Завывания Могоры затихли вдали.
— Хе-хе.
Калам обернулся.
Из теней в дальнем углу вышел Искарал Прыщ. Он был покрыт пылью, с костлявого плеча свисал мешок.
Убийца нахмурился:
— Жрец, я уже достаточно пробыл в этой богадельне.
— Пожалуй, — ответил Искарал и склонил голову, теребя одну из немногих оставшихся на макушке прядей. — Я всё сделал, и он может идти, да? Мне следует быть добрым, открытым, рассыпать золотую пыль, отмечая его путь наружу, в ждущий мир. Он ничего не заподозрит. Он поверит, что уходит по собственной воле. Именно так, как и должно быть.
Искарал Прыщ внезапно улыбнулся и протянул Каламу мешок:
— Возьми, вот твои алмазы. Трать их там и здесь — в общем, трать везде. Но помни, ты должен пробиться сквозь Вихрь — в сердце Рараку, да?
— Таково моё намерение, — ответил Калам, принимая мешок и засовывая его в собственный. — В наших с тобой целях мы не противоречим друг другу, жрец, хотя ты бы, конечно, хотел иного, с твоим-то извращённым умом. И всё же… пробить завесу Вихря… и остаться незамеченным. Как мне с этим справиться?
— С помощью смертного, избранного Престолом Тени. Искарала Прыща, Высшего жреца и Мастера Рашана, Меанаса и Тира! Вихрь — богиня, и её взгляду не уследить за всем. Теперь быстро собирай вещи. Пора уходить! Она возвращается, а я вновь устроил беспорядок на кухне! Торопись!
Они вышли из теней Пути в дневной свет у подножия скалы, всего в сотне шагов от бушующей стены Вихря. Сделав три шага, Калам схватил жреца за руку и развернул лицом к себе.
— Что это за пение? Во имя Худа, Искарал, откуда оно? Я слышал его в монастыре и думал, что это Могора…
— Могора не умеет петь, дурак! Я ничего не слышу, кроме рёва ветра и шёпота песков! Ты безумен! Он безумен? Да, возможно. Нет, вероятно. Солнце запекло его мозги в толстом черепе. Постепенный распад — но, конечно, нет, конечно, нет. Это таннойская песнь, вот что это. Тем не менее он, наверное, всё-таки безумен. Два совершенно отдельных вопроса. Песня. И его безумие. Ясные, несвязанные, и оба равно разрушают все планы моих хозяев. Или могут разрушить. Вероятно. Определённости не существует, её нет в этой проклятой земле, особенно в ней. Неугомонная Рараку. Неугомонная!
Зарычав, Калам оттолкнул жреца и пошёл дальше. Миг спустя Искарал Прыщ последовал за ним.
— Теперь скажи, как мы это сделаем?
— Всё просто, правда. Она узнает о прорыве. Это как удар ножом. Тут ничего не поделаешь. Значит, введём её в заблуждение! И никто не справится с этой задачей лучше Искарала Прыща!
Они остановились в двадцати шагах от кипящей стены песка. Вокруг клубились пылевые вихри. Искарал Прыщ шагнул вперёд и ухмыльнулся присыпанными песком губами.
— Держись, Калам Мехар! — произнёс он и исчез.
Над убийцей нависло огромное тело, а в следующую секунду его обхватило множество рук.
Азал.
Демон побежал, помчался быстрее любой лошади вдоль границы Вихря. Потом задвинул Калама под свой торс и метнулся сквозь песчаную бурю.
Уши забивал громовой рёв, по коже струился песок. Убийца плотно зажмурил глаза.
Несколько глухих ударов, и азал побежал по слежавшемуся песку. Впереди расстилались развалины города.
Под демоном вспыхнуло пламя, дорожки беснующегося огня.
Перед ними вырос высокий тель мертвого города. Азал с той же скоростью принялся карабкаться на выкрошенную стену. Впереди показалась трещина — недостаточно широкая для демона, но вполне подходящая для Калама.
Убийца полетел в расщелину, азал промчался над ней. Калам рухнул в груду обломков и черепков. В глубокую тень.
Над головой внезапно громыхнуло так, что вздрогнули камни. Потом ещё раз, и ещё. Казалось, гром прокладывает путь назад, к стене песка. Затем грохот умолк, остался только рёв Вихря.
Похоже, он умудрился вернуться. Быстрый ублюдок.
Убийца некоторое время лежал недвижно, думая, удалась ли хитрость. В любом случае он не станет высовываться раньше ночи.
Он больше не слышал песни. Хоть за это спасибо.
Одна стена расщелины состояла из множества слоёв глиняных черепков, с другой стороны виднелся кусок просевшей и вспучившейся мощёной улицы, а остальное место занимал край внутренней стены дома с отколотой и потрескавшейся штукатуркой. Слой щебёнки под убийцей был рыхлым и глубоким.
Калам проверил оружие и стал ждать.
Резчик вышел из врат, держа Апсалар на руках. Вес женщины посылал волны боли в повреждённое плечо, и Резчик сомневался, что сможет долго нести её.
В тридцати шагах впереди, на краю поляны, где сходились две тропки, лежали десятки трупов. А среди них стоял Котильон.
Резчик направился к богу Тени. Тисте эдур лежали грудами вокруг чистого пятачка слева, но внимание Котильона было приковано к одному телу у его ног. Пока даруджиец шёл к нему, бог медленно опустился на корточки и откинул волосы с лица трупа.
Резчик узнал старую обожжённую ведьму. Та, которую я считал источником силы малазанского отряда. Но им оказалась не она, а Путник. Не дойдя нескольких шагов, Резчик замер, остановленный выражением лица Котильона, его опустошённым взглядом, разом состарившим бога лет на двадцать. Рука в перчатке, откинувшая волосы, сейчас гладила обожжённое лицо мёртвой женщины.
— Ты знал её? — спросил Резчик.
— Холь, — мгновение спустя ответил бог. — Я думал, Стерва убила их всех. Никто из верхушки Перстов не уцелел. Я думал, она мертва.
— Так и есть.
Резчик прикусил язык. Надо же так скверно ляпнуть…
— Я научил их хорошо прятаться, — продолжил Котильон, не отрывая взгляда от женщины, лежавшей в истоптанной, окровавленной траве. — И похоже, научил так хорошо, что они смогли скрыться даже от меня.
— Что, по-твоему, она здесь делала?
Котильон чуть вздрогнул:
— Это неправильный вопрос, Резчик. Вопрос в другом — почему она была с Путником? Что замышляют Персты? И Путник… боги, знал ли он, кто она? Конечно, знал… да, она постарела и плохо выглядела, но даже так…
— Ты можешь просто спросить его, — пробормотал Резчик, с кряхтеньем перехватывая тело Апсалар. — В конце концов, он во дворе позади нас.
Котильон потянулся к шее женщины и поднял какой-то предмет на ремешке. Что-то вроде птичьего когтя, покрытого жёлтыми пятнами. Он высвободил подвеску, секунду смотрел на неё, потом закрутил и бросил в Резчика.
Предмет ударился о грудь юноши и упал на колено Апсалар.
Даруджиец на мгновение уставился на подвеску, потом поднял взгляд на бога.
— Отправляйся на судно эдур, Резчик. Я посылаю вас двоих к другому… нашему агенту.
— Зачем?
— Чтобы ждать. На случай, если вы понадобитесь.
— Для чего?
— Помочь остальным справиться с Главой Перстов.
— Тебе известно, где он или она?
Котильон поднял Холь на руки и выпрямился:
— У меня есть подозрение. Наконец-то — хоть какое-то подозрение о сути происходящего.
Он повернулся, легко держа на руках хрупкое тело, и взглянул на Резчика. Потом тускло улыбнулся.
— Только посмотри на нас двоих, — проговорил он, отвернулся и пошёл к лесной тропке.
Резчик уставился ему в спину.
Потом крикнул:
— Это не то же самое! Нет! Мы не…
Бога поглотила лесная тень.
Резчик выдохнул проклятие и повернулся к тропе, ведущей к берегу.
Бог Котильон следовал по тропе, пока рядом с ней не открылась небольшая поляна. Котильон вынес свою ношу в центр поляны и бережно опустил на землю.
На краю поляны завихрились тени, из которых неторопливо сложились смутные, иллюзорные очертания Престола Тени. Против обыкновения, бог долго молчал.
Котильон опустился на колени рядом с телом Холь.
— Амманас, Путник здесь. В руинах эдур.
Амманас тихо хмыкнул, потом пожал плечами:
— Вряд ли он захочет ответить на наши вопросы. Его это никогда не интересовало. Упрямый, как все далхонцы.
— Ты сам далхонец, — заметил Котильон.
— Точно.
Амманас беззвучно скользнул вперёд и остановился рядом с телом.
— Это она, верно?
— Да.
— Скольким ещё нашим приверженцам придётся умереть, Котильон? — спросил бог и вздохнул. — Хотя, с другой стороны, она давно перестала причислять себя к ним.
— Амманас, она думала, мы ушли. Император и Танцор. Ушли. Умерли.
— И в некотором смысле она была права.
— Да, в некотором. Но не в самом важном.
— А именно?
Котильон поднял взгляд и скривился:
— Она была другом.
— А, вот что самое важное.
Амманас помолчал, потом спросил:
— Ты займёшься этим?
— У меня мало выбора. Персты к чему-то готовятся. Нам нужно остановить…
— Нет, друг. Нам нужно убедиться, что их постигнет неудача. Ты отыскал… след?
— И даже больше. Я понял, кто за всем этим стоит.
Укрытая капюшоном голова Престола Тени слегка склонилась.
— И именно туда сейчас отправятся Резчик и Апсалар?
— Да.
— Их хватит?
Котильон покачал головой:
— У меня есть и другие доступные агенты. Но я бы предпочёл держать Апсалар поближе — на случай, если что-то пойдёт не так.
Амманас кивнул:
— Итак, где?
— Рараку.
Хотя Котильон не видел лица своего собеседника, он знал, что в эту минуту Амманас расплылся в широкой улыбке.
— Ага, дорогой Узел, пожалуй, пришло время рассказать тебе о моих собственных усилиях.
— Алмазы, которые я дал Каламу? Мне и самому было интересно.
Амманас указал на тело Холь:
— Давай заберём её домой — в наш дом. А потом нам нужно поговорить… как следует.
Котильон кивнул.
— К тому же, — заметил Престол Тени, пока Котильон поднимался, — Путник слишком близко, и от этого я начинаю нервничать.
В следующее мгновение поляна опустела, осталось лишь несколько бесцельно колыхавшихся теней, но вскоре рассеялись и они.
Резчик вышел на берег. На плоской зернистой полке из песчаника лежали четыре быстроходные шлюпки. Позади них, в бухте, стояли на якоре два дромона, оба сильно потрёпанные.