Ну разумеется. Тея знала, что в восемнадцатом веке город процветал благодаря своему расположению по пути в Бат.
– Но оказалось, что у нас чудом нашлось несколько любопытных вещиц. – Витиеватым жестом, которому позавидовал бы фокусник, мистер Диккенс открыл коробку, и Тея, заглянув внутрь, увидела несколько старых изданий поверх того, что напоминало стопку конторских книг. – Просто удивительно, что они сохранились до нашего времени, – добавил библиотекарь, передавая Тее первый толстый томик.
– «Том Джонс», – прочитала Тея название на корешке. – Если это первое издание Филдинга, оно может стоить целое состояние, – ахнула она.
– Знаю, никому не говорите. – Его глаза сияли от восторга. – Но это не все. – Мистер Диккенс вытащил приходские книги, рискованно положив их на стопку папок. Тея терпеливо ждала. – Вот, – сказал он, доставая со дна коробки небольшой рисунок. – Кэролайн Холландер, жена Патрика Холландера. Они первыми поселились в Доме шелка. Я взял на себя смелость провести небольшое исследование. Похоже, она погибла при трагических обстоятельствах.
– Да, об этом говорится в книге. Пишут, что она упала в мельничный пруд. Платье пропиталось водой и камнем потянуло ее вниз, а в то время она, конечно же, вряд ли могла научиться плавать. Ходили слухи, что ее столкнул муж, но ему так и не было предъявлено обвинение. Трагедия сломала его, разрушила его жизнь и в конечном счете и бизнес тоже, – добавила Тея.
– Ей было всего двадцать четыре года, – кивнул библиотекарь.
– И она была беременна.
В Дом шелка Тея вернулась уже ближе к вечеру, но в особняке было тихо и пусто, и она поднялась в свой кабинет.
Опять они. Утром дом пропылесосили (уборку проводили дважды в неделю), но эти проклятые горстки земли были тут как тут. Теперь Тея понимала, что никакая дезинфекция здесь не поможет. После разговора с мистером Диккенсом она начала смутно догадываться, что они означали. Если ей с девочками предстоит уехать уже на следующей неделе, ждать дольше никак нельзя. И загадку она решит проверенным способом: возьмет все в свои руки и начнет искать вещественные доказательства. Если они вообще были. Хватит уже бояться.
Тея прошла в дальний угол комнаты, туда, где стена слегка поддавалась от нажатия. Вытащив телефон и пролистав фото до снимков старого плана здания из архива, она приблизила схему чердачных комнат. Чернила выцвели, но на бумаге еще можно было различить небольшую кладовку, потайное место или нечто в этом роде. Там что-то было, она чувствовала.
Снова надавив на стену прямо посередине, она увидела, как по краям пошли две трещины. Схватив со стола металлическую линейку, Тея острым концом расширила их. В отличие от остальной комнаты, где кирпичные стены были покрыты известковой штукатуркой, в этом месте поверх кирпича виднелся большой кусок гипсокартона. От нажима он отделился от стены с громким хрустом, и Тея подковырнула его с помощью той же линейки, моргая и кашляя от осыпавшейся штукатурки.
В нескольких сантиметрах за панелью была кирпичная стена.
Глава 43
Двадцать лет минуло с тех пор, как Роуэн Кэзвелл, а ныне Роуэн Дин, вышла из дома торговца шелком и теперь вновь очутилась на его пороге. Над притолокой исчезла вывеска с ножницами, когда-то сверкающие окна заросли пылью.
– Я могу пустить вас всего на пару минут, – предупредил торговец из соседнего дома, открывший ей дверь. – Только из уважения к мистеру Дину. Зачем вам вообще понадобилось видеть это место?
– Когда-то я служила здесь. Мне бы хотелось попрощаться с домом – до того, как все переменится. – По слухам, здание хотели купить под новый постоялый двор; на воды в Бат представители высшего общества ездили регулярно, и спрос не спадал.
Последний раз она видела мистера Холландера, уже год как скончавшегося, на выходе из «Семи звезд», тогда он ее не узнал. Произошедшие в нем перемены поразили Роуэн: нетвердая походка, грязная одежда. По слухам, он так и не оправился от потери жены. Сейчас он ничем не напоминал молодого щеголя, который двадцать лет назад подошел к ней на ярмарке, но и она тоже изменилась, превратившись из худенькой горничной в статную женщину. Трое детей и замужество, сделавшее Роуэн хозяйкой мясной лавки, округлили ее фигуру, хотя она по-прежнему хорошо выглядела. В тот день на ней было платье из шелка, вытканного крошечными цветками с перистыми, как у маргариток, листочками: пиретрум девичий, одно из ее любимых лекарственных растений – узор, созданный Мэри-Луизой Стивенсон, ставшей самой знаменитой художницей по шелку в Лондоне. Роуэн вспомнила о прекрасных тканях, которые когда-то продавались в лавке на первом этаже особняка, о том, как она мечтала прикоснуться к ним, надеть платье из чего-то столь же красивого. Как давно это было.
Она вышла замуж за Томми следующим летом после произошедшего несчастья и, безо всяких опасений оставив службу у мистера Холландера, перебралась в небольшой коттедж на окраине города, начав новую замужнюю жизнь. Дом торговца шелком стал мрачным и темным местом, погрузившимся в тени, и ей не терпелось поскорее его покинуть. Несмотря на плотно закрытые окна и отсутствие сквозняка, ее не раз пробирал озноб. Порой ей казалось, что ночью рядом в кровати лежит Элис, хотя она понимала, как это глупо. Спокойно заснула Роуэн только в ночь после свадьбы, под крышей нового дома. Она была уверена, что тело молодой горничной рано или поздно обнаружат, но его так никогда и не нашли.
– Ну вот, входите. – Повозившись с замком, мужчина толкнул дверь. Войдя внутрь, Роуэн закрыла нос ладонью: в воздухе стоял кислый запах давно нестиранного белья и позабытых ночных горшков. Стены пожелтели от дыма, а лежавших повсюду роскошных ковров пропал и след. Изысканная мебель, обитые дорогой тканью кушетки, шелковые занавеси и дубовые серванты – исчезло все.
Роуэн не спеша ходила из комнаты в комнату, точно возвращаясь в те дни, окунувшись в воспоминания из прошлого. Тогда, в самом начале, она была довольна, радовалась, что с ней хорошо обращаются и что она впервые сама зарабатывает деньги. Роуэн гордилась своей работой, и ей нравилось, что вокруг было столько прекрасных шелков. Но когда она зашла в спальню хозяйки дома, мысли затопили другие воспоминания, кровь и крики, а затем опустившаяся на дом мертвая тишина. Роуэн села на кровать и закрыла глаза. Хотя счастливое замужество и дети принесли ей много радости, Роуэн до сих пор тревожили трагические события минувших лет. Нередко она лежала без сна, снедаемая чувством вины за то, что нечаянно запустила цепь событий, приведших к гибели ее госпожи. Конечно, другие несли больше ответственности, она знала, но все же не могла до конца простить себя.
Роуэн так и сидела с закрытыми глазами, как вдруг ей почудились отдаленные звуки колыбельной, а затем чье-то присутствие, словно кто-то сел на кровать рядом. Ее госпожа. Она пыталась ей что-то сказать. Затаив дыхание, Роуэн силилась разгадать, что же это значило. Затем в мыслях мелькнуло видение, то же самое, что и много лет назад: бледный, точно восковой младенец. Но в этот раз рядом был маленький гробик с серебряной табличкой. И в тот миг Роуэн знала, чего хочет ее госпожа.
На дубовой лестнице послышались шаги, и Роуэн открыла глаза.
Это вернулся торговец:
– Сейчас вам в самом деле пора уходить.
– Разумеется, – согласилась она, поднимаясь с кровати и оглядываясь в последний раз. Ей придется вернуться, хотя она и не знала когда, но она должна была проследить, чтобы невинное дитя похоронили как полагается. Ей придется найти способ покончить с прошлым.
Глава 44
Кирпичная стена. Просто отлично. Задумавшись на мгновение, Тея провела по каменной кладке рукой. Кирпичи были разного цвета, и, похоже, их уложили друг на друга просто так, без раствора. Надавив на них, она ощутила, как стена поддается, пусть на несколько миллиметров, но этого было достаточно.
Сходив в спальню, Тея вернулась с хоккейной клюшкой, старой, разумеется, а не самой любимой – «ну конечно», – сказали бы девочки.
Сердце колотилось как бешеное, а клюшку она сжала так сильно, что костяшки пальцев побелели, но нескольких точных ударов хватило, чтобы какие-то кирпичи провалились в полость за стеной. Еще пара ударов – и она уже смогла просунуть голову в образовавшийся проем. Больше расширять его Тея не осмелилась, не зная, что тогда будет со всей стеной. Включив в телефоне фонарик, она заглянула внутрь. Из-за поднявшейся от ее усилий пыли ничего не было видно, поэтому, подождав, пока все осядет, Тея просунула руку с фонариком вперед и сама осторожно наклонилась.
Внутри со стен свисали лохмы паутины, но пауков видно не было. На первый взгляд кладовка казалась пустой. Но в следующий миг Тея увидела нечто, от чего, дернувшись и ударившись о кирпичи, выронила телефон. Фонарик продолжал светить прямо на небольшую коробку, чья форма подразумевала только одно.
Выбравшись наружу, она села на корточки, разглядывая дыру в стене. Подобрав клюшку, Тея, в этот раз действуя аккуратнее, столкнула внутрь еще пару кирпичей, расширяя проем, пока не смогла забраться внутрь по пояс и забрать свою находку.
Она оказалась тяжелее, чем выглядела, и Тее пришлось приложить больше усилий, при этом больно оцарапавшись об острый край кирпича. Дерево треснуло и рассыпалось прямо у нее в руках; под ним оказался холодящий пальцы металл.
Свинец. Ну конечно. В прежние времена гробы часто покрывали свинцом.
Сверху виднелась небольшая табличка, покрытая пылью: серебро потемнело и потускнело, но, когда Тея протерла его, на поверхности появились слова:
«Диана Грейс Холландер. Июль 1769 года».
Дочь Кэролайн. И дата соответствует.
Опустив гробик на пол перед собой, Тея задумалась. Ведь он пролежал там два с половиной века, и никто не знал о его существовании. Как историка это открытие восхитило ее: да любой археолог при виде такого памятника материальной культуры захлебнется от восторга. Но, хотя она и знала, что детская смертность в восемнадцатом веке была довольно высокой, ей все равно горько было видеть свидетельство такой прискорбно короткой жизни. Тея гадала, что могло случиться, чтобы гробик, причем дорогой, замуровали в доме, а не похоронили на церковном кладбище, и подозревала, что может так никогда и не узнать ответ.