От страха засосало под ложечкой, но я побрела дальше и в следующем отсеке увидела целую сеть кабелей, белых и золотых. Они пронизывали разные поверхности, чудовищной паутиной тянулись по воздуху во всех возможных направлениях. Сквозь сеть приходилось прорываться, а кабели оказались жесткими, застывшими. Кое-где белый обвивал золотой, кое-где наоборот — так лианы душат дерево. Все вокруг было неподвижно, но я чувствовала, что попала на поле смертельного боя.
В других отсеках наблюдалась та же картина. Где-то доминировал белый кабель, где-то золотой, где-то явного лидера не было. Не раз и не два я натыкалась на обрывки и вспоминала, как Каденция выпускала из ран отростки, которые тянулись к ключевым системам ковчега, чтобы устроить диверсию. Здесь я видела нечто подобное, но в куда более крупном масштабе.
Геспер рекомендовал заглянуть в грузовой отсек? Если бы не его слова, я бы в жизни туда не сунулась, ведь память твердила, что там пусто, как и в других помещениях древнего лайнера. Стараниями Геспера я потеряла покой. Неведомая сила гнала меня вперед — словно во сне, я брела к цели, известной только моему подсознанию. Каждый шаг давался с огромным трудом — плотность бело-золотой сети удвоилась, потом учетверилась, и вот мне уже приходилось протискиваться сквозь щели. Значит, содержимое грузового отсека чрезвычайно важно.
Понемногу паутина редела — самый страшный участок остался позади, — и в промежутке я увидела свою цель. Сегодня отсек освещался, хоть и не так равномерно, как я ожидала, мерцая то синим, то фиолетовым. Я прищурилась и заглянула внутрь. Отсек не пустовал. В самом центре, почти во всю его длину, висело устройство, которое я сразу узнала, хотя понятия не имела, что передо мной. Восемь сфер медного цвета словно насадили на стержень. Каждая диаметром метров по сто, в светоотражении сферы не уступали зеркалам. Больше и сказать о них было нечего.
Ключ — вот что хранилось в отсеке. На ковчеге действовала гравитация, а ключ парил на собственных леваторах, да еще генерировал защитную оболочку — восемь округлых пузырей, соединенных в подобие колбасы с перемычками. Контуры пузырей просматривались благодаря вспышкам энергии, на миг застывавшим причудливыми узорами, точь-в-точь как переливы масла на воде. Ключ окружали пистолеты, нацеленные на оболочку. Чуть больше изготовленного для меня синтезатором, они крепились к золотым проводам, а те соединялись с золотой нервной системой, которой Геспер оплел отсек.
Получается, я всегда знала, что ключ здесь. Когда выбирала корабль-убежище, меня направляло подсознание. Интуитивно я понимала, что роботы не нападут на ковчег, если заподозрят, что там хранится. Раз я знала про ключ, значит знала и про звездамбу, для которой его создали. Если так, я была в курсе и своего участия в геноциде Первых Роботов задолго до откровений Геспера.
Насмотревшись на ключ, я побрела дальше. В одном отсеке, где были только золотые кабели, явно победил Геспер. Там у мощного синтезатора и лежал скафандр. Робот не ошибся — он подошел идеально. Скафандров я не надевала давно, но тут сразу вспомнила былые ощущения.
— Здравствуй, Портулак! — сказал шлем, когда в нем загорелись иконки состояния. — Я бы и раньше к тебе обратился, но не мог проникнуть к тебе в разум. Поэтому надеялся, что рано или поздно ты найдешь скафандр.
Я улыбнулась, несмотря на все страхи и опасения, что никогда не увижу Лихниса и других шаттерлингов. Здорово слышать голос Геспера!
— У тебя все нормально?
— У тебя, надеюсь, тоже, — вместо ответа, уклончиво отозвался Геспер. — Прости, что долго держал тебя в стазокамере, но мне казалось, так лучше. Да и зачем тебе бодрствовать на протяжении всего перелета, даже если бы я мог это устроить? После атаки Калгана…
Геспер рассказывал о событиях, происшедших два тысячелетия назад, для меня же это были вчерашние новости.
— Чем все закончилось?
— У Калгана не получилось.
— Убить меня или задержать «Серебряные крылья»?
— Не достигнута ни одна из его целей. Сопротивление, которое встретил Калган, оказалось куда серьезнее, чем он рассчитывал. «Полуночную королеву» подбили, и она двинулась навстречу группе преследования. Завязалась перестрелка, во время которой был уничтожен корабль Чистеца. Все это я узнал из последующих бесед с Лихнисом.
— Ты на связи с Лихнисом?
— Сейчас нет, но я уверен, что он жив. «Лентяй» следует за нами с тех пор, как закончился бой.
— А другие?
— Других нет. За нами летит только «Лентяй». Но Лихнис жив, в этом я не сомневаюсь. Думаю, он в стазисе и ждет новостей от нас. Очень скоро он их получит.
— Где мы сейчас?
— Приближаемся к звездамбе. От Невмы мы отлетели на шестьдесят две тысячи световых лет.
Так далеко я не забиралась с тех самых пор, как впервые покинула Золотой Час. Слова Геспера выбили из колеи, хотя подсознательно я ожидала чего-то подобного. Такие расстояния не для людей — мы рождены копошиться вокруг одной и той же деревни, в том же часовом поясе, под теми же звездами.
— Ты говорил, что мне опасно тебя разыскивать, — напомнила я.
— Сейчас уже нет. Будь осторожна, но слишком сильно не беспокойся. Каналы переброса безопасны, я их подготовил. Приходи на мостик, нам многое нужно обсудить.
Ковчег я покидала, полная недобрых предчувствий. После битвы Каскада и Геспера в грузовой отсек я не выходила и теперь ожидала увидеть отсеченные конечности, ползающие на буксире белых отростков. Только ведь по корабельным меркам с тех пор минуло уже несколько тысячелетий.
На первый взгляд отсек совершенно не изменился — тот же ошеломляющий простор, потолок, стены в километрах от меня. На таком фоне белый ковчег со своим грузовым отсеком терялся полностью. Приглядевшись чуть внимательнее, я поняла, что ошиблась, — многое здесь стало другим. Каждый корабль покрылся волокнистым бело-золотым панцирем. Контуры их сгладились, как у заросших плющом домов. Отростки оплели каждый предмет, исказив его истинную форму. Я и ковчег едва узнала. Белые и золотые провода душили старый корабль, разветвлялись, сплетались в чудовищно сложные узоры, пробивали едва видимый корпус в сотне мест. Люк, из которого я вышла, оказался на одном из немногих чистых участков. Толстый жгут золотых проводов окружал его, словно ров. Золотые отростки сдерживали белые и тянулись дальше переплетенным туннелем, тропинкой через лес.
— А ты не сидел сложа руки, — проговорила я.
— Нужно же было чем-то заниматься.
Я дошла до ближайшей камеры переброса. Эта часть корабля осталась более-менее узнаваемой. Местами попадались золотые отростки, но в целом стены и потолок не изменились. Пульт парил в воздухе, словно ждал меня. Я задала переброс в носовую часть корабля, моментально туда попала и по мосту пересекла громадную шахту. Устройства в форме наковальни, обычно двигавшиеся туда-сюда, сейчас замерли, парализованные бело-золотой паутиной.
Другая камера переброса доставила меня на мостик.
— Атмосферу я вернул, — объявил Геспер. — Можешь снять шлем.
До того момента я не была уверена, что это мой друг, но его голос Каскаду скопировать не удалось бы.
Геспер оказался жив, но с определенными оговорками. На мостике, друг против друга, находились два робота. К стене слева от меня крепились голова и торс Каскада, у стены справа таким же образом разместился Геспер. Оба потеряли конечности, точнее, отрастили столько новых, что мутировавшие, разветвившиеся руки и ноги затерялись среди них. Каскад превратился в спрута с гуманоидными головой и торсом, а Геспер — в золотую звезду с лучами, тянущимися во все румбы компаса. У торсов отростки были толщиной с руку или ногу, но постепенно сужались в кабели, которые я уже видела. Они позли от тел, сталкивались, переплетались в плотный покров. Я попробовала проследить за одним проводом — куда там, узоры были слишком сложными. Я почти не сомневалась, что большая часть отростков, а то и все, уползают с мостика. Здесь находился нервный центр, отсюда оба робота, удлинив свои тела, захватывали ключевые системы и грузовой отсек «Серебряных крыльев». Они переработали тысячи, если не миллионы тонн вещества — поглощали материал корабля и использовали для самоудлинения.
— Сними шлем, — снова предложил Геспер. — Здесь безопасно, а без него проще разговаривать.
Я послушалась. Если воздух непригоден для дыхания, скафандр не позволит мне отстегнуть шлем, но слова Геспера обнадеживали.
— Давно ты в таком состоянии?
— Некоторое время.
— С тех пор, как погрузил меня в стазис?
Геспер улыбнулся — это у него еще получалось.
— Нет, неподвижным я стал гораздо позднее, около шести столетий назад. Долгое время я был таким, каким ты меня запомнила. Когда ты погрузилась в латентность, я направил энергию на то, чтобы снова подчинить корабль своей воле. Многие годы я прятался от пушек и следящих устройств, которые нацеливал на меня Каскад. При этом ковчег он не штурмовал. Тогда я и задумался о местонахождении ключа. Возникли первые догадки, а нашел я его довольно быстро, после нескольких веков кропотливых исследований.
— Так ключ все время был на ковчеге и ждал, когда я на него натолкнусь?
— Ключ спрятан под маскирующей защитной оболочкой. Если не присматриваться, ты видела бы лишь пустой отсек. Думаю, в далеком прошлом ты пару раз туда заглядывала.
— Может быть, — с сомнением отозвалась я, не исключая, что подсознание не подпускало меня к отсеку, зная о секрете, который там скрыт.
— Я пытался вывести ключ из строя, но безуспешно. Кто-то проявил недюжинные хитроумие и изобретательность, чтобы надежно его защитить. Потрясающее мастерство!
— Это я такая мастерица?
— Очень вероятно.
Я беззвучно выругалась:
— Что ты пробовал?
— Все мыслимые способы. Ни один из них не дал результата. Возможно, ты заметила, что я пытаюсь перегрузить защитное поле потоками концентрированной энергии. Шансов на успех не много — это лишь очередной вариант. Я испытываю его уже триста семьдесят лет.