Дверь открыл Гарольд Абернетти – высокий, неторопливый, сутулый, морщинистый, седовласый. С виду лет шестидесяти, в моем мозгу, признаюсь честно, возник образ гробовщика. Выражение лица, безусловно, было траурным, а сюртук – тусклым и потертым.
– Инспектор Джонс! – воскликнул он, узнав нашего спутника. – Есть новости? Рад вас видеть. А кто эти господа?
– Это мистер Шерлок Холмс, известный детектив, – представил Джонс. – И его спутник, доктор Ватсон.
– Мистер Холмс! Конечно, я о вас слышал. Откровенно говоря, сэр, я удивлен, что вы проявили интерес к такому пустяковому делу.
– Смерть человека – не пустяк, – возразил Холмс.
– Разумеется, я имел в виду кражу статуэток. Да, сморозил глупость. Прошу вас, заходите.
Дом по размерам совпадал с домом миссис Вебстер, но был какой-то неприветливый, унылый. Он был обитаем, но оставлял впечатление заброшенного. Миссис Абернетти ждала нас в гостиной. Очень маленькая, почти утопавшая в кресле, она то и дело подносила к глазам платок и все еще не пришла в себя от потрясения.
– Жуткая история, мистер Холмс, – заговорил Абернетти. – Я уже все рассказал инспектору, но, разумеется, готов всячески вам помочь.
– Это я во всем виновата, – вступила миссис Абернетти со всхлипом. – Гарольд застрелил этого молодого человека из-за меня.
– Меня разбудила жена, – продолжал Абернетти. – Услышала, что кто-то ломает дверь, и послала меня вниз посмотреть. Я прихватил револьвер, хотя стрелять у меня и в мыслях не было. Но пришелец увидел меня и кинулся на меня… и даже тогда я не понимал, что делаю. Я нажал на курок и увидел, как он упал, только успел подумать: хоть бы я его ранил, но не лишил жизни.
– Что вы сделали, когда он упал?
– Поспешил к жене, успокоить, мол, я цел и невредим. Потом оделся. Хотел было найти полицейского, но тут заметил сумку, которую молодой человек принес с собой… Я, конечно, понял, что это улика и трогать ее не надо, но я просто заглянул внутрь. Ну и увидел три фарфоровые фигурки, одну возле другой. Одна наша, я сразу ее узнал. Я купил ее для жены на память о золотом юбилее и увидел, что на обычном месте на буфете ее нет. Можете себе представить, как я был поражен, найдя еще две точно такие же, но потом вспомнил: одну видел в гостиной у миссис Вебстер.
– Она стояла на фортепиано, – вставила миссис Абернетти.
– Я понял, что, возможно, ограбили не только нас. так оно и оказалось, когда инспектор Джонс начал свое расследование.
– Мой муж не виноват. Ничего плохого он не сделал. Ни в кого стрелять он не собирался.
– Не тревожьтесь, миссис Абернетти, – успокоил ее Холмс. – Я уже говорил с вашей соседкой миссис Вебстер. Она о вас очень высокого мнения.
– Она хороший человек, – сказал Абернетти. – Никак не оправится после смерти мужа в августе. Все мы не молодеем. Так что уход неизбежен.
– Она рассказала нам о Матильде Бриггс.
Абернетти кивнул.
– Значит, вы знаете, как многим мы ей обязаны. Мы работали у миссис Бриггс много лет. Эмилия, – он повернулся к жене, – выхаживала ее во время долгой болезни, и из благодарности, притом что семьи у нее не было, она оставила нам этот дом в своем завещании.
– Я понял, что у нее был племянник.
– Да, старшина Девяносто второго Хайлендского полка. Погиб в битве у Кандагара на юге Афганистана.
– Наверное, это был для нее тяжелый удар.
– Конечно, она была опечалена. Но близости между ними никогда не было.
– А остальные деньги?
– Передала местной церкви, в помощь беднякам, – пояснила миссис Абернетти. – Миссис Бриггс была человеком глубоко религиозным, состояла в нескольких обществах: Королевском обществе матерей-благотворительниц, Обществе воздержания, Обществе по спасению молодых женщин и многих других.
Холмс кивнул и поднялся, давая понять, что вопросов больше нет. Это показалось мне странным, к тому же он не стал осматривать заднюю дверь и садик… Впрочем, он ведь сразу сказал, что много от этой встречи не ждет. Но, уходя, он все-таки повернулся к пожилой паре.
– Последний вопрос, – обратился он к ним. – Где ваши соседи, биржевой клерк и его семейство?
– В Торки, – ответила миссис Абернетти. – Навещают матушку мистера Данстейбла.
Холмс улыбнулся:
– Миссис Абернетти, вы сказали мне ровно то, что я хотел услышать, именно этого ответа я от вас и ждал. Желаю вам всего наилучшего, счастливо оставаться.
Мы пошли вниз по холму в полном молчании, но вскоре сотрудник Скотленд-Ярда не выдержал, видимо, сдали нервы.
– Вы разгадали эту загадку, мистер Холмс? – выпалил он. – Три статуэтки, не представляющие никакой ценности, похищены из трех соседних домов. Какова цель такой кражи? По-моему, вы задали те же вопросы, что задавал и я, увидели все то же, что я уже принял к сведению. Боюсь, я только отнял у вас время, позвав сюда.
– Вовсе нет, инспектор Джонс. Мне нужно кое-что уточнить, но в целом дело представляется ясным. Загляните ко мне завтра с утра на Бейкер-стрит? Десять часов вас устроит?
– Обязательно буду.
– Тогда на время расстанемся. Ватсон, прогуляемся до станции? Тут такой свежий воздух. Всех благ, инспектор Джонс. Случай действительно необычный, спасибо, что привлекли к нему мое внимание.
Больше Холмс ничего не сказал, и Джонс вернулся к ожидавшей его коляске, совершенно сбитый с толку. Сам я тоже чувствовал себя достаточно глупо, но прекрасно знал: задавать вопросы раньше времени не надо. Значит, придется дать своим пациентам передышку третий день подряд – разве можно пропустить разгадку такой изящной головоломки, какую представляли собой три монархини?
Наутро ровно в десять часов я вернулся на Бейкер-стрит и столкнулся в дверях с инспектором Джонсом. Мы вместе поднялись по ступеням, и нас в своем халате встретил Холмс, как раз доевший завтрак.
– Итак, инспектор Джонс, – начал он, завидев нас, – нам известно имя покойного. Это Майкл Сноуден. Три дня назад он был освобожден из Пентонвильской тюрьмы.
– За что он сидел?
– Шантаж, избиение, грабеж… боюсь, что жизнь мистера Сноудена была столь же беспутной, сколь и короткой. По крайней мере, до убийства он не дошел. И на том спасибо.
– Но зачем такого человека принесло в Хэмуорт-Хилл?
– Он пришел забрать то, что принадлежало ему на законных основаниях.
– Три фарфоровые фигурки?
Холмс улыбнулся, раскурил трубку, выбросил спичку в корзину для мусора.
– Он пришел, чтобы потребовать дом, который ему оставила его тетушка миссис Бриггс.
– Вы хотите сказать, что это был ее племянник? Но, мистер Холмс, откуда вы это можете знать? – воскликнул инспектор.
– Мне не нужно этого знать, инспектор Джонс. Есть дедукция. Когда все улики указывают в одном направлении, можно с уверенностью сказать: истина здесь. Майкл Сноуден никогда не был солдатом, соответственно, он не погиб в Афганистане. Это стало мне ясно из того, что нам рассказала миссис Вебстер. А сказала она следующее: Матильда Бриггс была настолько опечалена смертью племянника, что даже не держала в доме его фотографию. Но я ни на секунду в это не поверил. Если бы он погиб на службе в армии, если бы он отдал жизнь за свою страну, она бы поступила ровно наоборот. Она бы гордилась его памятью, хранила бы ее. А вот если у женщины, которая ходит в церковь, состоит в обществе воздержания, племянник негодяй и преступник…
– Она сделает вид, что он погиб в бою! – воскликнул я.
– Как солдат, где-то далеко. Именно, Ватсон! Но держать его фото поблизости она не будет.
– Но ведь она отписала дом Абернетти, – не сдавался Джонс.
– Это они так говорят. Опять-таки, миссис Вебстер – замечательный, кстати говоря, свидетель, с удивительным чутьем на детали, – сказала одну занятную вещь. Абернетти обсуждали завещание со своей хозяйкой миссис Бриггс. Не наоборот! Я сразу понял, что могло произойти. Пожилая больная женщина, совершенно одна, в полной зависимости от коварного слуги и его жены, которая к тому же является ее сиделкой, – и эта парочка уговаривает ее переписать завещание в свою пользу! Им нужен дом, и они его забирают, а племянник остается с носом.
Но у этой дамы есть совесть. В последнюю минуту она меняет решение и пишет племяннику письмо, рассказывает ему, что случилось, и выражает желание, чтобы наследником все-таки стал он. Кстати, я разговаривал с начальником тюрьмы, и он подтвердил: несколько месяцев назад Сноуден действительно получил письмо. Как гласит пословица, кровь не вода, родственные чувства возобладали, и тетушка поверила, что даже сейчас племянник еще способен встать на праведный путь. Но что может предпринять Майкл Сноуден? Он все еще в тюрьме, отбывает длительный срок. Но как только его освободили, он приходит в дом тети и предстает перед двумя вымогателями.
– И они его убивают!
Мне вдруг открылась вся картина.
– Уверен, они пытались с ним как-то договориться. Налили ему стакан хереса, но, когда он начал буянить и наверняка стал им угрожать, мистер Абернетти достал револьвер и застрелил его. Сноуден уронил стакан с хересом и забрызгал жидкостью рубашку, хотя пятно почти целиком поглотила его собственная кровь.
Джонс выслушал эту тираду в состоянии, близком к отчаянию, которое очевидным образом отразилось на его лице.
– Теперь все становится на свои места, мистер Холмс, – признал он. – Но все равно не представляю, как вы до этого додумались.
– На помощь пришли три монархини. Мистеру Абернетти требовалась причина, по которой он застрелил молодого человека, якобы совершенно ему незнакомого. Что может быть проще – сказать, что это взломщик. Но зачем взломщику забираться в дом, который чахнет и явно не содержит ничего ценного? Надо было что-то придумать.
Решение оказалось воистину гениальным. Надо ограбить еще два дома по соседству, причем таким образом, что у полиции не будет никаких сомнений – мотивом преступления является именно кража. Почему мистер Абернетти выбрал дома номер один и номер пять? Он знал, что Данстейблы уехали в Торки… это нам сказала сама миссис Абернетти. Знал он и то, что миссис Вебстер со своим опием и подушками из верблюжьего волоса спит крепко и едва ли что-то услышит и проснется.