– Что ты здесь делаешь? – спросил Кассиус.
Она засмеялась противным скрипучим смехом, напоминавшим звук цикады.
– Меня вызвали, дорогой мой мальчик, а как иначе?
– Кто?
– Ты же знаешь, что я не скажу, любимый мой, дорогой племянничек.
Она прошла мимо него и подошла прямо ко мне. Я отшатнулась и едва не запуталась в собственной юбке. Прижав меня к окну, она придавила меня своим телом. Оно показалось мне чрезвычайно холодным, и по рукам побежали мурашки.
– Нам было очень весело вместе, не так ли, крошка Фавмант? Я всегда любила танцевать с тобой больше всех.
Она погладила мою щеку и очертила пальцами овал лица.
– Танцы! – Я изо всех сил пыталась вырваться из ее хватки, но она оказалась сильнее, чем можно было подумать. Ее пальцы сомкнулись вокруг моих запястий, словно оковы.
– Значит, балы были ненастоящими? Все до единого?
Косамарас радостно рассмеялась:
– До тебя наконец начинает доходить! – Она повернулась к Кассиусу. – Знаешь, я должна отдать ей должное. Твою крошку оказалось не так-то просто одурманить. Сложнее, чем всех остальных сестер. Мальчишка постоянно должен был подсовывать ей что-нибудь, чтобы она заснула: вино, чай, шампанское и все такое. – Она снова переключилась на меня. – Но я все равно рано или поздно заставляла тебя танцевать.
– Ты заставила Фишера поить меня?
Она похлопала меня по щеке и перебралась поближе к сигнальному огню, словно мотылек, летящий на пламя.
– Его? – спросила она, отвернувшись от останков Фишера, – Это был не он. То есть не совсем он. Этот парень уже много недель был просто гниющим мешком мяса. Всем управляла я, – с гордостью призналась она.
– Это невозможно. Я видела его живым всего…
– Ты видела то, что я хотела тебе показать! – прошипела Косамарас, отбросив любезности. От гнева вокруг ее глаз вздулись темные паутинки вен и по щекам заструились свежие чернильные слезы, с глухим стуком падая на пол. – Все, что ты видела и делала, происходило по моей воле. – Она бросила быстрый взгляд на Кассиуса. – Ну почти все.
Молния ударила в скалы прямо под нами. Я с трудом сдерживала слезы. Шторм добрался до Гесперуса, и теперь мы никак не сможем выбраться с острова.
– Значит, это ты отправляла девочек на танцы, – сказал Кассиус.
Не знаю, заметил ли он вспышку за окном, но его голос не дрогнул. Кассиус по-прежнему держал кинжал в руке, и на короткий миг мне захотелось выхватить у него оружие и вонзить в грудь Косамарас, но я прекрасно понимала, что маленький кусочек металла не оставил бы на ее бессмертном теле даже царапины, но мог очень сильно ее разозлить.
– Это очень впечатляющие иллюзии, чрезвычайно эффектные, я даже не сомневаюсь. Но я не понимаю твоей конечной цели. Зачем ты одеваешь их в роскошные платья и отправляешь на балы в удивительных замках? Это совсем на тебя не похоже.
Косамарас переступила через ногу Фишера и выглянула в окно. Коснувшись стекла, она оставила на нем кровавый след.
– Я вижу, к чему ты клонишь, племяш. Льстишь мне, чтобы я рассказала больше, чем следует. – Она пожала плечами. – Но вам ведь все равно никто не поверит, не так ли? Я об этом позабочусь.
Косамарас начала танцевать вокруг останков Фишера, напевая себе под нос мелодичный вальс.
– Должна признать, меня привлекла сложность задания. Контролировать видения сразу восьми юных девиц, да еще и таким образом, чтобы ни одна ничего не заметила… Я не могла упустить такую замечательную возможность. Восемь прехорошеньких мечтательных девочек: лучше не придумаешь!
Я соблазнила их роскошью и безделушками, и они просто сошли с ума.
На короткий миг черное небо осветила еще одна молния, блеснув гораздо ярче, чем луч Старушки Мод.
– Две уже натанцевались до смерти, – с гордостью продолжала Косамарас. – Словно лунатички, они выбежали прямо на мороз и продолжали одержимо кружиться в танце, пока не превратились в ледышки. – Она снова повернулась к нам. – Эта тоже уже близко. Очень близко, Кассиус. Не удивлюсь, если она покончит с собой в ближайшие дни. Нельзя каждую ночь видеть мои кошмары и не сломаться. Ты бы видел ее мучения! Как тебе черепашка, крошка Фавмант? Я старалась специально для тебя.
– Какая еще черепашка? – спросил Кассиус, повернувшись ко мне. Он выглядел очень встревоженным.
– Ты убила Розалию и Лигейю, – пробормотала я, пропустив его вопрос мимо ушей.
Я снова вспомнила тот страшный день, когда мы бежали по лесу в надежде найти их живыми.
– Значит, третья дорожка следов принадлежала тебе?
– Технически – ему, – ответила Косамарас, махнув рукой в сторону Фишера. – Я уже давненько поселилась внутри него.
Мысли вихрем закружились в моей голове – одна важнее другой, и я не знала, на чем сосредоточиться в первую очередь. Но ее слова заставили меня отвлечься.
– Как долго? – спросила я твердым голосом, хотя вовсе не чувствовала в себе смелости и уверенности. – Как долго ты мучаешь всех нас?
– Аннали, – предостерег Кассиус и протянул ко мне руку.
– Нет, я имею право знать. Ты сказала, ты заставляешь нас видеть разные вещи. Элизабет тоже мучили эти видения? Мы думали, что она сходит с ума – это все из-за тебя? Ты использовала Фишера, чтобы столкнуть Эулалию с обрыва? Октавию – с лестницы? Когда он перестал быть моим другом и превратился в это? – Я указала рукой на разложившийся труп. – Сколько моих сестер погибло из-за тебя?
– Вы, смертные, такие смешные! Такие самовлюбленные, что даже не осознаете своей ничтожности. Кто ты такая, чтобы задавать мне вопросы?
– Скажи!
Косамарас прищурилась, неподвижно рассматривая меня, и по ее телу пробежала мелкая дрожь. В одно мгновение она сбила меня с ног и придавила мою грудь тощими бедрами. Ее колени уперлись в мои ключицы, перекрывая дыхание. Хотя Косамарас была ниже меня ростом, я задыхалась под ее весом. Она продолжала вдавливать меня в деревянный пол; кости затрещали, и я подумала, что они могут сломаться в любой момент, не выдержав давления. Косамарас наклонилась ко мне, и из ее волос вылезли два огромных мохнатых мотылька – как те, которых я видела ночью в галерее. Они проползли по ее лбу и перебрались на мои волосы. Истлевшие крылья коснулись моей кожи, и я почувствовала, как хоботок одного из них опустился на щеку.
– Только две, – прошипела она. – Но это пока, – весело усмехнулась она. – И еще никчемный часовщик.
Кассиус снова поднял кинжал:
– Отпусти ее, Косамарас.
Она окинула его взглядом и расхохоталась. По щекам Косамарас снова потекли черные слезы.
– Пожалуй, лучше разделаться с ней прямо сейчас. Слишком уж много она знает. – Косамарас сжала меня еще крепче, и я взвыла от боли. В глазах потемнело.
– Прошу! – Голос Кассиуса дрогнул от волнения. – Эта девушка для меня дороже всех на свете. Назови дену – и я дам тебе то, что ты хочешь.
Мои ребра трещали под ее весом, но тут Косамарас отпустила меня и как ни в чем не бывало отошла в противоположный конец комнаты. Судорожно хватая губами воздух, я попыталась сесть. Кассиус мгновенно оказался рядом, нащупал пульс и начал гладить по волосам, шепча слова утешения. Я поняла, что он поцеловал меня в лоб, но толком ничего не почувствовала. Внутри меня было пусто и темно.
– Оставь свои предложения при себе. Ты не сможешь спасти ее. У этой истории не будет счастливого конца. Особенно у тебя, – добавила она, подмигнув мне.
– Я все расскажу сестрам. Они будут знать, что нельзя…
– Что нельзя? Спать? Видеть сны? Мы уже все это проходили, деточка. Теперь, когда я здесь, – подскочила она ко мне и постучала пальцем по лбу, – мне не нужно, чтобы ты засыпала. Можешь больше не спать. Теперь я с тобой всегда.
Я в ужасе наблюдала за тем, как с нее слезает кожа, оставляя всюду – в том числе и на мне – кровавые следы.
Кассиус оттолкнул ее руку:
– Кто тебя вызвал? Кто запустил все это?
Над островом прогремел оглушительный гром, яростно сотрясая стеклянные окна галереи. Пламя маяка затрепетало на сквозняке в зловещем танце. Над нами нависли пугающие тени, которые постепенно начали отступать к стенам. Почему-то это очень напомнило мне…
– Человек-дракон, – прошептала я. – Я знаю, кто тебя вызвал! – добавила я чуть громче. – Человек с трехглавым драконом.
Кассиус побледнел и пристально посмотрел на Косамарас.
– Трехглавый дракон? Демон? Это правда?
Я ощутила на себе заинтересованный взгляд ее черных глаз.
– Твоя красотка видит больше, чем я думала. Было глупо с его стороны прийти на танцы.
– Кто? – не отступал Кассиус. – Назови имя.
– Вискарди, – прошипела Косамарас, нарочито растягивая «с» и «р».
Над нами прогремел гром, словно вторя ее словам.
– Это невозможно. Фавманты никогда не стали бы иметь с ним дело.
Косамарас расплылась в страшной, неестественно широкой ухмылке:
– Видать, мало ты знаешь, племянничек. Думаешь, все в этом доме такие честные и добропорядочные? Вискарди позвали – Вискарди пришел.
– Прекрати это, пожалуйста, Косамарас. Я знаю, ты умеешь с ним справляться. Если это кому-то под силу, то только тебе.
Она расхохоталась, запрокинув голову:
– Это самая увлекательная сделка, в которой я когда-либо участвовала, и ты надеешься, что я все прекращу только потому, что ты вежливо попросил? Нет! – Она остановилась, прислушиваясь к чему-то. – Я оставлю девчонку в покое…
– Спасибо, Косамарас, – буркнул Кассиус.
– …только на эту ночь, – продолжала она. – Но с рассветом все обещания отменяются.
Она снова повернулась ко мне. По ее щекам струились маслянистые слезы, которые окрашивали ее рот в черный цвет.
– Мы еще повеселимся с тобой – ты и я. Ох как повеселимся! До скорого, милая Аннали. Встретимся во сне! – Она щелкнула меня по носу и ослабила хватку. – Надеюсь, ты успеешь наиграться со своей маленькой куколкой, племянничек.
– Но тебя ведь можно как-то уговорить, Косамарас. Прошу, скажи, как это прекратить! – взмолился Кассиус, шагнув навстречу своей тетке. – Что ты хочешь?