Железный шлем хрустнул, сорвался с головы умирающего ребёнка, будто зубами вцепился в деревянный клинок. Обратный взмах отсёк от туловища руку и плечо другого ребёнка. Затоптав третьего стражника, Погром развернулся, взбрыкнул задними ногами и отбросил в воздух четвёртого ребёнка, который с глухим стуком ударился о створку ворот, выронив железный клинок.
Длинный меч — на взгляд Карсы, размером с долгий нож — врезался в укрытое доспехом бедро урида, рассёк два, может, три слоя грубой кожи, а затем отскочил. Теблор саданул рукоятью своего меча в лицо нижеземцу, почувствовал, как сломалась кость. Воин отбросил ногой зашатавшегося ребёнка. С пути урида в ужасе бежали люди. Карса захохотал и пустил Погрома вперёд.
Он зарубил ещё одного стражника, пока другие мчались прочь по улице.
Что-то ткнулось в спину теблору, затем последовала жалящая вспышка боли. Потянувшись назад, Карса вытащил и отбросил арбалетную стрелу. Он спрыгнул с коня, не сводя глаз с запертых ворот. Металлические задвижки удерживали тяжёлый засов на месте.
Отступив на три шага, Карса опустил плечо и рванулся на ворота.
Железные заклёпки, которыми петли были прибиты к камню и раствору, вылетели от удара, так что ворота целиком рухнули наружу. Башня справа от Карсы вдруг застонала и покосилась. Внутри послышались крики. Каменная стена начала изгибаться.
Ругаясь, теблор отскочил обратно на улицу, когда вся башня рухнула, подняв клубы пыли.
Сквозь белёсую тучу въехал Байрот — густая кровь плетью хлестнула с лезвия деревянного меча, когда конь урида перепрыгнул обломки. Следом ворвались псы, а за ними — Дэлум со своим скакуном. Губы Дэлума Торда были измазаны кровью. Карса понял — и содрогнулся, — что воин вырвал крестьянину глотку зубами, как это сделал бы пёс.
Из-под копыт брызнула грязь — Байрот натянул поводья.
Карса вновь запрыгнул на спину Погрому, развернул коня крупом к воротам.
К уридам трусцой бежал квадратный строй пикинёров, длинные древки покачивались в воздухе, острия блестели в лучах утреннего солнца. От теблоров солдат отделяли ещё тридцать шагов.
Из ближайшего окна верхнего этажа вылетела стрела и отскочила от крупа Байротова коня.
Где-то за стеной послышался топот копыт — лошади скакали галопом.
Байрот хмыкнул:
— Отступать придётся с боем, предводитель.
— Отступать? — Карса расхохотался, подбородком указал на приближавшихся пикинёров. — Их не больше трёх десятков, а дети — даже с длинными копьями — всё равно дети, Байрот Гилд. Вперёд! Давай разгоним их!
Байрот с проклятьем отвязал свой медвежий череп.
— Иди же передо мной, Карса Орлонг, чтоб скрыть мои приуготовленья.
Оскалив зубы в жестокой ухмылке, Карса направил Погрома по улице. По обе стороны от них рассыпались псы, Дэлум занял крайнее место по правую руку от предводителя.
Впереди медленно опустились пики, замерли на высоте груди, когда строй остановился, а солдаты упёрли древки в землю.
В этот момент распахнулись окна верхних этажей, в них появились лица, люди выглядывали, чтоб увидеть неминуемое столкновение.
— Уругал! — заревел Карса, пуская Погрома галопом. — Узри!
Предводитель услышал позади быструю дробь копыт коня Байрота — и нарастающий визг, с которым медвежий череп рассекал воздух по кругу.
До пик оставалось лишь десять шагов, когда Байрот заревел. Карса низко пригнулся, одновременно поворачивая Погрома влево и усмиряя его отчаянный бег.
Мимо просвистело нечто массивное, Карса вывернул шею и увидел, как громадный череп врезался в строй солдат.
Смертоносный хаос. Три ряда из пяти повалились на землю. Пронзительные крики.
А затем среди детей возникли псы, за которыми мчался конь Дэлума.
Вновь развернув Погрома, Карса устремился к рассыпавшемуся строю и подоспел как раз вовремя, чтобы вступить в бой одновременно с Байротом. Отбивая редкие пики в стороны, они за двадцать ударов сердца добили всех детей, с которыми не успели справиться псы.
— Предводитель!
Выдернув меч из трупа последнего солдата, Карса повернулся на рёв Байрота.
Ещё один строй, на сей раз — с арбалетчиками на флангах. Всего пятьдесят, может, шестьдесят солдат на дальнем конце улицы.
Хмурясь, Карса бросил взгляд назад, на ворота. Двадцать конных детей, все в тяжёлой броне — панцирях и кольчугах; ещё пешие — часть с короткими луками, другие — с двулезвийными секирами, мечами и метательными копьями в руках.
— Веди меня, предводитель!
Карса гневно уставился на другого урида:
— И поведу, Байрот Гилд! — Он резко развернул Погрома. — Сюда, в проход к озеру — объедем преследователей. Скажи, Байрот Гилд, как для тебя, довольно детей мы убили?
— Да, Карса Орлонг.
— Тогда — следуй за мной!
«Проход» оказался улицей, почти такой же широкой, как главная. Вела она прямо к озеру. По сторонам вытянулись жилые дома, лавки и склады. Когда теблоры скакали мимо, в окнах, дверях и подворотнях мелькали тёмные фигуры. Улица закончилась в двадцати шагах от озера. Всё это пространство, по которому тянулся до самого дока дощатый грузовой настил, было завалено грудами мусора. Главной из них была огромная куча костей, из которой торчали шесты с укреплёнными сверху черепами.
Теблорскими черепами.
На этом мусорном участке всякое пустое пространство заполняли убогие лачуги и палатки. Из них появились десятки детей с оружием наготове. Грубую одежду украшали теблорские талисманы и скальпы. Эти дети недрогнувшим взглядом встретили приближавшихся воинов и начали готовить топоры на длинных древках, двуручные мечи, увесистые алебарды, другие же принялись натягивать тугие луки, положили на тетивы удлинённые стрелы с зазубренными наконечниками и быстро прицелились.
В рёве Байрота смешались в равной степени ужас и ярость. Воин направил своего боевого коня на этих смертоносных, молчаливых детей.
Засвистели стрелы.
Скакун Байрота завизжал, споткнулся, затем рухнул наземь. Байрот покатился, меч его отлетел в сторону, когда урид врезался, а затем проломил стену хибары из молодых деревьев.
Вновь засвистели стрелы.
Карса резко развернул Погрома, успел заметить, как стрела промелькнула совсем рядом с бедром, и оказался среди первой группы нижеземцев. Кровный меч столкнулся с обитым бронзой древком секиры, сила удара выбила оружие из рук противника. Левой рукой Карса перехватил другую секиру, направленную в голову Погрому. Урид вырвал её у врага, отбросил прочь, затем вновь протянул руку, схватил нижеземца за шею и поднял в воздух, продолжая скакать вперёд. Пальцы сжались, послышался хруст, и голова человека безвольно повисла, болтаясь из стороны в сторону, а тело забилось в конвульсиях, брызнула моча. Карса отшвырнул труп.
Вдруг Погром резко остановился на полном скаку. Конь истошно заржал, изо рта и ноздрей его хлестала кровь, Погром развернулся, волоча за собой древко тяжёлой пики, железный наконечник которой глубоко вошёл в грудь скакуну.
Огромный зверь споткнулся, затем покачнулся, будто пьяный, и начал падать.
Воя от ярости, Карса спрыгнул со спины умиравшего животного. Навстречу воину метнулось остриё меча, но предводитель отбил его. Приземлился поверх по меньшей мере трёх тел, услышал, как под ним хрустнули кости, и откатился в сторону.
Карса вскочил на ноги, рассёк кровным мечом лицо ближайшему нижеземцу, оторвав бородатую челюсть от черепа. Чей-то клинок глубоко рассёк спину уриду. Развернувшись, Карса ударил мечом под вытянутыми руками врага так, что лезвие раздробило рёбра и застряло в грудине.
Предводитель яростно дёрнул за рукоять, высвободил меч, тело умирающего нижеземца колесом завертелось в воздухе и улетело за спину уриду.
Со всех сторон его окружало тяжёлое оружие, нередко украшенное теблорскими фетишами, все клинки и острия жадно стремились напиться уридской крови. Враги часто мешали друг другу, но всё равно Карсе пришлось нелегко: защищаясь, он всё же сумел вырваться на открытое пространство — и убил при этом двоих противников.
Предводитель услышал рядом звуки драки — из хибары, в которую попал Байрот, и со всех сторон — рычание и лай псов.
До сих пор враги не издавали ни звука. Теперь все они орали что-то на своём невразумительном наречии, а на лицах отразился страх, когда Карса вновь развернулся, увидел перед собой дюжину противников — и атаковал. Дети бросились врассыпную, открыв полукруг нижеземцев с луками и арбалетами.
Звякнули тетивы.
Жгучая боль в шее, двойной удар в грудь, ещё один — в правое бедро. Не обращая внимания на них, предводитель бросился на полукруг лучников.
Снова крики, внезапная атака тех врагов, что прежде разбежались, но для этого манёвра было уже слишком поздно. Меч Карсы превратился в размазанное пятно, когда урид врубился в строй лучников. Кто-то развернулся, чтобы бежать. Кто-то завертелся, разбрызгивая кровь, умирая. С хрустом раскалывались черепа. Карса прорезал себе путь вдоль полумесяца, оставив след из одиннадцати тел, некоторые ещё судорожно бились в агонии, другие замерли неподвижно. Лишь в этот момент первые из нападавших настигли урида. Тот развернулся навстречу детям, хохоча при виде страха на маленьких, сморщенных личиках, а затем вновь бросился в гущу врагов.
Они побежали. Бросали оружие, оступались, падали в панике. Карса убивал их, одного за другим, пока не осталось никого в пределах досягаемости кровного клинка. Тогда воин выпрямился.
Там, где принял бой Байрот, ровным кругом лежали семь тел нижеземцев, однако самого воина-теблора не было видно. Сзади, на улице, раздавался собачий визг, и Карса побежал на звук.
Предводитель промчался мимо мёртвых, утыканных стрелами псов своры, но Клыка среди них не увидел. Перед смертью звери успели перебить заметное число нижеземцев. Подняв глаза, урид разглядел в тридцати шагах дальше по улице Дэлума Торда, рядом — его погибшего коня, а ещё в полутора десятках шагов — небольшую группу горожан.
Дэлум кричал. В него вонзился десяток или даже больше стрел, метательное копьё пробило грудь насквозь, так что остриё вышло над левым бедром. Оставляя позади извилистый кровавый след, он всё равно полз вперёд — туда, где горожане окружили трёхногую собаку и забивали её до смерти тростями, мотыгами и лопатами.