– Уволить вас не уволят.
– Возможно, у них не будет другого выхода.
– Да велика ли разница? – воскликнул я. – Более проницательного ума, чем у вас, я в жизни не встречал. С первой нашей встречи в Майрингене я сразу понял: вы заметно отличаетесь от Лестрейда и остальных ваших коллег. За все годы моей службы у Пинкертона я не встречал сыщика, равного вам. Возможно, Скотленд-Ярд решит с вами расстаться, но готов вас заверить, мой дорогой Джонс, они обязательно обратятся к вам за помощью, где бы вы ни были. Лондону нужен новый детектив-консультант. Вы сами об этом говорили только вчера.
– Верно, эта мысль приходила мне в голову.
– Вот и надо воплотить ее в жизнь. Возможно, и я задержусь здесь подольше, как предлагала ваша жена. А что? Почему нет? Я стану вашим собственным доктором Ватсоном и могу обещать: буду изображать вас в более лестном свете!
Тут он улыбнулся. Я подошел к окну, взглянул на лакеев, на застывшие в ожидании экипажи.
– Чего мы ждем? – спросил я. – Пусть все катится к дьяволу, Джонс. Вперед! А с проблемами разберемся завтра.
Но Джонс не успел ответить: дверь открылась – это вернулся дипломат. Он подошел ко мне и задернул занавеску, намеренно лишив меня возможности смотреть на улицу.
– Мы можем быть свободны? – спросил я решительно.
– Нет, сэр. Третий секретарь хочет поговорить с вами лично.
– Где он?
– Сейчас будет здесь.
Едва он произнес эти слова, что-то шевельнулось у двери – и вошел секретарь. Я сразу узнал низкорослого седого человека, которого заметил при входе. Вблизи он выглядел еще меньше ростом, чем мне показалось поначалу, – почему-то вспомнилась куколка, которую Джонс купил для дочки. У него было очень круглое лицо, а глаза, нос и рот располагались как-то совсем близко друг к другу. Волосы, реденькие, клочковатые, открывали покрытый пигментными пятнами череп. Наибольший интерес представляли пальцы: идеальные по форме, но для его рук слишком маленькие, наверное, вдвое короче ожидаемого.
– Спасибо, мистер Ишем, – сказал он, отпуская дипломата. Голос был тоже необычный – чересчур высокий. – Присядьте, господа. Тема для разговора у нас не радостная. Давайте не затягивать.
Мы сели.
– Позвольте представиться. Меня зовут Кольман Де Врисс, в нашей миссии я служу третьим секретарем. Вы инспектор Этелни Джонс из Скотленд-Ярда? – Джонс кивнул, и секретарь повернулся ко мне. – А вы?
– Меня зовут Фредерик Чейз. Я американский гражданин, работаю в агентстве Пинкертона в Нью-Йорке.
– Как вы оказались здесь?
Ответил Джонс:
– Наверное, вы знаете об ужасном случае, происшедшем два дня назад в Скотленд-Ярде. Я стал объектом нападения, в результате погибли два наших сотрудника и многие были ранены.
– И расследование привело вас сюда?
– Да, у нас есть основания считать, что виновник скрывается на территории посольства.
– Кто же он?
– Его зовут Кларенс Деверо.
Де Врисс покачал головой.
– Кроме посла и его жены, в представительстве всего двенадцать постоянных сотрудников, – сказал он. – Могу вас заверить, человека, о котором вы говорите, я никогда не встречал. Разумеется, нам известно о том, что произошло в Скотленд-Ярде. Иначе и быть не может. Мистер Линкольн лично отправил соболезнования вашему комиссару, и мне понятно ваше желание задержать злодея любыми имеющимися в вашем распоряжении средствами. В то же время вы совершили в высшей степени неуместный поступок, придя сегодня сюда. Вам известно, сэр, что существует экстерриториальная неприкосновенность, что на резиденцию посла другой страны не распространяется британское законодательство, и приход работника полиции безо всякого приглашения – это вопиющее нарушение международного протокола.
– Минутку! – воскликнул я. – Только что в этом здании мы видели двух человек, Эдгара и Лиланда Мортлейков, о которых нам доподлинно известно, что они гангстеры, каких еще надо поискать. В агентстве Пинкертона на них есть досье. Мне точно известно, кто они такие. Согласен, инспектор Джонс и я не вполне соблюли тонкости закона, но неужели вы будете защищать этих людей и мешать нам в поимке преступников, особенно в свете происшедшего?
– Обязанность нашего представительства – защищать американских граждан, – возразил Де Врисс. Интонации в голосе не поменялись, но глаза заблестели гневом. – Насколько мне известно, упомянутые вами господа занимаются бизнесом… и ничем другим. У вас есть доказательства того, что они совершили преступления в Англии? Есть ли серьезные причины требовать их выдачи? Нет. Оснований для этого нет. Хочу заметить, что к списку обвинений против вас едва ли стоит добавлять клевету.
– Что же вы собираетесь делать? – спросил Джонс.
– Я вам сочувствую, инспектор Джонс. – Никакого сочувствия лицо третьего секретаря не выражало. Он сложил ручки на коленях, сплел пальцы. Их кончики едва доходили до костяшек. – Завтра утром я намерен обратиться к вашему начальству с официальной жалобой. Мое требование – из полиции вы должны быть уволены. Что касается вашего друга, обуздать агентов Пинкертона не так просто. Они хорошо известны своими причудами и безответственным поведением. Вам придется покинуть Англию, мистер Чейз, а в Америке вас, вполне возможно, отдадут под суд. Это все, господа. Меня ждут гости. Вас проводят к выходу.
Джонс поднялся.
– У меня есть один вопрос, – сказал он.
– Какой?
– Войдя сюда, вы назвали мое имя и фамилию – Этелни Джонс. Хотелось бы знать, откуда вы знаете мое имя – братьям Мортлейк оно неизвестно.
– Не понимаю, какая тут связь…
– А я понимаю!
К моему изумлению, Джонс прошагал через комнату, подцепил своей палкой край оконной занавески и откинул ее, открывая вид за окном. Я поначалу подумал, что он хочет нам что-то показать, но тут же понял: на уме у него было нечто совсем иное. Его действия повлияли на третьего секретаря самым необыкновенным образом. Ему словно нанесли удар в лицо. Минуту он сидел на стуле, дико озираясь, у него перехватило дыхание. Потом он дернулся, заставляя себя смотреть в другую сторону.
– Не советую вам никому на меня жаловаться, Кларенс Деверо, – с нажимом произнес Джонс.
– Деверо?..
Я поднялся, пристально всматриваясь в съежившегося человечка.
– Что ж, теперь все ясно, – продолжал Джонс. – Вот вам и связь между Лавеллем, Мортлейками и посольством. Вот почему брогам подъехал сюда, вот почему вас никто не мог найти. А мистер Линкольн знает, что за человек служит третьим секретарем в его ведомстве?
– Шторы! – провизжал фальцетом человек, звавший себя Кольманом Де Вриссом. – Задерните их, черт вас дери!
– И не подумаю! Признавайтесь – кто вы?
– Вы не имеете права здесь находиться! Уйдите!
– Мы уйдем, но по своей воле. Вот что я вам скажу, Деверо. Теперь мы знаем, кто вы. Знаем, где вы находитесь. Да, какое-то время вы будете скрываться в посольстве, но рассчитывать на его защиту уже не можете. Мы вас нашли и не отпустим!
– Прежде чем ко мне приблизиться, вы умрете!
– Этого не будет!
– Я для вас неприкосновенен. И клянусь… Об этом дне вы горько пожалеете!
Джонс был готов уйти, но я – нет.
– Так это вы – Деверо! – воскликнул я, наклоняясь над маленьким дрожащим человечком. – Это вы – преступный мозг, перед которым все так трепетали? Это вы приехали в Лондон, полагая, что сможете заставить местных бандитов плясать под вашу дудку? Я готов не поверить своим глазам: то, что я вижу, недостойно даже презрения.
По-звериному зарычав, Деверо кинулся на меня и почти вцепился в мою одежду, но Джонс оттащил меня в сторону.
– Неужели его нельзя арестовать? – вскричал я. – Я пересек полсвета, чтобы его найти. Мы не можем просто так оставить его здесь.
– И ничего сделать тоже не можем. Здесь мы не правомочны.
– Джонс…
– Извините, Чейз, я прекрасно вас понимаю. Но у нас нет выбора. Мы должны уходить. Нельзя, чтобы нас здесь обнаружили.
Но мне все равно хотелось наброситься на Деверо, или Де Врисса, как бы он ни назывался. Его бил озноб, глаза были полузакрыты. Мне вспомнился кровавый след, приведший нас сюда, вспомнилась судьба Джонатана Пилгрима, которого это чудовище или кто-то из его приспешников безжалостно убил. Сколько страданий он причинил людям! Боюсь, будь у меня с собой нож, я бы вонзил его в этого зверя без долгих размышлений, но Джонс схватил меня за руку.
– Идемте!
– Как же так!
– Надо идти! У нас нет против него никаких улик, кроме странной психологической болезни, которая привела его в такое состояние.
– За это вы поплатитесь жизнью, – прошипел Деверо. Он прикрыл рукой глаза, все его тело будто деформировалось. – Смерть будет медленной. Я об этом позабочусь.
Я хотел ответить, но Джонс вытащил меня из комнаты. В коридоре было пусто, никто не пытался нас остановить, мы спустились по лестнице и вышли на улицу. И только когда мы оказались за посольской калиткой, я освободился от цепкой хватки моего друга и резко обернулся, втягивая вечерний воздух.
– Это был Деверо! Кларенс Деверо!
– Собственной персоной. Это сразу было ясно. Когда мы вошли в посольство, он стоял спиной к дверям. Его агорафобия! Он боится открытого пространства! А прежде чем войти в комнату, он послал вперед лакея – задернуть занавески. Зачем? – Джонс засмеялся. – А имя? Человек тщеславен. Кольман Де Врисс. К. Д. Он решил спрятаться, но свои инициалы сохранил.
– Но неужели мы должны были его там оставить? Боже правый, Джонс! Мы только что отыскали величайшего преступника века – и вместо того чтобы задержать его, уходим, не говоря ни слова!
– Попытайся мы задержать его, все бы пошло прахом. У нас очень зыбкая почва под ногами – ведь мы попали туда с нарушением закона! Я уверен, мистер Линкольн и его друзья понятия не имеют, что за человек находится у них под защитой, но их естественный инстинкт – прийти к нему на помощь, поддержать своего. – Джонс мрачно улыбнулся. – Что ж, положение изменилось. Мы на свободе, можем собраться с мыслями и подготовить следующий шаг.