— Ты все ещё думаешь, это был сон? Но это не так. Кто-то был в моей комнате. Я услышала шум и проснулась, а потом я… потом я увидела часы. Понимаешь, циферблат светится в темноте. А потом… потом внезапно он исчез, потому что кто-то его загородил.
Ее вновь охватила крупная дрожь, она застучала зубами. Лэш переменился в лице. Он выбросил сигарету, быстро оказался у двери в спальню и протянул руку к выключателю. Щелчок — и лампа осветила смятую кровать и занавески, лениво колебавшиеся от легкого дуновения ветра. В спальне никого не было.
Комната была пуста, свет переливался на маленькой бриллиантовой брошке с жемчугом, которую носила Дэни. Она оставила её на туалетном столике, а рядом с брошью лежал перевернутые позолоченные дорожные часы.
— Дурочка! — буркнул Лэш, и в его голосе доверие сменилось раздражением. — Тебе это приснилось. Будь здесь вор, он бы забрал эту вещичку и… — он замолчал. Что-то лежало на полу около дверцы шкафа, сама дверца была приоткрыта.
Лэш быстро пересек комнату и наклонился, чтобы поднять предмет с пола. Это был карманный фонарик, обшитый тяжелой черной резиной.
Лэш вернулся к Дэни, которая была очень бледна и все ещё стучала зубами.
— Твой?
— Нет, конечно нет.
— Хм-м, — задумчиво протянул Лэш и снова исчез в спальне. Он не возвращался ещё несколько минут. Дэни села на край дивана, она все ещё сильно дрожала. Было очень похоже на то, что скоро она заболеет.
Наконец Лэш вернулся. Он выглядел озадаченным и сказал:
— По-моему, ничего не пропало. Это кажется мне подозрительным. Почему он убежал, ничего не взяв?
— Потому что ему ничего такого не было нужно, — произнесла Дэни дрожащим голосом, — он н-не за этим приходил. Он искал м-меня. Он собирался меня уб-бить.
— О, вздор, — зло отрезал Лэш. — Ты так и будешь продолжать вести себя как девушка из сериала? Очевидно, это был простой негр, трусливый вор. В городе их полно. Это мог быть даже кто-то из персонала отеля, решившийся на мелкую кражу.
— Да нет же, — категорично настаивала Дэни. — Нет. Воры не убивают людей, а он хотел меня убить. Я это точно знаю.
— Теперь выслушай меня, — спокойно начал Лэш. — У нас нет доказательств, что он собирался причинить тебе вред. Он взял бы драгоценности и деньги, а ты бы спокойно спала. Но ты проснулась, и у него ничего не вышло. Скорее всего, ты напугала его больше, чем он тебя. Этого довольно! Почему бы тебе теперь просто не…
Он запнулся, огляделся вокруг и принюхался:
— Что это за запах?
— Я н-не знаю. Его не было раньше. Это он принес этот запах.
— Боже, это хлороформ! — шепнул Лэш. — Вот что это! Хлороформ!
Резким движение он сбросил простыню, и запах внезапно усилился. Что-то упало на ковер, издав почти неслышный звук.
Обычный полиэтиленовый пакет, в какие упаковывают сэндвичи, собираясь на пикник. В нем не было ничего, кроме лоскута ткани и марли.
Лэш медленно наклонился, поднял его, потом открыл и сразу резко отпрянул с гримасой отвращения на лице. Оттуда вырвалась сильная струя усыпляющего газа.
Он быстро свернул пакет и сунул его в пустой ящик туалетного столика, а Дэни сказала шепотом:
— Я же тебе говорила. Я тебе говорила! Это предназначалось для меня, так?
— Возможно, — буркнул Лэш.
— Ну почему ты что-нибудь не сделаешь? Почему стоишь, как вкопанный?
— Что предлагаешь сделать?
— Позови кого-нибудь! Разбуди менеджера. Позвони в полицию. Что-нибудь!
Лэш повернулся к двери в гостиную.
— Не будь дурой, Дэни. Ты прекрасно понимаешь, что мы не в том положении, чтобы звонить в полицию.
Он оставил дверь открытой, пока она не вошла, потом захлопнул её, подошел к креслу, где лежала его смятая одежда, и взял оттуда халат.
— Надень лучше это. В нем ты будешь выглядеть прилично. Можешь оставить его себе. Оказывается, тебе он нужнее.
Дэни спокойно сказала:
— Нет. Оставь его себе. Я могу воспользоваться этим.
Она закуталась в плед с его временной постели и села на ближайший стул. Дэни чувствовала себя слабой и обмякшей после пережитого шока, от усталости и последствий малодушной паники.
Лэш надел халат, налил себе выпить и сел. Он молчал несколько минут, глядя прямо перед собой, о чем-то раздумывая, а Дэни молча наблюдала за ним. Вдруг он резко поднялся, залпом допил виски, поставил пустой стакан на стол и ушел в спальню.
Его не было минут десять. И хотя Дэни хотела последовать за ним, потому что боялась оставаться одна, она чувствовала себя слишком измученной, чтобы двигаться. Она только испуганно смотрела в открытую дверь и следила, как его тень двигалась вдоль стены.
Он вернулся в комнату, мрачно осмотрелся и снова налил виски в стакан, но на этот раз протянул его Дэни:
— Лучше выпей. Похоже, сейчас ты можешь иметь дело с тем, что покрепче воды. Я хочу с тобой поговорить.
Он налил ещё виски себе, на этот раз не разбавляя, сел на диван и взглянул на Дэни.
— Мне пришла в голову одна идея…Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Похоже, этот тип приходил не просто так. И не деньги ему были нужны.
— Я тебе говорила… — снова начала Дэни.
— Тихо. Сейчас я говорю. Он вошел не через окно в спальне. Взломано окно в ванной. В шкафу было очень мало моих вещей, в основном — твои. Он тщательно все просмотрел, открыл все замки, обыскал каждый ящик. Но похоже, ничего не взял. Если, конечно, у тебя не было с собой бриллиантов. У тебя в сумке были крупные суммы денег? Или драгоценности?
— Нет, — ответила Дэни шепотом. — У меня совсем немного драгоценностей. Только брошь, часы, нитка жемчуга, да бриллиантовые заколки для вечерних платьев в чемодане.
— Они все на месте, — кивнул Лэш. — Он их не тронул, как и мои жемчужные запонки, или золотые с платиной портсигар и зажигалку, и другие дорогие мелочи. Я уж не говорю о нескольких дорожных чеках. Любой вор забрал бы все или хотя бы часть. А он не взял. Вопрос — почему?
— Я тебе говорила, — в четвертый раз перебила Дэни.
— Слушай, помолчи! Это монолог, а не диалог. Я анализирую факты. В этой комнате полно было вещей, которые привлекли бы чье угодно внимание, но он их не взял. Значит, он искал что-то определенное, какую-то конкретную вещь. Я так думаю, если бы он её нашел, то ушел бы тихо, и не стал нарываться на неприятности. Но он не нашел того, что искал, и потому зашел в спальню. Невозможно нормально обыскать комнату, пока кто-то спит на кровати, и он решил воспользоваться хлороформом. Если бы ты тогда не проснулась, то вообще ничего бы не узнала: утром тебя бы знобило, немного тошнило — и все. А пока ты была бы в отключке, спальня подверглась бы такому же тщательному осмотру, как шкаф. Я ведь прав?
Дэни отчаянно стучала зубами и покрепче завернулась в плед, так что Лэшу пришлось ответить на свой собственный вопрос:
— Могу поспорить, я прав! И что дальше? Вот вопрос на шестьсот долларов. И я тебе скажу!
Он залпом выпил. Дэни смотрела на стакан в его руке.
— Да уж, ты скажешь.
Лэш ухмыльнулся.
— Мы на верном пути, малышка. Можешь не беспокоиться. Я не собираюсь напиваться. Это все в медицинских целях: помогает думать. Сейчас нам придется пошевелить мозгами, потому что я понял, что моя первая оценка ситуации была неверной.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — сказала Дэни. Виски уже ударило ей в голову, и она почувствовала себя лучше, но не намного.
— Ты слишком рассеяна, — заметил Лэш. — Вспомни, как мы с тобой познакомились. Ты оказалась за дверью своей запертой комнаты, а пока тебя не было, кто-то хорошенько её обыскал. Но её взял ни денег, ни драгоценностей. Значит, искали что-то другое.
— Мой паспорт, — нетерпеливо подсказала Дэни.
— Не верю. Теперь не верю, раньше я это допускал. Тогда это казалось очевидным, но, думаю, именно здесь мы ошиблись. Зачем устраивать в комнате такой погром, если сразу понятно, где то, что ищут. В твоей сумочке, прямо под носом. Это мы должны были сразу понять. В те чертовы номера с балконом в «Эрлайне» так легко попасть! Кто-то, вероятно, собирался использовать трюк с хлороформом ещё тогда, в шесть утра. Куда удобнее, чем в полной темноте, а большинство людей в это время спят как убитые. Возможно, они уже были на балконе или за шторами, когда ты сама помогла им и пошла взять газету, а дверь захлопнулась. Идея забрать паспорт и подкинуть пистолет, наверное, пришла им в голову прямо там, когда того, что нужно, найти не удалось. Тебя хотели задержать, не дать тебе улететь с тем, что им так необходимо.
— Но у меня ничего не было! — запротестовала Дэни и снова задрожала.
— Должно быть. И могу поспорить на что угодно — я знаю, что это! Что ты сделала с письмом, которое дал тебе адвокат Тайсона? Тот тип, которого застрелили.
Дэни побледнела и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Потом встала и поправила плед.
— Нет! Нет, этого не может быть. Это же просто письмо. Не может быть…
— Конечно, так оно и есть. Иначе просто быть не может. Вопрос в том, у тебя ли сейчас письмо?
— Да. Я… я так думаю, — голос Дэни дрогнул.
— Где оно?
— Думаю, все ещё в кармане моего плаща. Тот, верблюжьей шерсти, что висит на серванте.
Лэш встал и ушел в спальню. Потом вернулся с плащом.
— Этот?
Дэни кивнула, он запустил руку в один из глубоких шелковых карманов и вытащил смятый клочок бумаги, два розовых автобусных билета, оплаченный счет и три пенса. С другим карманом повезло больше. В нем вместе с блокнотом и заколкой оказался запечатанный конверт, адресованный «Тайсону Фросту. Лично в руки». Лэш бросил плащ на пол и, вскрыв конверт, извлек содержимое.
Там был другой конверт, из бумаги ручной работы, пожелтевший от времени, сделанный в те времена, когда мало кто пользовался обычными конвертами. Адреса на нем не было. Только большая печать, изображавшая герб Фростов над высокомерным девизом: «Возьму, что захочу», номер 74389 и инициалы Е. Т. Ф., написанные стершимися чернилами.