Тут повитуха охнула, и они обе стремительно обернулись к ней. Укрывавшие хозяйку простыни пропитались кровью.
– Сердце не бьется, – прошептала повитуха, прижав палец к шее Кэролайн.
Прошло меньше часа с тех пор, как ее мать оставила этот мир, и Диана с последним вздохом скончалась на руках Роуэн, кожа ее стала белее мрамора.
Хотя Патрик Холландер и согласился на похороны своей жены, ребенка он отдать не захотел. Когда вместе с гробом для Кэролайн пришел маленький гробик, даже меньше шляпной коробки, он взял его и выпроводил всех из дома.
Когда им разрешили вернуться, гробика нигде не было, и никто из них, ни Пруденс, ни Джеримая, ни Элис с Роуэн, не осмелились спросить у Патрика, где он.
Глава 41
Хотя телом Патрик Холландер и оправился от болезни, когда чуть не утонул, и смог пережить потерю жены и ребенка, дух его ослаб. Его прежняя бескрайняя уверенность в себе пошатнулась, походка выдавала в нем сломленного человека, который уже не понимал и даже не хотел быть частью этого мира. Утром в день похорон Роуэн видела, как он стоит на церковном кладбище, дрожа как тополь на ветру. О привлечении его к ответственности за трагедию речи, безусловно, даже не шло. Хотя они с Мэри и Томми точно видели, что произошло, Роуэн с Томми не осмеливались заговорить, а Мэри давно вернулась в Лондон.
Кэролайн похоронили в платье из шелка, которым она так восхищалась, переплетение смертоносных цветов стало ее погребальным покровом. Роуэн так и не смогла избавиться от чувства вины за свою роль в этой трагедии, оно тянуло ее к земле, словно тяжелое облачение, которое она была обречена носить вечно. Она не сумела предупредить госпожу об опасности, которую ощущала, о зле, вплетенном в саму ткань, и не помешала ей надеть тот наряд. Это она приготовила снадобье для Элис, которое послужило не для того, чтобы спасти ее от беды, а стало причиной смерти младенца госпожи. Угрызения совести не оставляли ее в покое.
Как-то вечером, когда хозяина не было, Роуэн не выдержала. Встав на верхнем пролете лестницы для слуг, за дверью, она ждала в тени, пока не появилась Элис. Когда горничная шагнула внутрь, Роуэн схватила ее за запястье и изо всех сил прижала к стене.
– Скажи-ка, – прошипела она, – ты дала нашей госпоже то снадобье?
Элис дернулась, но Роуэн не собиралась отпускать ее, пока не услышит правду.
– Ведьма, – выплюнула горничная.
– Как ты смеешь называть меня так! Еще недавно ты умоляла помочь тебе, помнишь? А теперь, – продолжила Роуэн, усилив хватку так, что Элис застонала от боли, – скажи правду.
Элис яростно замотала головой, но Роуэн держала крепко.
– Это ты приготовила зелье. Может, тебе стоило быть осторожнее, – в конце концов ответила Элис.
Роуэн вскипела, получив подтверждение своим подозрениям.
– Как ты могла использовать такое снадобье в своих черных целях, и хуже того, пытаться обвинить меня, когда госпоже стало плохо? Тебе самой оно вообще нужно было? – Не успела она произнести последние слова, как последний кусочек головоломки встал на свое место.
Элис рассмеялась:
– Ты попалась на мою жалостливую историю? Легковерная клуша. Убедить тебя не стоило труда. – Она жестами показала, будто придерживает живот, и снова рассмеялась злым глухим смехом. – Если бы она потеряла ребенка, Патрик бы освободился и вернулся ко мне. У меня не было выбора.
Глаза Элис поблескивали в лунном свете, и в этот миг Роуэн показалось, что в них светится огонек безумия. Она ослабила нажим, перестав бороться. Элис ловко ее одурачила.
– Мне жаль тебя, – произнесла Роуэн. – Ты перехитрила саму себя. Разве ты не понимаешь, что он никогда бы не признал тебя, простую служанку? Он хоть раз обещал тебе это?
На этих словах Элис помрачнела.
– Я знаю, он бы так сделал, будь у него возможность. Причину я бы нашла.
– Но у тебя не получилось, ведь так? Несмотря на придуманную тобою ложь, ты не носишь его дитя.
Элис снова извернулась, воспользовавшись смятением Роуэн, и высвободилась. Покачнувшись, она упала на дверь. Та была лишь прикрыта, а не заперта, и под весом тела поддалась, ударившись о стену. За долю секунды Элис взмахнула руками, потеряв равновесие, и начала падать. Движение почти напоминало танец: вихрь юбок и ярких платьев из воздушной ткани. Чепец слетел с ее головы, прическа развалилась, черные волосы взметнулись, закрывая лицо. Как Роуэн ни старалась, а она в самом деле старалась поймать ее, удержать, было уже поздно: ее пальцы схватил воздух, а Элис покатилась вниз по крутым ступенькам, тяжелой кучей свалившись у перил.
Роуэн всмотрелась в темноту, различая только раскинувшееся на лестничном пролете тело. Элис лежала неподвижно, но даже с того места, где стояла Роуэн, было видно, что шея горничной искривлена под неестественным углом.
Воцарилась леденящая кровь тишина.
А затем раздался стук другой двери и звук шагов, поднимающихся по лестнице с первого этажа.
– Я все слышала, – выдохнула Пруденс, стоило ей подняться.
– Это была случайность, честное слово, – пролепетала Роуэн. – Вы должны мне поверить. Я не хотела ей зла. – Ее трясло от ужаса и мысли, что она стала причиной новой смерти.
– Да, девочка, я знаю. – Пруденс перевела дух и склонилась над Элис, прижав ладонь к ее шее.
– Что нам делать?
– Схожу кое за кем, кто не будет задавать вопросов, – ответила кухарка, удивив Роуэн столь быстрой реакцией. Выпрямившись, Пруденс в последний раз огорченно взглянула на Элис и поспешила вниз по ступенькам.
Вскоре она вернулась с Томми.
Следуя указаниям Пруденс, втроем они снесли тело Элис по лестнице и вынесли через заднюю дверь, где уже стояла его тележка.
– Ты согласился на это ради меня? – прошептала Роуэн, пока они укрывали тело Элис старой простыней.
– Конечно. Ради Пруденс и ради тебя. Не тревожься, Пруденс мне все рассказала. Твоей вины в этом нет, ни в коей мере.
– Но куда ты ее отвезешь?
– Лучше тебе не спрашивать.
– Смотри, чтобы тебя никто не увидел, – напомнила Пруденс уже двинувшемуся вперед Томми.
Кивнув, что услышал, он исчез в темноте сада.
Пруденс с Роуэн вернулись в кухню, и кухарка, достав из буфета бутылку, налила им обеим по стакану джина. Роуэн, поперхнувшись, все же заставила себя проглотить горькую жидкость. Алкоголь притупит ощущения, во всяком случае, на какое-то время, хотя она знала, что этой ночью уснуть не сможет. Как и остальные.
– Хозяину скажу, что она бросила нас, – сообщила Пруденс, делая большой глоток. Мистер Холландер так и не появился, и Роуэн предположила, что, если судить по предыдущим ночам, вернется он только под утро. – Скажу, что уехала к семье в Саммерборн. Бьюсь об заклад, он не удивится.
– Но как же ее вещи? – спросила Роуэн.
– Я разберусь. Нет ничего такого, с чем бы не справился хороший костер.
– А ее семья? Разве они ее не хватятся?
– Никого не осталось. Она пришла к нам из работного дома.
Теперь Роуэн поняла, почему Элис так боялась туда вернуться.
– Надеюсь… – дрогнувшим голосом начала Роуэн, – надеюсь, вы не думаете, что это я виновата… во всем.
– Ш-ш-ш, дитя. Как бы я могла такое подумать? Элис все равно бы получила то, что заслужила. – Пруденс осушила стакан. – Слишком много смертей в этом доме, – мрачно произнесла она. – Не будем больше об этом.
Слова Пруденс немного успокоили Роуэн, но она никак не могла избавиться от опасений, что тело Элис найдут и ее роль в этом трагическом несчастье вскроется. На следующий день раздался громкий стук в парадную дверь: двое мужчин требовали проводить их к мистеру Холландеру. Роуэн прежде их в городе не видела и, снедаемая дурными предчувствиями, осталась у дверей гостиной, держась в тени, чтобы ее не заметили.
– Мы прибыли расследовать обвинения в том, что вы укрываете преступницу.
– Это просто возмутительно, – ответил Патрик. – В доме только я и мои слуги, и за каждого я могу поручиться. Вы действительно пришли мучить человека, только что потерявшего жену?
Гости смутились, но не отступили:
– Мы ищем девушку. Роуэн Кэзвелл, – сказал один из них.
Роуэн застыла, ее бросило в жар и в холод одновременно. Они пришли за ней.
– У меня служит горничная с таким именем, но, уверяю вас, никакая она не преступница. И я готов это засвидетельствовать.
Несмотря на его слова, Роуэн затаила дыхание, разрываясь между желанием узнать больше и броситься прочь, спасая свою жизнь.
– У нас есть свидетельства об обратном. О том, что она якобы изготавливает так называемые «целительные снадобья от всех болезней» с пугающими последствиями. Что она, если точнее, готовит яды.
– Мне о подобной деятельности неизвестно, – сообщил Патрик. – И я крайне сомневаюсь, что подобное произошло бы под моей крышей, так как всем известно, что я этого не потерплю.
– В таком случае вы согласитесь, что данного рода деятельность нам в городе не нужна. Давно эта горничная служит у вас?
– Достаточно, чтобы не сомневаться в том, что она надежная и способная работница.
– Тем не менее вы можете ее позвать?
Тяжело вздохнув, Патрик чуть склонил голову в знак согласия.
– Но вы будете задавать вопросы здесь, в моем присутствии. Я не позволю забрать ее.
Пока мужчины совещались вполголоса, Роуэн проскользнула мимо по коридору и бросилась в кухню, столкнувшись с выходящей из прачечной Пруденс.
– К хозяину пришли люди, – выдохнула она. – Они хотят меня допросить.
– Об Элис? – обеспокоенно спросила Пруденс, не сводя с нее внимательных глаз.
– Нет, они считают меня отравительницей. – Роуэн рухнула на стул. Пруденс взяла ее под руку, усаживая ровнее.
– Кто эти люди?
– Никогда их прежде не видела, – покачала головой Роуэн. – Хозяин настаивал, что они ошибаются, но они не поверили.
Пока они думали, что делать, сверху донесся голос мистера Холландера, зовущего Роуэн.