– Сообщи мистеру Уайту в посольство.
– Хорошо, сэр.
Генри Уайт был советником, его нам представил сам Роберт Линкольн. Скорее всего, Мортлейк блефует, пытаясь нагнать на нас страха. Так или иначе, Джонс пропустил эту реплику мимо ушей.
Мы прошли сквозь тихо негодовавшую толпу, получив несколько толчков локтями – люди будто не хотели дать нам уйти. Официант даже попытался выдернуть Мортлейка, но я пресек эту попытку, вклинившись между ними. Я с облегчением вздохнул, когда мы прошли через дверь и оказались на Требек-стрит. Нас уже ждали два тарантаса. Я заметил, что Джонс решил не позорить Мортлейка и обойтись без «Черной Марии» – знаменитого экипажа на службе у Скотленд-Ярда. У выхода лакей передал Мортлейку накидку и трость, но последнюю Джонс забрал себе.
– С вашего позволения, эту штуку я возьму на хранение. Мало ли что там внутри.
– Это трость, не более того. Но делайте, как считаете нужным. – В глазах Мортлейка блеснула ярость. – Вы за это заплатите, помяните мое слово.
Мы сошли на тротуар. Казалось, на улице еще больше стемнело, газовые фонари не выдерживали борьбы с вечерним небом и бесконечно моросящим дождиком. Дополнительную подсветку давала булыжная мостовая, маслянисто отражая краски вечера. Одна из лошадей фыркнула. Мортлейк споткнулся. Я был рядом и подхватил его, чтобы поддержать, – видимо, у него подкосились ноги. Но тут же понял: произошло нечто более серьезное. Лицо его вдруг побелело. Глаза выкатились из орбит, он пытался схватить ртом воздух, при этом ворочал челюстями, будто пытался что-то сказать, но голос ему не повиновался. Он был охвачен ужасом… перепуган до смерти, мелькнуло у меня в голове.
– Джонс… – позвал я.
Инспектор Джонс уже увидел, что случилось неладное, и подхватил своего пленника, поддерживая его за спину. Мортлейк издал жутчайший звук, и на нижней губе выступила пена. Массивная туша затряслась в конвульсиях.
– Врача! – закричал Джонс.
Но откуда тут было взяться врачу? На улице никого, в клубе врачу делать нечего. Мортлейк упал на колени, плечи его тяжело вздымались, лицо исказила гримаса.
– Что с ним? – крикнул я. – Сердце?
– Не знаю. Надо его положить. Должен же где-то быть доктор, черт его дери!
Но было уже поздно. Мортлейк завалился на тротуар и затих. И тут в свете уличного фонаря мы увидели: из его шеи торчит тонкая тростинка.
– Не трогать! – скомандовал Джонс.
– Что это? Похоже на шип.
– Это и есть шип! Отравленный. Однажды я с этим сталкивался, но неужели… не может быть… чтобы такое и во второй раз?
– Вы о чем?
– «Знак четырех»! – Джонс присел рядом с распростертым телом Лиланда Мортлейка. Тот уже не дышал. Лицо было белее простыни. – Он умер.
– Но как? Не понимаю! Что случилось?
– Выстрел из трубки. Стрелка попала ему в шею, когда мы выводили его из клуба, – и это произошло, когда он был в наших руках! Это стрихнин или нечто подобное. Действует мгновенно.
– Но зачем?
– Заткнуть ему рот. – Джонс поднял на меня глаза, полные страдания. – Но это невозможно. Понимаете, Чейз, простое объяснение не подходит. Кто мог знать, что мы сегодня будем здесь?
– Никто. Я никому не говорил, клянусь!
– Значит, это нападение замышлялось заранее, независимо от нашего прихода. Трубка и стрелка были наготове. Кто-то решил, что Лиланда Мортлейка надо убить, задолго до нашего появления.
– Кому нужно его убивать? – Мысли в моей голове заметались. – А если это Кларенс Деверо? Он ведет какую-то дьявольскую игру. Он убил Лавелля. Он пытался убить вас… кто еще мог сидеть в брогаме, что стоял у Скотленд-Ярда? А сейчас он убил Мортлейка.
– Деверо не мог быть у Скотленд-Ярда.
– Почему?
– Потому что извозчик высадил его на улице. А Деверо боится открытого пространства.
– Если не он, тогда кто же? – Я беспомощно уставился на него. – Мориарти?
– Нет. Это исключено.
Мы оба были измождены, изрядно вымокли – дождик не прекращался – и едва держались на ногах. Казалось, с тех пор, как мы взяли курс на лондонские доки, прошла целая вечность, и эта экспедиция не дала желаемых результатов. Мы стояли и беспомощно смотрели друг на друга, а вокруг переминались с ноги на ногу полицейские и испуганно смотрели на труп. Дверь клуба вдруг резко захлопнулась и отсекла текший изнутри свет. Люди, работавшие в клубе, больше не хотели иметь с нами ничего общего.
– Займитесь этим, сержант! – крикнул Джонс одному из полицейских, хотя я не увидел, кому именно. Его словно оставили жизненные силы. Лицо вытянулось, огонь в глазах погас. – Уберите тело, потом перепишите всех, кто есть в клубе. Знаю, мы всех переписали в прошлый раз. Но придется сделать это снова! Никто не выйдет из клуба, пока не даст показаний. – Он повернулся ко мне и заговорил уже спокойнее: – Они ничего не найдут. Убийца уже скрылся. Идемте, Чейз. В этом проклятом месте нам больше делать нечего.
По улице мы дошли до Шепардc-Маркет. На углу нашли паб. Внутри было тепло, Джонс заказал полпинты красного вина, которое мы разлили поровну в два бокала. Он достал сигарету, закурил. Я видел его курящим второй раз. Наконец он заговорил, тщательно подбирая слова:
– Не может быть, что Мориарти жив. Я в это не верю! Вы же помните письмо… Шифрованное, с которого все и началось… Оно было адресовано Мориарти и лежало в кармане утопленника. Из этого следует, что утопленник и есть Мориарти. Без логических умозаключений, как всегда, не обойтись. Только смерть Мориарти позволила Деверо и его приспешникам развернуться в Лондоне. И именно благодаря этому письму мы куда-то продвинулись в нашем расследовании.
– Значит, если Мориарти мертв, мстит американцам кто-то из его прежних помощников. Отправляясь в Майринген, он мог оставить им указания…
– Мог. Инспектор Паттерсон сказал, что арестовал всю шайку, но, возможно, он ошибся. Безусловно, есть две враждующих группы. С одной стороны Лавелль, Мортлейки, Кларенс Деверо. С другой…
– …светловолосый мальчишка и человек в брогаме…
– Возможно.
– Я просто трачу время впустую, – в сердцах сказал я. Одежда моя отсырела и облепила кожу. Вино казалось безвкусным и не желало согревать. – Я притащился сюда из Америки за Кларенсом Деверо и нашел его, но вы не велите мне его трогать. Эдгар Мортлейк ускользает прямо у меня из-под носа. Скотчи Лавелль, Джон Клей, Лиланд Мортлейк… Все отправились на тот свет. А мой молодой агент, Джонатан Пилгрим… Я послал его сюда, и это стоило ему жизни. Тень Мориарти встречает нас за каждым поворотом, и скажу вам откровенно, Джонс, – с меня хватит. Да, без вас я не сделал бы здесь и шагу, но даже с вашей помощью я проиграл. Мне надо вернуться домой, подать заявление об увольнении и искать другое занятие.
– Даже слышать не желаю, – отмахнулся Джонс. – Вы говорите, что мы топчемся на месте, – не согласен. Мы нашли Деверо, знаем, кто он на самом деле. При этом его ряды поредели, а его последний замысел – ограбление на Чансери-лейн – реализовать не удалось. Теперь он не сбежит. Наши люди возьмут под наблюдение все порты…
– Не исключено, что через два дня у вас не будет полномочий.
– За два дня многое может произойти. – Джонс положил руку мне на плечо. – Не падайте духом. Не спорю, картина мрачная. Но общий контур уже вырисовывается. Деверо загнан в угол, хотя все равно очень опасен. Он должен нанести удар. Возможно, тут он и ошибется, и мы сумеем его схватить. Я знаю, долго ждать не придется.
– Вы так думаете?
– Уверен.
Этелни Джонс оказался прав. Наш враг нанес удар – какого мы никак не предполагали.
Глава 17Путь покойника
Едва завидев Этелни Джонса на следующий день, я сразу понял: произошло нечто неожиданное и ужасное. Все его черты, отражавшие долгую историю его болезни, еще больше обострились, он еще больше осунулся и был так бледен, что мне пришлось подвести его к стулу, – я боялся, что он просто упадет. Я не стал у него ничего выспрашивать, а заказал горячий чай с лимоном и просто сидел рядом с ним в ожидании чая. Сначала я подумал, что его разговор с комиссаром уже состоялся и его уволили из лондонской полиции, но, вспомнив наш разговор на Чилтерн-стрит, я понял: это событие не могло на него повлиять так сильно, и, значит, произошло нечто худшее.
Его первые слова подтвердили верность моих опасений.
– Они забрали Беатрис.
– Что?
– Мою дочь. Взяли ее заложницей.
– Откуда вы знаете? Как такое может быть?
– Жена прислала телеграмму. Ее доставил посыльный – нашу телеграфную приведут в порядок не раньше чем через месяц. Мне принесли ее прямо в кабинет, сегодня утром; жена требовала, чтобы я срочно вернулся домой. Конечно, я так и поступил. Дома я застал Элспет в жутком состоянии, она даже не могла внятно объяснить, что случилось, и мне пришлось дать ей нюхательную соль, чтобы привести в чувство.
Бедняжка! Какие мысли терзали ее голову, пока она ждала моего возвращения, – совсем одна, и некому ее утешить?
Беатрис исчезла сегодня утром. Она вышла с няней мисс Джексон – это добрая и порядочная женщина, с нами уже пять лет. Они всегда ходят погулять на Стролл-Филдс, недалеко от нашего дома. Сегодня внимание мисс Джексон ненадолго отвлекла пожилая женщина – спросила дорогу. Я поговорил с няней и не сомневаюсь: пожилая дама, чье лицо было скрыто вуалью, участница сговора, отвлекающий маневр. Когда мисс Джексон обернулась, Беатрис уже исчезла.
– Может быть, она просто куда-то ушла?
– Это на нее не похоже, хотя няня пыталась себя убедить, что так и произошло. Человеку свойственно тешить себя надеждой, даже когда надеяться не на что. Она обыскала весь парк и окрестности и только потом обратилась за помощью. Нашу дочь никто не видел. Ее словно языком слизнули, и мисс Джексон, не желая больше терять времени, не на шутку встревожившись, побежала к нам домой. Элспет ее ждала. Никаких объяснений не требовалось: под дверь уже подсунули записку. Вот она.
Джо