Они несколько лет стояли в Генабарисе. А потом их перевели обратно… в Эрлитан, кажется. Худ бы побрал этих ублюдков, я бы тоже поверил в их преданность.
— Явился посмотреть, как последним глотки перережут? — с жестокой ухмылкой спростил лейтенант. — Хорошо. Ты, судя по виду, человек собранный и опытный, и — видит Беру — мне таких очень не хватает среди этого сброда. Как зовут?
— Ульфас, — отозвался Калам.
— Звучит по-баргастски.
Убийца пожал плечами и положил на землю мешок.
— Не ты первый так подумал.
— Обращаться ко мне следует «сэр». Если, конечно, хочешь поучаствовать в этом бою.
— Не ты первый так подумал… сэр.
— Я — капитан Ирриз.
Капитан… в форме лейтенанта. Тебя, значит, не ценили в полку, да?
— Когда начнётся штурм, сэр?
— Рвёшься в бой? Хорошо. Завтра на рассвете. Их там осталась всего горстка. Много времени не займёт, как только прорвёмся внутрь через балкон.
Калам поднял глаза на крепость. «Балконом» оказался узкий уступ, за которым открывалась дверь — уже плеч взрослого мужчины.
— Им и горстки хватит… — пробормотал он и добавил: — …сэр.
Ирриз нахмурился:
— Только пришёл и тут же стал записным экспертом?
— Прости, сэр. Просто заметил.
— Что ж, к нам только что присоединилась чародейка. Говорит, будто сможет пробить дыру на месте двери. Большую дыру. А вот, кстати, и она.
К ним подошла молодая женщина — стройная и бледная. Малазанка. В десяти шагах она приостановилась, замерла, впилась в Калама взглядом светлых карих глаз.
— Когда ты рядом со мной — держи этот клинок в ножнах, — процедила чародейка. — Ирриз, прикажи ублюдку отойти от нас подальше.
— Синн? Что с ним не так?
— Не так? Наверное, ничего. Но один из его ножей — отатараловый.
От алчности, которая блеснула во взгляде капитана, у Калама холодок пробежал по коже.
— Вот как. И где же ты его нашёл, Ульфас?
— Забрал у виканца, которого убил. В «Собачьей цепи».
Наступила гробовая тишина. Все повернулись к Каламу, словно впервые его увидели.
На лице Ирриза отразилось сомнение.
— Ты был там?
— Ну да. Что с того?
Всюду руки взметнулись в священных знамениях, многие шептали молитвы. Каламу вдруг стало совсем не по себе. О, боги, они ведь произносят благословения… но не мне. Благословляют «Собачью цепь». Что же там произошло, чтобы так всё изменилось?
— Почему же ты не отправился к Ша’ик? — веско спросил Ирриз. — Почему Корболо позволил тебе уйти?
— Потому, — вклинилась Синн, — что Корболо Дом — идиот, а Камист Релой — ещё хуже. Я лично удивляюсь только, как он не потерял половину своей армии после Гибели. Какой же настоящий солдат снесёт то, что там случилось? Ульфас, верно? Ты дезертировал из Корболовых «Живодёров», да?
Калам просто пожал плечами:
— Я пошёл искать более честный бой.
Женщина визгливо расхохоталась и выписала в пыли шутливый пируэт.
— И пришёл сюда? Ох, дурак! Это же уморительно! Кричать хочется, как смешно!
Сумасшедшая.
— Ничего смешного в убийствах не вижу, — проворчал Калам. — Но вот странно, что ты здесь — рвёшься побивать своих сородичей-малазанцев?
Лицо её потемнело.
— У меня свои причины, Ульфас. Ирриз, я хочу поговорить с тобой наедине. Идём.
Лицо Калама не дрогнуло, когда капитан поморщился от повелительного тона чародейки. Затем Ирриз кивнул:
— Я сейчас приду, Синн. — Он повернулся к убийце. — Ульфас, мы бы хотели большинство взять живыми, — для развлечения. Наказать за упорство. Я особенно хочу заполучить их командира. Зовут его Добряк…
— Ты его знаешь, сэр?
Ирриз ухмыльнулся:
— Я был в третьей роте Ашокского полка. Добряк ведёт вторую. — Изменник указал рукой на крепость. — Точнее, всё, что от неё осталось. Для меня это дело личное, потому я и хочу победить. И потому хочу заполучить ублюдков живыми. Ранеными и безоружными.
Синн нетерпеливо топталась на месте. Теперь она заговорила:
— Кстати, у меня есть мысль. Ульфас со своим отатараловым ножом может лишить их мага.
Ирриз ухмыльнулся:
— Значит, первым пойдёт в пролом. Согласен, Ульфас?
В бой — первые, отступать — последние.
— Не впервой, сэр.
Капитан подошёл к Синн, и оба направились прочь.
Калам смотрел им вслед. Капитан Добряк. Никогда вас не встречал, сэр, но о вас уже долгие годы идёт слава самого строгого и сурового офицера во всей малазанской армии. И судя по всему, самого упрямого.
Отлично. Такой человек мне бы пригодился.
Убийца отыскал пустой шатёр, где сложил свои вещи, — пустой, потому что выгребная яма растеклась и захватила ближнюю часть его запылённой стенки, так что земля под тонким ковром начала пропитываться нечистотами. Калам положил мешок у входного полога, затем вытянулся рядом, отсекая сознание и чувства от зловония.
В следующий миг он уснул.
Проснулся Калам в темноте. Лагерь был тих. Выскользнув из телабы, убийца поднялся на корточки и начал подвязывать ремешками полы одежды. Закончив, он натянул перчатки без пальцев и обмотал голову чёрной полосой ткани, так что неприкрытыми остались только глаза. И выскользнул наружу.
Несколько дымных костров, два шатра рядом, внутри которых ещё мерцали отблески света ламп. Трое дозорных сидели у грубого частокола, обращённого к крепости, — примерно в двадцати шагах от неё.
Калам двинулся вперёд, бесшумно обошёл выгребную яму и подобрался к тонким лесам вокруг осадных башен. Здесь караул не выставили. Ирриз, видать, и лейтенантом-то был паршивым, а капитан из него — ещё хуже. Убийца подкрался ближе.
Мерцание чар у основания одной из башен заставило его замереть. Калам задержал дыхание, подождал и — бесконечное мгновение спустя — заметил вторую вспышку у одной из опорных балок.
Убийца медленно устроился поудобней и принялся наблюдать.
Синн переходила от одной балки к другой. Закончив с ближней башней, переключилась на следующую. Всего башен было три.
Когда чародейка принялась за последнюю балку второй башни, Калам встал и скользнул вперёд. Подобравшись ближе к чародейке, он обнажил отатараловый клинок.
Улыбнулся, услышав тихое проклятье. Затем женщина осознала, что происходит, и резко развернулась.
Калам поднял руку ладонью вперёд, затем медленно показал нож и вложил его в ножны. А после подошёл к ней.
— Знаешь, девочка, — прошептал он по-малазански, — ты решила поиграть в опасном змеином кубле.
Её глаза округлились, заблестели в звёздном свете.
— Я не была в тебе уверена, — тихонько ответила чародейка и обхватила себя тонкими руками за плечи. — И до сих пор не уверена. Кто ты?
— Просто человек, который прокрался к башням… чтобы ослабить крепления. Что ты уже и сделала. Третья — самая крепкая, малазанская. Её нужно оставить целой.
— Значит, мы союзники, — проговорила она, не меняя позы.
Совсем юная.
— Ты показала хорошие актёрские способности сегодня. И неплохо управляешься с магией для такой ю…
— Увы, только простенькие чары. Меня учили.
— Кто был твоим наставником?
— Файелль. Которая сейчас с Корболо Домом. Файелль, которая ножом перерезала горло моему отцу и матери. Которая охотилась и за мной. Но я ускользнула, и даже при помощи чар она не смогла меня найти.
— И так ты собралась отомстить?
Её улыбка обернулась оскалом.
— Я только начала мстить, Ульфас. Я хочу добраться до неё. Но мне нужны солдаты.
— Капитан Добряк и его рота. Ты сказала, что в крепости есть маг. Ты с ним на связи?
Она покачала головой:
— Я не умею.
— Так почему же ты думаешь, что капитан поддержит твой план и поможет?
— Потому что один из его сержантов — мой брат, точнее, сводный брат. Не знаю только, жив он ещё или нет…
Калам положил ей руку на плечо, не обращая внимания на то, как девушка вздрогнула от касания.
— Ладно, девочка. Возьмёмся за это вместе. У тебя есть первый союзник.
— Почему?
Под чёрной тканью расплылась невидимая улыбка.
— Файелль с Корболо Домом, так? Что ж, у меня с ним назначена встреча. И с Камистом Релоем. Так что попробуем вместе убедить капитана Добряка. Идёт?
— Идёт.
В её голосе прозвучало такое облегчение, что убийца на миг ощутил острый укол совести. Слишком долго на этом смертельно опасном пути она была одна. Ей нужна помощь… но не к кому за ней обратиться. Ещё одна сирота в потоке этого Худом проклятого восстания. Калам вспомнил, как несколько месяцев назад впервые увидел тринадцать сотен детей, которых спас, сам того не зная, когда в прошлый раз странствовал по этим землям. В них, в этих лицах, отразился истинный ужас войны. Дети ведь были ещё живы, когда птицы-падальщики прилетели выклёвывать им глаза… Убийца содрогнулся.
— Что случилось? Ты будто ушёл в себя.
— Нет, девочка, пока что я так далеко ещё не заходил.
— Что ж, свою работу на эту ночь я практически закончила. Ирриз и его воины завтра мало чего будут стоить.
— Вот как? А для меня что ты задумала?
— Я ещё не решила. Надеялась, раз ты пойдёшь первым, тебя быстро убьют. Маг капитана Добряка к тебе близко не подойдёт — даст волю солдатам с арбалетами.
— А как же дыра, которую ты обещала пробить в скале?
— Иллюзия. Я уже несколько дней готовлюсь. Думаю, справлюсь.
Отважная и отчаянная.
— Ну, девочка, твои усилия, похоже, перекрыли мои с лихвой. Я-то хотел просто шороху наделать, ничего больше. Говоришь, Ирриз и его люди мало чего будут стоить? Это ты что имела в виду?
— Я отравила воду.
Калам побледнел под маской.
— Отравила? Какой яд?
— Тральб.
Убийца долго молчал. Затем коротко спросил:
— Сколько?
Чародейка пожала плечами:
— Сколько было у целителя. Четыре флакона. Он сказал, им лечат тремор у стариков.
Ага. Только доза в каплю.
— Когда?