— Смотри на меня, — хрипло приказал Акзэл, почти до боли сжимая мне горло. — Хочу, чтобы ты видела…
Я с трудом разлепила влажные ресницы и подняла взгляд на его лицо с обостренными страстью чертами. В тот же миг губы Акзэла напряглись, изо рта вырвался рык, а член в моем рту почти окаменел и еще сильнее увеличился в размерах. Толчки стали резче, каждый раз касались стенки горла. С трудом дыша, я ощутила, как на ягодицах сжались пальцы Тресвена, а влажные шлепки плоти о плоть участились.
Эрриан, обхватив мои бедра, принялся пронзать меня глубже, уже не опасаясь причинить боль. Ее почти не было, осталась лишь истома на границе резких ощущений, которые добавляли остроты и сумасшедшей перчинки. Мужчина входил в меня до предела, вжимаясь бедрами, и надавливая на клитор.
Все это безумие наполняло новой волной ядерной смеси желаний, чувств и ощущений, и уже казалось, что сейчас я не выдержу напора и разлечусь на куски, не вынеся мучительного наслаждения. Горячий ком в животе набухал все сильнее. Я мычала, царапала грудь Эрриана, содрогалась от сильных и резких толчков снизу и сзади. Истекая любовным соком, я не кричала только потому, что не могла. Лишь в голове пульсировало стыдное: еще, еще, еще…
Я не могла больше смотреть на Акзэла, от слез и захлестывающих меня ощущений его лицо расплывалось перед глазами. Осталось лишь пылающее пространство, в котором я исчезла, разлетелась, растворилась.
Внезапно мой рот наполнился вязкой жидкостью, а внизу живота и анусе разрослась влажная горячая наполненность. Это было настолько обжигающе приятно, что мир на миг померк перед глазами, провалился во тьму. А когда я, с трудом осознав, что все же жива, разлепила влажные от слез ресницы, то рассмеялась от счастья.
Передо мной раскинулась та самая долина, которая мне снилась после первого ритуала. Тресвен сказал, что это истинный дом драконов. Я снова оказалась здесь. А алтарь, на котором меня лишили девственности, и мужчины, встретиться взглядом с которыми я сейчас так страшилась, остались где-то там, в реальности. Потому и обрадовалась.
Маленькая передышка, чтобы осознать. Принять. Смириться. Все изменилось. Я теперь другая, не невинная. Что теперь будет? Как посмотрит на меня Эрриан, которому пришлось разделить меня с братьями?
Запрокинув голову, я всмотрелась в высокую синь, пытаясь рассмотреть драконов, которых заметила в прошлый раз, но небо было пустым и чистым. Опустив взгляд, я провела ладонью по траве, что доходила мне до пояса и сделала шаг, второй…
Остановилась перед небольшим озером. Темная гладь отражала пронзительную лазурь неба, прозрачный воздух дрожал над зеркальной поверхностью. Не было ни малейшего дуновения ветерка. Жаль, что я не увидела в этом прекрасном сне братьев, их истинный вид так прекрасен, что можно любоваться вечность.
Опустив взгляд, я вздрогнула. Отражение оказалось не моим — я увидела в озере изогнутую шею дракона. Его сверкающая на солнце чешуя была золотисто-рыжей, а глаза сияли, словно изумруды. Это Акзэл? Красив… Но мне хотелось бы увидеть Эрриана. Наверное, его дракон серебристый. Или черный.
Вдруг поверхность озера пошла волнами, и золотистая морда с длинной шеей пропала, а в дрожащей ряби я увидела ожившую картину, что висела в гостиной. Только сейчас все было по-настоящему. Звенели мечи, лилась кровь, чудовища рвали зубами себе подобных, а сверху на это страшное безумие взирал огромный дракон.
Вот он повернул голову и вперил взгляд, приморозивший меня к месту от ужаса. Распахнул пасть, и вмиг поднявшийся чудовищный ветер донес знакомый голос:
“Истинная”.
Я крупно вздрогнула и распахнула глаза.
Влажную от любовного пота и семени кожу холодило, между ног немного саднило, губы ныли, во рту поселился солоновато-пряный вкус. Я лежала, прижавшись спиной к камню алтаря, который окружали трое обнаженных мужчин. Три самых прекрасных существа во всех мирах! Мои драконы. При взгляде на каждого в груди зародилась теплая волна нежности и страсти.
Только сейчас я в полной мере осознала все, что пытался донести Акзэл. Я истинная пара для каждого из братьев. Одна на троих… Раньше это были только слова. Но сейчас, когда мы вчетвером перешагнули черту, пришло понимание, что пара — это не только партнер в сексе.
Для каждого я стала важнейшей частью его самого. А взамен отдала лишь частичку сердца. Несоизмеримая разница! Удивительно, как драконы пошли на это, ведь я превратилась в их слабость. Если кто-то решит уничтожить троицу, ему будет достаточно прикончить меня.
— Как ты себя чувствуешь? — голос Эрриана звенел напряженным волнением.
Сейчас, когда я получила возможность ощущать их сердцем, я поразилась глубине и силе чувств мужчин. Если моя человеческая любовь к Тео горела свечой, то страсть каждого из драконов пылала ярчайшей звездой, согревающей многие планеты, рождающей на них жизнь. Они такие большие и значимые, а я такая маленькая, слабая и беспомощная, будто робкий росток в дальней части вселенной.
Человечка.
— Чувствую? — облизав пересохшие губы, переспросила я.
Прислушалась к себе. Тело знобило, мысли путались, отголоски жуткого сна все еще дергали нервы, перед внутренним взором мелькали картины страшного сражения, которые в диком калейдоскопе сменялись яркими моментами из только что прошедшего ритуала. Но самое странное, что при взгляде на каждого из драконов во мне росла волна нежности. Как раньше было с Тео. Но тогда был один, а сейчас трое, и от раздирающих ощущений я терялась.
Губы мои шевельнулись, голос прозвучал растерянно:
— Что я вас… люблю?
Глава 20. Тресвен
Она увернулась. Снова.
В качестве приветствия я поцеловал подставленную вместо губ щеку и мысленно осадил свое негодование. Не в моих правилах показывать эмоции.
После обряда прошла неделя, а дайна все держала меня на расстоянии. Я видел, к чему все идет. Но не хотел принимать и мириться. На такое точно не согласен!
— Тресвен, — заупрямилась девушка и уперлась лбом мне в грудь, стоило прикусить ей мочку и потянуться поцелуем к шее. — Расскажи лучше подробнее об этой картине.
— Ты ей уделяешь слишком много внимания, — выдохнул я и отступил. Снова.
Привык смиренно ждать и не навязывать свое общество, как действовал Акзэл. Если дайне нужно больше времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что я ее Пара, то мне не сложно набраться терпения и просто находиться рядом, не претендуя ни на какую близость. Но уже не в первый раз меня посетила догадка, что своим желанием не досаждать я только все усугубляю. Или уже...
— Что там произошло? — указала дайна на полотно, украшающее стену нашей гостиной. — Я давно хотела узнать подробности.
— Это из-за сна?
— Из-за него тоже, — отвела девушка взгляд, будто что-то скрывала. — Я туда снова перенеслась в момент…
Щеки покраснели. Дайна прикусила губу и, тряхнув головой, шагнула к картине, чтобы ближе рассмотреть отца, возвышающегося над тем ужасом, что постиг наш мир.
— Жаль, у нас не вышло проникнуть в твою память. Так бы я с легкостью узнал тайну твоего происхождения.
— В этом нет тайны. Родители умерли при пожаре. Меня отдали в детский дом — это место, где в нашем мире заботятся о сиротах. Я никогда не считала себя особенной — обычная девушка среди таких же обычных девчат. Поверь, у каждого была какая-то трагедия. А я… не знаю, у меня все всегда спокойно.
— И ты была довольна той жизнью? — поинтересовался я и, встав сбоку от девушки, всмотрелся в ее лицо.
— Даже больше, чем позволила себе мечтать в детстве. Понимаешь, в приюте многие дети не ладили друг с другом. Но не со мной. Ко мне относились положительно. Все! И в семье, в которую попала, каждый день был каким-то гладким. А потом появился Тео…
При упоминании распорядителя аукциона ее голос дрогнул. Она поморщилась, недовольно покачала головой. Видимо, боль предательства еще тревожила ее. Я подошел к девушке, обнял за плечи, а она прильнула ко мне в поиске так необходимой поддержки и моральных сил.
— Зато здесь все пошло наперекосяк, — зашептала дайна, вновь посмотрев на картину. — Будто все те эмоции, которые не успела пережить в своем мире, я получаю с вами. Так что давай не будем обо мне. Расскажи об отце. Я готова услышать правду, честно.
— Не уверен, — не согласился я, не желая делиться деяниями Осшеанара.
— Но ведь когда-нибудь придется узнать. И лучше раньше, чем позже.
Меня каждый раз коробило от воспоминания тех дней. И я убрал бы картину, но не мог об этом даже заикнуться, поскольку понимал, что одним своим присутствием она напоминала о той жестокости, которая могла проснуться в каждом из нас. Ведь мы — продолжение своего отца. В нас с братьями живет звериная натура, жаждущая всеобъемлющей власти. Покорить всех. Заставить опуститься на колени и трепетать от одного нашего появления. Эрриан в этом плане больше всех походил на отца. Вот только он никогда не упивался своим превосходством, а преподносил его окружающим, как предупреждение: против меня и моих братьев идти нельзя. В какой-то мере я был согласен со старшим, ведь мы сильнее их, и показывать, что ровня тем же гоблинам или людям — глупо и опрометчиво. Те почувствуют свободу и распоясаются, захотят больше привилегий, попробуют сесть на шею, чтобы взлететь с нашей помощью выше гор. А потом упасть и разбиться об острые камни реальности. Драконы никому не ровня.
— Что ты знаешь о нашей расе? — начал я издалека.
— Вы летаете, — с улыбкой произнесла дайна. — Очень красивые, когда в небе. В некотором плане вы похожи на людей, или же хотите такими казаться.
Она прищурилась, осмотрела меня с ног до головы. Глянула на картину, а потом начала обходить меня по кругу, будто змея, изучающая добычу. Готовая в любой момент прыгнуть, но сдерживающаяся, так как знание важнее утоления голода.
— Зачем? Почему не живете в виде тех величественных животных, а ходите на двух ногах и разговариваете, как… человечки?
— Мне нравится твоя сообразительность.