищами. Пока ждали лестницу, мы вполне хорошо общались. Как мы с тобой сейчас. И, по-моему, Невиллу даже понравилось… Рон… Он какой-то… никакой. Он постоянно цепляется, особенно, ко мне. Я бы даже сказал, на ровном месте… Помнишь, как он ко мне пристал на первый же день, что я должен был учиться на Гриффиндоре, что я чуть ли не предатель… У моей соседки, миссис Демис, была такса… Она тоже кидалась с лаем на все, что ей не нравилось… Но что меня больше всего в нем настораживает… Мне кажется, что он пытается подмазаться: сначала ко мне все клеился, что я его друг, потом «остыл», и теперь все время крутится около Невилла. А Гермиона… она у них как сборник информации. Такая мобильная версия Британской энциклопедии. «Знаю все, но не знаю, что с этим делать, и как это все удержать в себе, вот и учу всех, чтобы голову не разорвало от запихнутой туда информации». Самое обидное, что я еще в поезде пытался объяснить, что такое её поведение ни к чему хорошему не приведет… А ей, как об стенку горох…
— Мне кажется, ты их очень хорошо охарактеризовал, Гарри. Очень точно, — Парвати задумалась, не замечая, что они уже подошли к аудитории. На них с удивлением смотрели представители обоих факультетов, кто успел прибежать раньше.
— Леди, — Гарри вежливо наклонился и поцеловал руку девочки, — благодарю вас, что вы согласились скрасить мою дорогу до кабинета.
— Сэр, — Парвати сделала легкий книксен, — благодарю, что проводили.
На этом ребята расстались и разошлись по своим факультетам.
— Гарри, — он тут же попал в оборот Драко Малфоя, — как успехи?
— Драко, вот ты не мог дождаться вечерней встречи?
— Нет, — поддержали его остальные участники группы головной боли своего декана, — нам ведь тоже интересно.
— А то мы с вами вечером не встретимся! Все! Подробности потом, пока скажу только, что результат есть и очень интересный.
В это время в другой стороне коридора гриффиндорцы пытались втолковать Парвати, что скользкие слизни, то есть змеи, не достойны общения с истинными львами. На счастье обоих факультетов скоро пришла профессор МакГонагалл и открыла класс. Урок без постоянного выпрыгивания и комментариев Грейнджер, а так же комментариев Рона, прошел на удивление спокойнее и продуктивнее. Для всех, кроме Гриффиндора — они лишились своих обязательных десяти баллов за выполненное, или почти выполненное, задание. Зато эти баллы получили слизеринцы, не ставшие жалеть львят, и показав, что такое трансфигурация на самом деле, если её изучать лет так с шести-семи, хотя бы в теории. А то и под контролем, колдуя родительской палочкой.
***
После ужина Гарри решил прогуляться по Замку: ему надо было обдумать всю полученную информацию.
После обеда он сбегал в гостиную, оставив ненужные учебники и взяв все необходимое для занятий по целительству и боевой магии. Ребята договорились встретиться в кабинете Ровены Равенкло и обсудить, кто что выяснил про Гриффиндор вообще и их троицу в частности. Сам Гарри пришел в Больничное крыло минут на сорок раньше, решив навестить больных гриффиндорцев. У него с поезда осталось немного конфет, которые он и подарил больным.
Рон спал, не обращая внимания ни на что в округе. Невилл писал какой-то конспект, Гермиона уткнулась в очередной толстенный фолиант, Перси, судя по кипе книг на столе, писал эссе. Мальчики лежали на трех кроватях, стоящих рядом. Гермиону расположили чуть подальше, отгородив от них ширмой. Судя по лицам пациентов, они нисколько не жалели об этом.