анна, посмотрели на огромное кровавое пятно на полу. — Я считаю, что основным источником кровотечения явилась резаная рана шеи. Есть также две хорошо заметные колотые раны — одна на спине, другая на груди. Имеются также множественные ссадины и порезы на лице, вызванные, судя по всему, каким-то предметом с острыми краями… — Энни бросила выразительный взгляд на разбитую бутылку из-под шампанского на полу. — И еще одна ушибленно-рваная рана на затылке, предположительно нанесенная тем же предметом.
— Есть признаки борьбы? — спросила Манкузо.
— Не думаю, что особо продолжительной. Двигательная активность часто ускоряет процесс трупного окоченения, а это не тот случай. Хотя, естественно, после вскрытия я смогу сказать точнее. А Мэтт наверняка сумеет во многом восстановить картину происшедшего по брызгам крови. Я… — Тут она замешкалась.
— Продолжайте, — попросила Манкузо.
— Все это очень приблизительно, но могу предположить, что как минимум после одного из колющих ударов он упал на пол и получил удар по голове… каким-то твердым предметом, — произнесла Энни, старательно не упоминая бутылку. Это была не ее работа делать такие выводы. — В этот момент он был полностью обездвижен, может, даже без сознания. После чего нападавший мог ткнуть его ножом в спину. А потом вздернул ему голову, ухватив за волосы, и перерезал горло.
— Спасибо, доктор Тёрнер, — сказала Манкузо, нахмурившись. Повернулась к Мэтту: — Это так, мистер Лоуэри?
Мэтт выпрямился.
— Так.
— Сколько вам и вашей группе еще понадобится времени, чтобы закончить с местом преступления?
Мэтт бросил взгляд на остальных из их «группы». Вайолет стояла в углу комнаты и, сдвинув брови, набрасывала схему кухни.
— Я бы сказал, от пяти до шести часов, — ответил он. — Нам нужно еще и подвал обработать.
— Понятно, — все так же хмуро отозвалась Манкузо. — Есть какие-то предварительные заключения, которыми вы готовы поделиться прямо сейчас?
— У нас тут два фужера для шампанского, один разбитый и другой целый, и разбитая бутылка, — сказал Мэтт. — И множество крови.
— И в самом деле, — сухо произнесла Манкузо. Ответы явно не произвели на нее особого впечатления.
— И кое-чего не хватает, — добавил эксперт.
Ханна напряглась, пристально посмотрев на него.
— В каком это смысле не хватает?
— Ну… — Он подошел к россыпи кровавых пятнышек на полу. — Видите вот эти брызги?
Ханна присмотрелась к месту, на которое указывал Мэтт. По полу протянулась россыпь вытянутых в одну сторону засохших капель крови, траектория которых была направлена от тела. Заканчивались они смазанным пятном.
— Да, — кивнула Манкузо.
— А вот эти брызги видите? — Он показал на россыпь поменьше, на фут дальше.
— Да.
— Это одни и те же брызги, — объяснил Мэтт. — Здесь стоял какой-то большой предмет. Часть капель крови попала на него. А потом, позже, этот предмет удалили — можно сделать это заключение на основании не затронутого брызгами пространства и смазанного пятна.
— Понятно, — сказала Манкузо. Тон ее немного потеплел. Судя по всему, у нее не было никаких претензий ко всем присутствующим касательно того, как они выполняют свою работу, не считая разве что Ханны. — Могла это быть большая дорожная сумка?
Мэтт пожал плечами.
— Конечно. Размер соответствует.
Повернув голову, Манкузо обменялась многозначительными взглядами с Клинтом.
— Ничего себе, — послышался за спиной у Ханны знакомый голос. — Ну и свинарник!
— Капитан Бейли! — удивленно подняла голос Манкузо. — А вы-то что тут делаете?
— Я узнал, что в моем городе совершено убийство, — отозвался Бейли, осторожно входя в комнату и натягивая на руки резиновые перчатки. — И насколько я понял, вы хотите работать над этим делом совместно с моими детективами.
— Это убийство является частью похищения Эбигейл Лисман, — резко заметила Манкузо. — Которое расследует…
— Пожалуй, лучше обсудить это на улице, — быстро предложил Бейли. — Я всего лишь старый бюрократ, и при виде крови мне становится дурно.
Манкузо прищурилась, после чего коротко кивнула.
— Хорошо, — сказала она. — Давайте выйдем.
Оба на пути к двери протолкались мимо Ханны. Она посмотрела им вслед, а потом встретилась взглядом с Клинтом. Тот быстро отвернулся, и Ханна опять остановила взгляд на единственном бокале на столе.
Снаружи было холодно, и ночной ветер сразу же отморозил Фреду Бейли уши. Вообще-то холод он переносил неплохо — а это практически обязательное условие, если работаешь в отделе полиции Гленмор-Парка, — но в ветреную погоду уши всегда болели. И ничего тут не поделаешь. Есть определенный набор вещей, который положено носить капитану полиции, и теплые меховые наушники в этот набор не входили.
Манкузо же вроде как вообще не обращала внимания на холод. Она была просто-таки каменной, особенно когда злилась. За многие годы, что они работали вместе, Бейли никогда не видел, чтобы она выказывала хоть какую-то слабость. Но сейчас ему показалось, что он видит в ее глазах смятение. Здесь была не только злость, но и боль. А может, он просто видел то, что сам чувствовал.
— Я хочу, чтобы мы работали над этим делом совместно, — начал капитан.
— Черта с два, — сердито отозвалась она. — Это наше дело, и вам прекрасно это известно, Бейли.
— А кого волнует, чье это дело? — произнес он хоть и мягко, но достаточно громко, чтобы быть услышанным на фоне ветра. — Это дело касается всех без исключения. На славу и известность вам наплевать. Вас никогда это не волновало. Это проблема вашего руководства, а не ваша. Вы просто хотите найти девочку.
— Верно! — рявкнула Манкузо. — И я не могу позволить вашим детективам мешаться в мое расследование и всячески самовольничать, особенно если некому их остановить, когда это требуется!
Это замечание явно укололо капитана, и он постарался сохранить совершенно нейтральное выражение лица.
— Мои детективы — лучшие в штате, — сказал Бейли. — Конечно, иногда с ними немного… нелегко…
— Вы называете это «нелегко»? Если б Шор сообщила нам про тот имейл…
— Если б детектив Шор сообщила вам про него, то вы могли бы задержать похитителей, согласен. Или же Эбигейл Лисман могли убить.
— Она и так уже наверняка мертва.
— Не исключено, — кивнул Бейли. — Но никаких признаков недавнего насилия в подвале не имеется. Ее забрали оттуда живой.
— Мы бы поймали их!
— Или нет! — практически рявкнул он, теряя терпение. — Если бы да кабы! Да что это с вами такое, черт возьми? Давайте смотреть на все с нынешней точки зрения. Сейчас у нас пропавший ребенок, убитый похититель и ни секунды времени для раздумий. Вы действительно хотите обсудить, что могло бы произойти?
Манкузо лишь обожгла его взглядом, сжав кулаки.
— Вы поступили бы как-то иначе? — продолжал Бейли, понизив голос. — Стали бы на ее месте сообщать об этом письме, несмотря на требование матери? Подвергая опасности ее дочь?
— Да.
— Чушь! Я знаю, что не такой вы человек. Вы поступили бы точно так же. И это был бы правильный выбор.
Она молча помотала головой.
— Да что это с вами такое, Кристин? — спросил капитан.
Манкузо уставилась на дом, ее рот горько скривился.
— У нас над этим делом работают больше ста пятидесяти агентов, всяких профессионалов и консультантов, — произнесла она. — И последнюю неделю все это на мне. Я почти не бываю дома. Вижу собственную дочь, только когда она уже спит. Все мои люди работают сверхурочно. И мы всё равно не заметили, что на ней разные леггинсы. Никогда не отслеживали эту зацепку. Если б мы обратили на это внимание хотя бы на день раньше… — Манкузо умолкла, сжав зубы. Внезапный порыв ветра подхватил ее волосы, перепутал их. Она этого вроде даже не заметила.
— Всем нам знакомо чувство вины, — заметил Бейли. — Знаете, мой отец любил говаривать, что чувство вины — это как мороженое. Все хотят откусить кусочек…
— …если оно только не с мятным вкусом, — подхватила Манкузо.
Капитан удивленно заморгал.
— Откуда вы это знаете?
— Моя мама постоянно это говорила.
— Серьезно?
— Угу. Хотя понятия не имею, как это понимать.
— Угу, — отозвался Бейли. — Я тоже.
Они постояли в молчании. Черт, до чего же болят уши! Наверное, черные наушники — это не настолько уж против устава. Будет даже представительно… Моложе он не становится.
— Как раз детектив Шор и обратила внимание на леггинсы, — осторожно напомнил Бейли.
— Знаю, — сказала Манкузо.
— У нее есть свои особенности, сами знаете. С ней иногда чертовски трудно работать, но она, пожалуй, самый выдающийся детектив в моем отделе.
Агент кивнула. Капитан предпочел выждать.
— Хорошо, — произнесла она после некоторой паузы. — Но, Фред, я хочу, чтобы она обо всем докладывала вам. Хватит уже всей этой самодеятельности! И если кто-то из нас прикажет ей что-то сделать, я хочу, чтобы она действовала так, словно услышала глас Господень.
— Конечно, — ухмыльнулся Бейли, мысленно отфильтровывая заключительную фразу.
Где-то вдали недобро прогремел гром.
— Ладно, — сказала Манкузо. — Давайте вернемся в дом. Я уже замерзаю.
Они двинулись к входной двери.
— Как думаете, можно мне надевать теплые наушники в такую погодку? — спросил капитан.
— Нет.
— Даже черные?
— Категорически нет, Бейли, и давайте больше не будем затрагивать эту тему.
Ханна наблюдала, как Вайолет делает снимки на месте преступления, и чувствовала самую настоящую зависть. Было что-то такое в Вайолет — некое ощущение цельности. Она всегда казалась абсолютно спокойной, всегда превосходно выполняла свою работу и вроде как ничуть не возражала против того, что многие обращаются к Мэтту как к ее начальнику, хотя это нисколько не соответствовало действительности.
Интересно, подумала Ханна, бывают ли в жизни Вайолет моменты, когда она часами лежит в кровати, не в силах заснуть, поскольку никак не может отключить мозг? Казнит ли она себя днями и неделями за принятые решения? Чувствовала ли она когда-нибудь, что уже на пределе, что вот-вот лопнет, как пузырь из жевательной резинки, которую жевали уже три часа?