дур.
— Слушай! Я, Онрак, некогда из Логросовых т’лан имассов, но ныне чуждый Обряду, клянусь служить Труллу Сэнгару из тисте эдур. Я обещаю защищать твою жизнь. И этот обет — не разбить. А теперь — веди нас прочь отсюда!
Их ладони сплелись, соединённые на миг током крови, Онрак развернул Трулла так, что оба оказались лицом к одному из спиральных тоннелей. А затем бросились в него.
Онрак успел заметить, как оглянулся на них заклинатель костей. Но расстояние было слишком велико, а обряд уже начал терять свою силу.
И тогда Монок Охем обернулся, принял свой облик одиночника. И вот следом за беглецами бросился массивный, громадный зверь.
Онрак попытался отпустить руку Трулла, чтобы взяться за меч, заслонить дорогу одиночнику и дать Труллу уйти, но эдур повернулся, увидел всё и не выпустил т’лан имасса. Наоборот — потянул его на себя. И Онрак неуклюже отступил.
По земле стучали костяшки — примат, в которого обратился Монок Охем, несмотря на худобу смерти, был огромен. Пятнистая чёрно-серая кожа, пучки посеребрённых волос на широких плечах, запавшие глаза, иссохшее лицо, мощные челюсти с крепкими клыками… Раздался глубокий, хриплый рёв.
А потом Монок Охем попросту исчез. Пропал в волне хаоса.
Онрак споткнулся, упал на жёсткую землю, так что во все стороны покатился гравий. Рядом стоял на коленях Трулл Сэнгар.
В падении их руки расцепились, и теперь тисте эдур неотрывно смотрел на свою левую ладонь — где остался лишь тонкий, белый шрам.
В небе пылало единственное солнце, и Онрак понял, что они вернулись в его родной мир.
Т’лан имасс медленно поднялся на ноги.
— Нужно уходить отсюда, Трулл Сэнгар. Мои сородичи отправятся в погоню. Даже если остался лишь Монок Охем, он не отступится.
Трулл поднял голову:
— «Остался»? Это ты о чём? Куда подевались остальные?
Онрак посмотрел на тисте эдур:
— Лиосаны поняли слишком поздно. Поворот Телланна успешно лишил чувств сенешаля. Они были совершенно не готовы. Ибра Голан, Олар Шайн и Харан Эпал вошли на Путь Куральд Тирллан.
— Куда? Зачем?
Онрак сумел улыбнуться целой половиной лица.
— Они пошли убивать бога лиосанов, Трулл Сэнгар.
От армии остались лишь кости и обломки доспехов, которые утопали в густом сером пепле на крутых склонах котлована. Невозможно было понять, стояли солдаты лицом наружу, охраняя какой-то вход под землю, или внутрь, пытаясь удержать то, что там покоилось.
Лостара Йил стояла по щиколотку в пепле. Смотрела, как Жемчуг осторожно расхаживает среди костей, время от времени нагибаясь, чтобы подобрать и рассмотреть поближе тот или иной предмет. В горле у неё пересохло, и ненависть к Имперскому Пути росла с каждым мгновением.
— Пейзаж неизменен, — заметил Жемчуг, — но всегда разный. Я уже ходил по этой тропе — именно по этой. Тогда здесь не было развалин. И никаких костей и ям в земле.
И здесь не было ветра, который мог бы потревожить пепел.
Тем не менее кости и более крупные объекты каким-то образом поднимались на поверхность. Так случалось в песках, так почему бы и не в пепле? Но всё равно некоторые развалины были огромны. Просторные мощёные площади, идеально чистые, без единой пылинки. Высокие накренившиеся башни, словно прогнившие клыки. Мост, ведущий из ниоткуда в никуда, камни уложены так точно, что даже лезвие ножа между ними не вгонишь.
Стряхнув пепел с перчаток, Жемчуг подошёл к Лостаре.
— Очень любопытно.
Лостара закашлялась, сплюнула серую мокроту.
— Просто найди врата и выведи нас отсюда, — прохрипела она.
— Ну, что до этого, дорогая моя, боги нам улыбнулись. Я нашёл врата, притом вполне живые.
Лостара нахмурилась, понимая, что он пытается выжать из неё закономерный вопрос, но задавать его не было никакого настроения.
— Увы, я понимаю, о чём ты думаешь, — продолжил Жемчуг с кривой усмешкой и указал на котлован. — Именно там… к сожалению. Таким образом, перед нами стоит тяжёлый выбор. Продолжить искать более доступные врата (и рисковать тем, что ты себе все лёгкие выкашляешь) или спускаться вниз.
— И этот выбор ты оставляешь мне?
— Почему бы и нет? Итак, я жду. Что выбираешь?
Лостара снова прикрыла лицо и нос шарфом, затянула ремешки на вещевом мешке и решительно зашагала… к котловану. Жемчуг пристроился следом.
— Отвага или слабоумие. Иногда их почти не различить…
— Только задним умом, — буркнула Лостара, пинком сбросила с ноги рёберную клетку, из-за которой чуть не упала, и выругалась, поскольку костяк поднял в воздух тучу пепла. — Что это за солдаты? Ты знаешь?
— Хоть я и могу похвастаться несравненной наблюдательностью и безграничным искусством делать выводы, девочка, я всё же не могу ничего прочесть там, где читать нечего. Трупы. Человеческие, насколько я могу судить. Добавлю лишь, что бой они приняли по колено в пепле, а это означает…
— Что этот мир к тому моменту уже выгорел дотла, — вклинилась Лостара. — Так что либо они пережили пожар, либо были просто странниками… как мы.
— И вероятней всего, вышли именно из тех врат, к которым ныне подходим мы.
— Чтобы сразиться с кем?
Жемчуг пожал плечами:
— Понятия не имею. Но у меня есть несколько гипотез.
— Ну, разумеется, — огрызнулась она. — Все мужчины такие: не можете просто сказать «не знаю», и всё тут. Вы же знаете ответы на все вопросы, а если не знаете, то выдумываете.
— Возмутительное обвинение, дорогая моя. Тут дело не в «выдумывании» ответов, скорее речь об умозаключении гипотетического характера. Есть небольшое отличие…
— Это всё ты говоришь, только я не обязана слушать. Бесконечная болтовня. Всё время. Есть ли на свете мужчина, который может поверить, что слов бывает слишком много?
— Не знаю, — ответил Жемчуг.
Через некоторое время Лостара прожгла его взглядом, но Коготь уже рассматривал что-то впереди.
Они добрались до края котлована и остановились, глядя вниз.
Спускаться будет нелегко — полузасыпанные кости, изъеденные временем мечи, неизвестной толщины слой пепла и пыли. Отверстие на дне зияло чёрным провалом около десяти шагов в поперечнике.
— В пустыне, — пробормотала Лостара, — есть пауки, которые строят такие ловушки.
— Но наверняка не столь большие.
Она наклонилась и подобрала берцовую кость, на миг удивилась её весу, а затем швырнула вниз по склону.
Глухой стук.
А потом слежавшийся пепел у них под ногами исчез.
И оба покатились в клубах пыли, пепла и обломках костей — вниз. Шипящий рывок, и вот они — ослепшие, задыхающиеся — уже падали вниз в струях сухого дождя. И тяжело приземлились на следующий склон, который тоже подался, понёс вниз, точно ревущая лавина. Они падали — вместе с костяными осколками и железным хламом, — и казалось, что падение длится бесконечно.
Лостаре нечем было дышать — они тонули в густой пыли, погружались в сыпучие, густые волны, затем вновь вырывались наружу. И падали вниз, вниз, в абсолютную тьму. Внезапный болезненный удар — кажется, о дерево, — затем изношенный, покоробленный паркет — и снова вниз.
Опять удар и паденье.
Затем Лостара покатилась по плитам под напором пепла и мусора, пока наконец не остановилась, с хрустом ударившись спиной о камень. Слева вверх поднимался холодный воздух — она протянула руку, пощупала — и ладонь провалилась в пустоту там, где должен был быть пол. Пустоту. Лостара лежала на каком-то выступе, и что-то ей подсказывало, что упади она с него, то приземлилась бы уже прямо в объятья Худа.
Чуть выше и справа послышался кашель. Толчок — сверху посыпались пепел и кости.
Ещё один такой толчок, и она свалится с края. Лостара повернула голову налево и сплюнула, затем попыталась заговорить. Слово вырвалось наружу с хрипом и присвистом:
— Не…
Снова кашель, затем:
— Что «не»?
— Шевелись.
— Ого. Звучит нехорошо. Всё плохо, да?
— Плохо. Опять уступ. Опять провал… И тут, думаю, можно падать вечно.
— Благоразумное применение моего Пути в текущей ситуации кажется осмысленным, ты не находишь?
— Да.
— Одно мгновенье…
В воздухе над ними возникла тусклая сфера света, еле пробивавшего клубы пыли.
Она приблизилась… выросла. Стала ярче.
Осветив всё наверху.
Лостара молчала. Грудь ей свело судорогой так, что было не вздохнуть. Сердце бешено колотилось. Балки. Над ними высился деревянный крест высотой с четырёхэтажное здание. Поблёскивали громадные, изъязвлённые штыри.
Которыми к кресту прибили…
…дракона.
Крылья широко расправлены, приколоты к балкам. Задние лапы пробиты насквозь. Шею захлестнули цепи, удерживавшие массивную клиновидную голову так, словно зверь смотрел в небо…
…на море звёзд, отмеченное тут и там мерцающими туманностями.
— Он не здесь… — прошептал Жемчуг.
— Что? Да ведь он же прямо…
— Нет. То есть да. Но… присмотрись. Его окружает сфера. Это карманный Путь, мирок сам в себе…
— Или вход, — предположила Лостара. — Запечатанные…
— Врата. Ох, Королева Грёз! Думаю, ты права. Но всё равно его сила до нас не доходит… хвала всем духам, богам, демонам и взошедшим, и…
— Почему, Жемчуг?
— Потому, девочка, что эта драконица — аспектирована.
— Я думала, все они такие.
— Верно. Ты меня постоянно перебиваешь, Лостара Йил. Аспектирована, повторяю. Но не на какой-то Путь. О боги! Поверить не могу…
— Да будь ты проклят, Жемчуг!
— Отатарал.
— Что?
— Отатарал. Её аспект — отатарал, женщина! Это Отатараловая драконица!
Некоторое время оба молчали. Лостара начала постепенно отползать от края, перенося вес очень медленно, замирая всякий раз, когда пыль начинала струиться из-под неё.
Повернув голову, она разглядела Жемчуга. Тот раскрыл свой Путь так, что завис в воздухе над пеплом. И не сводил глаз с распятой драконицы.
— Мне бы тут пригодилась помощь… — проворчала Лостара.
Он вздрогнул от неожиданности, затем посмотрел на неё.