ло… направленным. Слепота, коварство и, воистину, упрямство. Даже когда судьбоносный новый Дом оказался передо мной, я не осознал правду. Этот разрушенный фрагмент Куральд Эмурланна, Коготь, не станет игрушкой пустынной богини. Или Императрицы. Никому из вас он не достанется, потому что он станет сердцем нового Дома Цепей. Скажи своей Императрице, чтобы не вмешивалась, убийца. Нам плевать, кто будет править землями вне Священной пустыни. Она может их забирать.
— А Ша’ик?
— Можете забирать и её. Проводите в Унту в цепях — возвышенно и поэтично, как вам и не снилось.
Теневые создания — изорванные души Куральд Эмурланна — подбирались ближе к Каламу, и он с дрожью осознал, что нож из отатарала может оказаться бесполезным.
— Интересное предложение, — прорычал он. — Но что-то подсказывает мне, что в нём больше лжи, чем правды, Бидитал.
— Полагаю, ты прав, — вздохнул первосвященник. — По меньшей мере, этой ночью и утром мне нужна Ша’ик. Фебрилу и Корболо Дому необходимо помешать, но поверь, мы с тобой можем сотрудничать до конца, ведь нам обоим это выгодно. Корболо Дом зовёт себя Главой Перстов. Само собой, он вернётся под знамёна Ласиин, раньше или позже, а Ша’ик использует для своей выгоды. Что до Фебрила, поверь, то, чего он желает, может потребоваться лишь полному безумцу.
— Что тебе до всего этого, Бидитал? Ты не намерен оставлять меня здесь в живых. И вот ещё что. Приближается пара чудовищ — псы не Тени, но чего-то ещё. Это ты призвал их, Бидитал? Неужели вы с твоим Увечным богом верите, будто можете ими управлять? Если так, то это вы оба свихнулись.
Бидитал качнулся вперёд.
— Они ищут хозяина, — прошипел он.
Так Котильон был прав насчёт Скованного.
— Достойного, — ответил Калам. — Иными словами, кого-то, кто злее и суровее их. И в этом оазисе им такого не найти. Так что, боюсь, они перебьют всех.
— Ты ничего об этом не знаешь, убийца, — прошептал Бидитал, отступая. — Как и о силах, которыми я теперь владею. Что до того, чтобы оставить тебя в живых… полагаю, это правда. Ты знаешь слишком много и не столь радостно принимаешь мои предложения, как я того ожидал. Печальное откровение, но уже не имеет значения. Мои слуги распределены всюду заранее: видишь ли — охраняют все подходы, — и теперь пора призвать их встать между нами. О, прибыл работорговец. В любом случае выпей вина. Я готов подождать немного. Но когда закончишь, увы, мне придётся уйти. В конце концов, я дал Ша’ик слово, и я его сдержу. Если каким-то чудом ты выйдешь отсюда живым, знай, я не стану мешать твоим намерениям относительно Корболо Дома и его подручных. По крайней мере, это ты заслужил.
— Лучше убирайся, Бидитал. Этой ночью меня не тянет к выпивке.
— Как пожелаешь.
Тьма всколыхнулась и поглотила первосвященника, а Калам содрогнулся от пугающего узнавания колдовского ухода.
Тени атаковали.
Оба ножа покинули ножны, и комнату наполнили нечеловеческие крики. Как выяснилось, клинка из отатарала всё же оказалось достаточно. Его и своевременного явления бога.
Этой ночью Корболо Дом будто бросил всю свою армию на союзников. Снова и снова на пути Карсы Орлонга вставали кровожадные убийцы. Их тела устилали дорогу за ним. Теблор получил несколько неглубоких ран от зачарованных ножей, но большая часть крови, покрывшей огромного воина, принадлежала жертвам.
Он шагал, сжимая меч обеими руками, чуть склонив остриё набок. У обиталища Геборика Призрачные Руки было четверо убийц. Уложив их, Карсса прорезал новую дверь в стенке и вошёл внутрь, однако в шатре никого не было. Расстроенный, он направился в обход храма. Жилище Леомана также пустовало, причём довольно давно.
Приблизившись к храму Бидитала, Карса замедлил шаг, услышав звуки яростной битвы. Эхо разносило пронзительный крик. Подняв оружие, Тоблакай двинулся вперёд.
Из дверей выползла на животе какая-то фигура, бормоча что-то себе под нос. Карсе потребовался всего миг, чтобы узнать его. Он подождал, пока отчаянные усилия работорговца не привели его к ногам теблора. Перед ним возникло изуродованное лицо.
— Он сражается как демон! — прохрипел Сильгар. — Оба лезвия режут призраков, разрывая их на куски! Бог стоит у него за плечом. Убей их, теблор! Убей их обоих!
Карса усмехнулся:
— Ты мне не указ, работорговец, — или забыл?
— Дурак! — бросил Сильгар. — Мы теперь братья по Дому, ты и я. Ты — Рыцарь Цепей, а я — Прокажённый. Нас избрал Увечный бог! А Бидитал — он стал Магом…
— Да, Бидитал. Он прячется внутри?
— Нет. Ему хватило ума бежать, что и я делаю. Коготь и его бог все ещё изничтожают последних его теневых слуг. Ты Рыцарь, у тебя свой покровитель, Карса Орлонг из Теблоров. Ты обязан убить врага…
Карса улыбнулся:
— Так я и сделаю.
Он перехватил рукоять меча и направил кончик в точку между лопатками Сильгара. Клинок рассёк позвоночник и прошёл через грудину, вонзившись на ладонь между двумя камнями.
Из работорговца хлынула омерзительная жижа. Голова грохнулась на камень, и жизнь оборвалась. Леоман был прав — давным-давно — лучше было бы выбрать быструю смерть.
Карса высвободил меч.
— Я не подчиняюсь никакому богу-покровителю, — прорычал он.
Урид отвернулся от входа в храм. Бидитал воспользовался бы колдовством для побега, завернувшись в тени, чтобы скрыться. Но следы на пыльных камнях всё равно остались.
Тоблакай переступил через тело Сильгара, человека, который когда-то желал сделать его рабом, и начал поиски.
Двадцать воинов из клана Матока сопровождали Корабба Бхилана Тэну’аласа, когда он возвращался в лагерь Леомана. Их продвижению никто не мешал, но Корабб был уверен, что за ними скрытно следят.
Они въехали по склону на самую вершину холма и были встречены караульными. Звука радостнее Корабб и представить себе не мог. Знакомые голоса. Воины, с которыми он бок о бок сражался против малазанцев.
— Это Корабб!
Ему выдали меч-крюк из арсенала Избранной, и теперь Корабб высоко вскинул его над головой, приветствуя выходящих из укрытия стражников.
— Мне нужно поговорить с Леоманом! Где он?
— Спит, — гаркнул один из охранников. — Если тебе повезло, Бхилан, твоё громкое прибытие его разбудило. Езжай в центр, но спутников оставь здесь.
Корабб замешкался:
— Это люди Матока…
— Приказ Леомана. Никто из оазиса не войдёт в наш лагерь.
Нахмурившись, Корабб кивнул и обернулся к всадникам.
— Прошу, друзья, — сказал он, — не примите в обиду.
Не дожидаясь ответной реакции, он спешился и поспешил в шатёр Леомана.
Военачальник стоял у откинутого полога и пил воду из фляжки. На нём не было брони, лишь тонкая, мокрая от пота льняная рубаха.
Корабб остановился рядом.
— Столько всего нужно сказать тебе, Леоман Кистень.
— Тогда не мешкай, — ответил тот, закончив пить.
— Я один из всех твоих посланников выжил и добрался до Ша’ик. Она переменила свою волю и теперь приказывает тебе возглавить Воинство Апокалипсиса завтрашним утром. Она хочет, чтобы ты, а не Корболо Дом привёл нас к победе.
— Теперь она хочет, — протянул Леоман, затем прищурился и глянул в сторону. — У напанца есть убийцы между нами и Ша’ик?
— Да, но они не осмелятся напасть на основные наши силы — это было бы безумием с их стороны.
— Верно. И Корболо Дом знает это…
— Ему ещё не сообщили о смене командования — до моего отъезда точно. Однако Ша’ик приказала ему явиться…
— И этот приказ он не исполнит. Что до прочего — напанец знает. Скажи, Корабб, как думаешь, пойдут ли «Живодёры» за другим командиром?
— У них не будет выбора! Это приказ Избранной!
Леоман медленно кивнул. Затем обернулся к своему шатру.
— Сворачивайте лагерь. Мы едем к Ша’ик.
Корабба переполняло ликование. Завтрашний день будет принадлежать Леоману Кистеню.
— Как и должно быть, — прошептал он.
Калам вышел наружу. Его одежда была изорвана в клочья, но сам он был цел. Хотя, бесспорно, потрясён. Он всегда считал себя талантливым убийцей и за долгие годы не раз обнажал клинки против страшнейших, смертоносных противников. Но Котильон его пристыдил.
Неудивительно, что этот паразит — бог. Худов дух, никогда раньше я не видел таких умений. И проклятая верёвка!
Калам сделал глубокий вдох. Он выполнил просьбу Покровителя убийц. Нашёл источник угрозы миру Тени. Ну, или подтвердил ужасные подозрения. Этот обрывок Куральд Эмурланна позволит узурпировать Тень… Увечному богу. Дом Цепей вступил в игру, и весь мир завис на волоске.
Он встряхнулся. Пусть этим занимаются Котильон и Амманас. У него этой ночью есть иные, куда более срочные дела. А Покровитель убийц был достаточно добр, чтобы прихватить с собой несколько любимых орудий Калама…
Он скользнул глазами по изуродованному телу в полудюжине шагов, затем прищурился. Калам подошёл поближе. Нижние боги, что за рана! Не будь я уверен в обратном, сказал бы, что это меч т’лан имасса. Сворачивающаяся кровь впитывалась в пыль между камнями.
Калам остановился поразмыслить. Корболо Дом не стал бы разворачивать лагерь вокруг развалин этого города. Не выбрал бы он и каменный лес на западе. Напанец остановился бы на возвышенном чистом месте с хорошим обзором, достаточно просторном, чтобы соорудить насыпи и выкопать траншеи.
Значит, на востоке, где когда-то давно были орошаемые поля вокруг города.
Он повернулся в том направлении и зашагал.
Из одной тёмной бездны в другую, по непривычно пустым улицам и переходам. Плотные слои колдовства текли над оазисом, сливаясь в потоки. Некоторые из них были настолько густыми, что Каламу приходилось наклоняться вперёд, прорываясь через них. Невыносимо зловонные потоки смешивались до неузнаваемости — и все были отвратительны. Его кости болели, сердце ныло, а глаза горели, будто кто-то щедро присыпал их горячим песком.
Убийца нашёл хорошо утоптанную тропу, ведущую на восток, и направился по ней, держась на краю, где тени были особенно глубоки. Затем в двух сотнях шагов впереди он увидел укрепления.