— В следующем году вырастут новые цветы, — произнёс Кальцифер. — Так зачем же ты меня звала? Из-за лаббока?
— Нет, из-за его яиц, — почти одновременно проговорили дети, а потом рассказали демону о визите эльфа и его словах.
— Показывайте, — приказал Кальцифер.
Они поспешили на кухню. Бродяжка жалобно заскулила и наотрез отказалась следовать за ними. Очутившись на месте, Чармейн первым делом бросил взгляд за окно, на залитый солнцем дворик. На бельевых верёвках по-прежнему висела бело-розовая одежда, с которой струилась и капала вода. Очевидно, Питер и не пытался внести её в дом, даже пальцем не прикоснулся. Девочку снедало любопытство, чем же он тут без неё занимался.
Стеклянный ящик всё так же стоял на столе, и всё так же в нём находились яйца лаббока, вот только теперь он наполовину утопал в столешнице.
— Из-за чего он так погрузился? — спросила Чармейн. — Из-за магии в яйцах?
— Не совсем, — слегка смущённо пробормотал Питер. — Я наложил на ящик охранное заклинание, и он вот так отреагировал. Я собирался посмотреть в кабинете ещё какое-нибудь заклинание, но как раз увидел Ролло и лаббока.
«Он неисправим! — с негодованием подумала девочка. — Этот дурачина всегда считает себя самым умным!»
— Эльфийских чар вполне достаточно, — проговорил Кальцифер, паря вокруг «утопленного» ящика.
— Но эльф сказал, что яйца опасны! — запротестовал Питер.
— А ты сделал их ещё опасней, — заметил демон. — Стойте, где стоите. К ящику теперь нельзя притрагиваться. Никто из вас не знает поблизости подходящего каменного плато или чего-то подобного, где я мог бы уничтожить эти яйца?
Питер всеми силами старался не выглядеть пристыженным. Чармейн же припомнила, что, когда падала с обрыва, то чуть было не наткнулась на широкий скалистый выступ. Она, как могла, подробно описала Кальциферу, как до него добраться.
— Под обрывом. Понятно, — сказал огненный демон. — Кто-нибудь, пожалуйста, откройте заднюю дверь, а затем отойдите.
Питер тут же бросился исполнять просьбу. Девочка заметила на его лице признаки угрызения совести за то, что он сотворил со стеклянным ящиком. «Но он всё равно не успокоится и в следующий раз непременно выкинет очередную глупость, — думала про себя девочка. — Хоть бы учился на своих ошибках!»
Кальцифер окутал стеклянный ящик и вихрем вынесся в открытую дверь. На полпути из кухни он, казалось, споткнулся и дёрнулся вниз, но удержался, увеличившись вдвое и став похожим на синего головастика. Затем демон снова рванул вперёд, пролетая над двориком с бельевыми верёвкам. Стеклянный ящик чуть поотстал, но потом со скрипом и треском понёсся следом. Чармейн и Питер подбежали к распахнутой двери и наблюдали за синим огоньком, мчащимся над зелёными холмами, пока тот не исчез из виду.
— Ох, — выдохнула вдруг Чармейн, — я совершенно забыла рассказать ему, что принц Людовик — лаббокин!
— Правда лаббокин? — с интересом спросил Питер, закрывая дверь. — Теперь ясно, почему моя матушка покинула Верхнюю Норландию.
Чармейн только фыркнула — какое ей дело до матушки Питера. Она нетерпеливо отвернулась и увидела, что вмятина от стеклянного ящика полностью исчезла. Девочка облегчённо вздохнула: ведь что делать со столом, когда в нем вырыта целая канава.
— И какое же охранное заклинание ты использовал? — спросила Чармейн.
— Я потом тебе покажу, — с энтузиазмом откликнулся Питер. — Мне хочется ещё раз взглянуть на замок. Давай откроем окно и выберемся наружу, чтобы рассмотреть его поближе?
— Нет, — твёрдо отрезала девочка.
— Но лаббок совершенно точно мёртв, — не уступал парень. — Там теперь безопасно.
Чармейн с уверенностью могла сказать, что Питер напрашивается на неприятности.
— С чего ты взял, что на лугу жил всего один лаббок? — спросила она.
— В энциклопедии так написано, — наседал Питер. — Все лаббоки — одиночки.
Не прекращая яростно спорить, дети открыли внутреннюю дверь и повернули налево. Как только они очутились в коридоре, Питер кинулся к окну. Чармейн помчалась следом и ухватилась за край его жакета. Бродяжка побежала за ними, беспокойно тявкая, и бросилась юноше под ноги. Питер свалился, так и не добежав до окна. Девочка раздражённо посмотрела на горный луг за окном, мирно поблескивающий в лучах заходящего солнца. На нём стоял замок, а рядом чернел выжженный лоскут земли. Никогда прежде Чармейн не видела таких чудаковатых строений.
Яркая вспышка белого света на миг ослепила их.
В отдалении раздался грохот, пугающий не меньше, чем неожиданная вспышка. Пол под ногами задрожал, задребезжало стекло в оконной раме. Дом тряхануло. Сквозь слёзы и пёстрые пятна, мелькающие перед глазами, Чармейн увидела, как вибрирует замок. В ушах стоял звон, но всё же девочке казалось, что она слышит, как трещат, срываются, ударяются и катятся камни.
«Умница Бродяжка! — пронеслось в голове Чармейн. — Если бы Питер вылез наружу, его бы убило.»
— Как думаешь, что там произошло? — спросил Питер, как только к ним вернулся слух.
— Кальцифер уничтожил яйца лаббока, чего же ещё, — ответила девочка. — Скалы, куда он полетел, находились прямо под лугом.
Они пытались проморгаться и избавиться от синих, серых и жёлтых кругов перед глазами. Дети всматривались в луг и не могли поверить, что от него осталась лишь половина. Добрый кусок горы вместе с зеленью и цветами будто бы откусили. Наверняка, внизу сейчас грохотал обвал.
— Хмм, — подал голос Питер. — Как думаешь, мог он и себя вместе с яйцами уничтожить?
— Надеюсь, что нет! — взволнованно откликнулась Чармейн.
Они ждали и наблюдали. В ушах всё ещё слегка гудело, яркие круги в глазах постепенно угасали. Через какое-то время замок приподнялся и одиноко и печально поплыл к скалам на другой стороне. Дети не спускали с него глаз, пока он не пересёк каменную гряду и не скрылся за склонами гор. Они так и не знали, что случилось с Кальцифером.
— Может, он вернулся на кухню, — предположил Питер.
Дети побежали на кухню, распахнули заднюю дверь и долго-долго всматривались в зазоры среди развешанного белья. Синий каплеобразный огонёк так и не показался. Тогда они отправились в гостиную и открыли парадную дверь. Их встретили лишь кусты синей гортензии.
— Огненные демоны вообще могут погибнуть? — спросил Питер.
— Не знаю, — резко бросила Чармейн. Когда её окружали неприятности, девочка точно знала, чего желает больше всего. — Я пойду читать.
Она торопливо забралась на диван, надела очки и, подобрав с пола «Путешествие волшебника», погрузилась в чтение. Питер разъярённо посмотрел на неё и вышел из комнаты.
Чармейн не могла прочесть ни строчки, не могла сосредоточиться. Она не прекращала думать о Софи и Моргане. Совершенно очевидно, что для Софи Кальцифер был членом семьи, хотя как так получилось — девочка ума не могла приложить.
— Если она потеряет его, ей будет гораздо больнее, чем мне, если я вдруг однажды потеряю тебя, — обратилась она к Бродяжке, которая тихонько вошла в гостиную и села на её туфли.
Чармейн собиралась отправиться во дворец и рассказать Софи о случившемся, но обнаружила, что за окном уже стемнело. Скорее всего, Софи сейчас на званом ужине, сидит напротив принца-лаббокина, а вокруг зажжённые свечи и прочее. Девочка сомневалась, что сможет ещё раз бездумно ворваться во дворец. К тому же, Софи и так переживает из-за Моргана. Чармейн не хотелось расстраивать её ещё больше. И потом, вдруг Кальцифер вернётся утром. Хотя такой взрыв мог убить кого угодно. Перед взором Чармейн предстали крохотные синие огоньки, мелькающие среди лавины камней…
Питер вернулся в гостиную и изрёк:
— Я знаю, что нам делать.
— Что же? — с надеждой спросила Чармейн.
— Мы должны отправиться к кобольдам и рассказать всю правду о Ролло, — произнёс юноша.
Девочка с недоумением посмотрела на него. Она сняла очки и уставилась пристальным взглядом.
— Какое отношение кобольды имеют к Кальциферу? — проговорила Чармейн.
— Никакого, — озадаченно ответил Питер. — Но теперь мы можем доказать им, что лаббок заплатил Ролло, чтобы тот рассорил их с волшебником.
Больше всего Чармейн сейчас захотелось встать, огреть Питера по голове «Путешествием волшебника» и крикнуть: «К чёрту кобольдов!»
— Нужно идти сейчас, — начал уговаривать парень, — до того…
— Утром, — решительно отрезала девочка. — Утром, после того, как мы осмотрим скалы и поищем Кальцифера.
— Но… — произнёс было Питер.
— Потому что, — протянула Чармейн, лихорадочно подыскивая подходящую причину, — Ролло сейчас прячет где-нибудь своё золото, а он должен находиться среди кобольдов, когда ты обвинишь его.
Удивительно, но Питер согласился с ней.
— Тогда нам нужно прибрать спальню волшебника Норланда, — проговорил он, — на случай, если он уже завтра вернётся.
— Вот и займись этим, — сказала Чармейн и мысленно добавила: — «пока я не запустила в тебя книжкой и не добавила к ней вазу с цветами!»
Глава четырнадцатая,в которой снова полным-полно кобольдов
Мысли о Кальцифере не покидали Чармейн и на следующее утро. Когда она вышла из ванной, то увидела Питера, усердно стелющего свежую простынь на кровать двоюродного дедушки Уильяма, старую же он забросил в мешок с грязным бельём. Чармейн вздохнула — ещё больше вещей для стирки.
— Впрочем, — заметила она, ставя на пол миску для Бродяжки, — уборка спальни займёт и осчастливит его на то время, пока я буду искать Кальцифера. Пойдёшь со мной, Бродяжка?
Собачка, как всегда, готова была следовать за девочкой хоть на край света. После завтрака она потрусила следом за Чармейн в гостиную комнату и к парадной двери. Однако им оказалось не суждено добраться до скал. Едва девочка взялась за ручку, как Бродяжка пулей вылетела откуда-то сзади и с разбега распахнула дверь. По ту сторону на ступеньках стоял Ролло, протягивающий лапку к кувшину с молоком. Собачка зарычала своим тонким голоском и бросилась на кобольда, повалив наземь и щёлкая челюстями у его шеи.