Жажда мести — пустое чувство, но я позволила ей поглотить себя. Отдала её, словно дар, богине.
Проблески ясности — они слабели, увядали, как цветы зимой, по мере того как богиня Вихря сжимала хватку на её душе. Родная сестра променяла меня на доверие Императрицы, чтобы убедить Ласиин в собственной преданности. Всё ради своих амбиций. Наградой ей стала должность адъюнкта. Таковы факты, холодная правда. А я, в свою очередь, променяла свободу на силу богини Вихря — и таким образом могу совершить возмездие над сестрой.
И чем же мы отличаемся друг от друга?
Проблески ясности, но они ни к чему не приводили. Она могла задавать вопросы, но, кажется, была неспособна искать ответы. Она могла выносить суждения, но они казались странно пустыми, лишёнными значения. Её удерживали от размышлений.
Почему?
Ещё один вопрос, на который, она знала, не сможет ответить, не сможет даже попытаться ответить. Богиня не желает, чтобы я размышляла. Ладно, хоть какое-то признание, в конце концов.
Она почувствовала чьё-то приближение и отдала безмолвный приказ своим стражам — отобранным из воинов Матока, — пропустить гостя. Завесы, прикрывающие вход в залу, раздвинулись.
— Слишком поздний вечер для таких ветхих стариков, как ты, Бидитал, — сказала Ша’ик. — Мог бы и отдохнуть, готовясь к битве.
— Тут много битв, Избранная, и некоторые уже начались. — Он тяжело опирался на посох, глядя по сторонам со слабой улыбкой на сморщенных губах. — Угли гаснут, — пробормотал он.
— Я думала, сгустившиеся тени порадуют тебя.
Его улыбка натянулась, затем он пожал плечами:
— Они не мои, Избранная.
— Разве?
Его улыбка натянулась ещё больше:
— Я никогда не был жрецом Меанаса.
— Да, ты служил Рашану, призрачному чаду Куральд Галейна… однако Путь этот принадлежал Тени. Нам обоим достоверно известно, что различия убывают, если зарыться глубже в тайны самого древнего триумвирата. В конце концов, Тень была рождена столкновением Света и Тьмы. И Меанас, по сути, извлечён из Тирллана и Галейна, Тира и Рашана. Это, если угодно, смешанная техника.
— Как и большинство магических искусств, доступных смертным, Избранная. Боюсь, я не понимаю, что ты пытаешься сказать.
Она пожала плечами:
— Только то, что ты послал своих теневых слуг шпионить за мной, Бидитал. И что же ты надеялся высмотреть? Я такова, какой ты меня видишь.
Он развёл руками, посох лёг ему на плечо:
— Возможно, они не столько шпионы, сколько защитники.
— Так уж ли отчаянно я нуждаюсь в защите, Бидитал? Или твои страхи… особого рода? Это о них ты пришёл поговорить со мной?
— Я близок к тому, чтобы раскрыть точную природу этой угрозы, Избранная. Скоро я смогу представить свои открытия. Хотя именно сейчас моё беспокойство связано с Высшим магом Л’ориком и, возможно, с Призрачными Руками.
— Ты же не подозреваешь их в заговоре, верно?
— Нет, но я начинаю думать, что здесь замешаны другие силы. Мы находимся в сердце схождения, Избранная, и не только между нами и малазанцами.
— Вот как.
— Призрачные Руки не тот, кем был раньше. Он снова стал жрецом.
Ша’ик в искреннем изумлении подняла брови:
— Фэнер исчез, Бидитал…
— Не Фэнера. Подумай вот о чём. Бог войны был сброшен с трона. И другой взошёл на его место, как того требует необходимость. Тигр Лета, некогда — Первый Герой, Трич. Одиночник из Первой империи… а ныне — бог. Его потребность в смертных поборниках и аватарах будет велика, Избранная, — для укрепления позиции, которую он собирается занять в пантеоне. Смертный Меч, Кованый Щит, Дестриант — всё это древние титулы… и силы, которые бог вкладывает в них.
— Призрачные Руки никогда не примет другого бога, кроме Фэнера, — заявила Ша’ик. — И я не могу представить бога настолько глупого, чтобы принять его. Ты мало знаешь о прошлом Геборика, Бидитал. Он не набожный человек. Он… совершал преступления…
— И тем не менее, Избранная. Тигр Лета сделал свой выбор.
— И какой же?
Бидитал пожал плечами:
— Такой, что Геборик может быть только Дестриантом.
— Чем ты докажешь подлинность этого необычайного превращения?
— Он хорошо прячется… но недостаточно хорошо, Избранная.
Ша’ик долго молчала, затем, пожав плечами, сказала:
— Дестриант нового бога войны. И почему бы ему не быть здесь? Мы ведь воюем, в конце концов. Я подумаю об этом… событии, Бидитал. Хотя сейчас я не могу — даже допуская, что это правда, — понять его значение.
— Возможно, Избранная, наиболее важное значение является также самым простым: Призрачные Руки больше не сломленный и бесполезный человек, каким был раньше. И учитывая его… двойственное отношение к нашему делу, он представляет для нас возможную угрозу…
— Я так не считаю, — сказала Ша’ик. — Но, как я уже сказала, подумаю над этим. Говоришь, в обширную паутину твоих подозрений также попал Л’орик? Почему?
— Он был в последнее время более неуловим, чем обычно, Избранная. Его попытки скрыть свои приходы и уходы стали слегка чрезмерными.
— Возможно, его утомила твоя постоянная слежка, Бидитал.
— Возможно, хотя я убеждён, что он по-прежнему вообще не замечает, что именно я слежу за его деятельностью. В конце концов, у Фебрила и напанца есть свои шпионы. Я тут не один со своими интересами. Они боятся Л’орика, так как он даёт отпор всякому их поползновению…
— Мне приятно слышать это, Бидитал. Отзови свои тени, оставь в покое Л’орика. Это приказ. Ты лучше послужишь интересам Вихря, если сосредоточишься на Фебриле, Корболо Доме и Камисте Релое.
Он слегка поклонился:
— Хорошо, Избранная.
Ша’ик пристально взглянула на старика:
— Будь осторожен, Бидитал.
Она увидела, как чародей слегка побледнел, затем кивнул:
— Я всегда осторожен, Избранная.
Легким взмахом руки она позволила ему удалиться.
Бидитал снова поклонился и, опираясь на клюку, зашаркал прочь из залы. Через промежуточные палаты, мимо дюжины молчаливых воинов пустыни, затем наконец наружу, на холодный ночной воздух.
Отозвать тени, Избранная? Приказ или нет, я не настолько глуп, чтобы сделать это.
Тени собрались вокруг него, когда он шагал по узкому проходу меж шатров и хижин. Ты помнишь тьму?
Бидитал улыбнулся про себя. Скоро этот фрагмент раздробленного Пути может стать самостоятельным миром. И у богини Вихря возникнет потребность в жречестве, иерархии власти в мире смертных. И в этой иерархии не будет места для Ша’ик, за исключением разве что небольшого святилища, посвящённого её памяти.
Безусловно, сейчас нужно без промедлений разобраться с Малазанской империей, и для этого Ша’ик — как сосуд силы Вихря — может пригодиться. Эта особая дорога теней была воистину узкой. Бидитал подозревал, что союз Фебрила с напанцем и Камистом Релоем лишь временный. Старый безумец не питает симпатий к малазанцам. Скорее всего, замыслы Фебрила содержали в себе скрытое финальное предательство, которое заключалось во взаимном истреблении всех интересов, кроме его собственных.
И я не могу раскрыть подлинный его смысл — мой недостаток, который не оставляет мне выбора. Я должен… упредить заговорщиков. Должен быть на стороне Ша’ик, поскольку именно её рука сокрушит их.
Раздалось шипение призрачных голосов, и Бидитал в испуге остановился, оторвавшись от своих мрачных раздумий.
И увидел перед собой Фебрила.
— Плодотворна ли была твоя аудиенция у Избранной, Бидитал?
— Как всегда, Фебрил, — улыбнулся Бидитал, удивляясь тому, как дряхлый Высший маг умудрился подобраться к нему так близко прежде, чем его заметили тайные телохранители: — Чего ты от меня хочешь? Уже поздно.
— Час настал, — сказал Фебрил низким, скрипучим голосом. — Ты должен выбрать. Присоединись к нам или отступи в сторону.
Бидитал поднял брови:
— А нет ли третьего варианта?
— Если ты имеешь в виду, что будешь бороться с нами, то ответ, к сожалению, «нет». Правда, я советую пока отказаться от обсуждения этого вопроса. Лучше услышь, какую награду мы тебе уготовили — награду, которую ты обретёшь вне зависимости от того, присоединишься ли к нам или устранишься с нашего пути.
— Награду? Я слушаю, Фебрил.
— Ша’ик сгинет, равно как и Малазанская империя. Семь Городов вновь станут свободными, как и ранее. Однако Путь Вихря останется, вернётся к Дриджне — к культу Апокалипсиса, который всегда находился в сердце восстания. Такой культ нуждается в наставнике, Высшем жреце, сокрытом в грандиозном, богатом храме и надлежащим образом почитаемом всеми. И какой вид ты бы хотел придать этому культу? — Фебрил улыбнулся. — Похоже, ты уже начал, Бидитал. О да, мы знаем о твоих… особых детях. И вот, представь, что все Семь Городов в твоём распоряжении. Все жители Семи Городов, коим оказана честь прислать тебе своих нежеланных дочерей.
Бидитал облизнул губы, его глаза забегали:
— Я должен это обдумать…
— Времени уже не осталось. Стань одним из нас или отступи.
— Когда вы начнёте?
— О, Бидитал, мы уже начали. До прихода адъюнкта с её легионами — считаные дни. Мы уже расставили своих агентов, они все на местах, готовы исполнить данные им поручения. Время колебаний прошло. Решайся. Сейчас.
— Хорошо. Ваш путь ясен, Фебрил. Я принимаю ваше предложение. Но мой культ останется в той форме, какую я для него выберу. Никаких вмешательств…
— Никаких. Таково обещание…
— Чьё?
— Моё.
— А что насчёт Корболо Дома и Камиста Релоя?
Улыбка Фебрила стала шире:
— Чего стоят их клятвы, Бидитал? Корболо Дом уже как-то присягал Императрице. Так же, как он присягнул Ша’ик…
Так же, как и ты, Фебрил.
— Значит, мы — ты и я — понимаем друг друга.
— Воистину, понимаем.
Бидитал смотрел, как Высший маг шагает прочь. Он знал, что меня окружают мои духи-тени, однако презрел их. Не было третьего варианта. Прояви я несговорчивость, я был бы уже мёртв. Наверняка. Я чую холодное дыхание Худа, здесь, в этом проходе. Моя защита оказалась… несовершенна. Но как?