— Не обнаружил. Мои поиски были… гм… скорее теоретическими. Это путешествие оказалось совсем иным.
— Ты чуть не погиб.
Л'орик кивнул. Оглядел комнату: — Ты живешь здесь?
Отец поморщился: — Это наблюдательный пункт. Небесные крепости К'чайн Че'малле всегда появляются с севера и скользят над водой.
— Небесные крепости… такие же, как Отродье Луны?
Озрик ответил туманным взором. Затем кивнул.
— И в крепости Рейка ты впервые натолкнулся на след, приведший сюда. Что ты такое обнаружил, скрытое от взора Сына Тьмы?
Озрик фыркнул: — То, что лежало под самым его носом. Отродье Луны носило следы повреждения, проникновения. Резни. Тем не менее кое-кто выжил, по крайней мере жил достаточно долго, чтобы запустить крепость в дорогу домой. На север, над ледниками. Разумеется, она застряла в тех льдах. Знаешь ли, Л'орик, что захвативший Отродье Луны ледник прополз тысячи лиг, таща свою добычу? Тысячи лиг, Л'орик, прежде чем Рейк и я нашли его на Ледеронском плато.
— Ты сказал, что Отродье из крепостей, что прибывают сюда?
— Да. За то время, что я слежу, прибыли уже трое. Ни одна крепость не выстояла против Дераготов.
— Против кого?
Озрик остановился перед сыном. — Псы Тьмы. Семь бестий, с которыми заключил договор Дессимбелакис. Ох, как Безымянные были потрясены их нечестивым союзом! Семь бестий, давших имя Семи Городам, хотя их жители забыли истину. Семь Святых Городов нашего времени — разумеется, уже не те города. Остались лишь названия.
Л'орик сомкнул веки и прислонился затылком к сырой стене. — Дераготы. Что случилось с ними? Почему они здесь — и не здесь?
— Не знаю. Возможно, это связано с неистовым падением Первой Империи.
— Что это за садок?
— Л'орик, это не садок. Память. Скоро ей наступит конец, она… сотрется. Полети на север — и к концу дня увидишь стену пустоты, забвения.
— Память? Чья память?
Озрик пожал плечами: — Рараку.
— Ты произнес название пустыни, словно имя живой сущности.
— Она не такова?
— Ты станешь утверждать?
— Нет. То есть я не утверждаю, а спрашиваю. Ты же из нее прибыл.
Л'орик открыл глаза и посмотрел на отца. «Ты способен взбесить любого. Не удивляюсь, что Аномандер выходил из себя». — А кто такие полулюди, что ходят за Дераготами?
— Странная перемена ролей, не так ли? Единственная порода, одомашненная Дераготами. Большинство ученых в порожденном самомнением невежестве думают, будто люди приручили собак, но могло быть наоборот. По крайней мере, вначале. Кто пошел за кем?
— Но эти твари — не люди. Даже не Имассы.
— Нет, но они ими станут. Я видел и других, крадущихся по краям волчьих стай. Прямохождение дарует им хороший обзор — полезное дополнение к волчьему чутью и слуху. Превосходная комбинация. Волки ведут. Однажды это изменится… но, полагаю, не в случае Дераготов.
— Почему?
— Потому что должно случиться кое-что. Здесь, в ловушке памяти. Надеюсь, что стану счастливым свидетелем, пока воспоминания не смоет забвением.
— Ты назвал Дераготов «Псами Тьмы». Они дети Матери Тьмы?
— Они никому не дети, — буркнул Озрик, покачав головой. — У них есть знакомый запашок, но я точно не знаю. Назвал, потому что имя кажется подходящим. «Дерагот» — это слово из языка Анди.
— Ну, — пробормотал Л'орик, — скорее уж «Дера'тин'жерагот».
Озрик поглядел на сына. — Так похож на мать, — вздохнул он. — Неудивительно, что мы не могли вынести друг дружку. На третий день, всегда на третий. Мы могли жить вместе три дня. Возбуждение, потом покой, потом взаимное недовольство. Раз, два, три…
Л'орик отвернулся. — А как насчет единственного сына?
— Скорее три звона.
Л'орик встал, отряс руки от пыли. — Ладно. Я прошу помощи в открытии прохода до Рараку. Но тебе нужно знать кое-что о Лиосан и Куральд Тюрллане. Твой народ и твое Королевство потеряли защитника. Они молятся о твоем возвращении, Отец.
— А дух — хранитель?
— Убит. Т'лан Имассами.
— Тогда найди другого, — сказал Озрик.
Л'орик вздрогнул, скривился: — Все так просто? Ты совсем не чувствуешь ответственности за Тисте Лиосан? Они поклоняются тебе, черт подери!
— Л'орик, Лиосан поклоняются себе самим. Я оказался подходящей фигурой «вождя». Куральд Тюрллан может казаться беззащитным, но это не так.
— А что, если Дераготы на самом деле были слугами Тьмы? Ты сам до сих пор считаешь себя таковым?
Отец замолчал и двинулся к выходу. — Это ее вина, — бросил он, не оборачиваясь.
Л'орик вслед за ним вышел на воздух. — Наблюдательная башня. Она джагутская?
— Да.
— Тогда где они?
— На западе, востоке, юге. Но не здесь. Я ни одного не видел.
— Так ты не знаешь, где они?
— Они не в этих воспоминаниях. Вот и все. Пора.
Верховный Маг помедлил у входа в башню, наблюдая, как отец перетекает в форму дракона. Воздух внезапно наполнился сладковато-пряным ароматом, перед глазами Л'орика замелькали мерцающие потоки. Как и Аномандер Рейк, Озрик был скорее драконом, чем Тисте. Они родня по крови, хотя друг друга не терпят. «Хотел бы я понимать отца своего. Возьми меня Королева! Хотел бы я просто его любить». Он двинулся от башни.
Дракон протянул лапу, раскрывая когти.
Л'орик нахмурился: — Я предпочел бы на плечах, Отец.
Однако лапа рептилии уже сомкнулась над ним.
Сын решил негодовать молча.
Озрик летел на запад вдоль береговой линии. Вскоре показался лес, а земля стала загибаться на север. Врывавшийся между чешуйчатыми пальцами дракона воздух стал холодным, а потом просто ледяным. Земля внизу шла холмами, окаймляющие горы леса сменились зарослями можжевельников. Л'орик увидел снег — словно замерзшие реки текут по оврагам и расселинам.
Он не припоминал в оставленном позади мире гор столь высоких. Возможно, это воспоминание, как и много других, искажено.
Озрик начал снижаться; Л'орик внезапно очутился над обширной пустотой, словно горы кто-то рассек пополам. Они приближались к краю.
Не вполне ровная, запорошенная полоса земли была целью дракона.
Хлопая крыльями, вздымая тучи мелкого снега, Озрик завис и выпустил Л'орика.
Верховный маг приземлился в снег глубиной по пояс. Выругался, дергая ногами и отыскивая твердую опору, пока огромный дракон усаживался неподалеку, громко шумя.
Озрик быстро перетек в форму Лиосан и подошел. Ветер трепал его волосы.
Было… что-то на самом краю гаснущей памяти. Некоторые существа слабо шевелились. Озрик топтал глубокий снег, говоря на ходу: — Твари выползают сюда. Ты найдешь их вдоль всего края. Почти все умирают, но некоторые не сразу.
— Что они такое?
— По большей части демоны.
Озрик сменил направление, подходя к одной такой источающей пар твари. Она шевелила конечностями, разгребая окружающую грязь.
Отец и сын встали рядом.
Размером с собаку, рептилия с четырьмя лапами как у обезьян. Широкая и плоская голова, широкий рот, две щели вместо ноздрей и четыре подвижных, слегка выступающих глаза — зрачки вертикальные и на удивление широко раскрытые, если учитывать сверкание снегов.
— Этот может подойти Куральд Тюрллану, — заявил Озрик.
— Что за вид демонов? — спросил Л'орик, рассматривая существо.
— Без понятия, — бросил Озрик. — Коснись его. Узнай, можно ли его уговорить.
— Если у него вообще есть разум, — пробормотал Л'орик, приседая. — Можешь меня слышать? Можешь понимать?
Четыре глаза заморгали. Существо ответило: — Волшебник. Объявление. Узнавание. Нам говорили, что ты придешь, но так скоро? Риторически.
— Я не отсюда, — объяснил Л'орик. — Думаю, ты умираешь.
— Вот это что? Забавно.
— Я готов предложить альтернативу. Имя у тебя есть?
— Имя? Ты его требуешь. Замечание. Разумеется. Понимание. Партнерство, связь душ. Сила от тебя, сила от меня. В обмен на мою жизнь. Неравный обмен. Положение неудачное.
— Ну, я тебя спасу все равно. Мы вернемся в мой мир… в место потеплее.
— Теплота? Задумчиво. Ах, воздух, что не крадет мою силу. Размышление. Спаси меня, Волшебник, и тогда поговорим о союзе подробнее.
Л'орик кивнул: — Хорошо.
— Готово? — поинтересовался Озрик.
Его сын выпрямился. — Нет, но он идет с нами.
— Без связывания тебе не дано контролировать демона, Л'орик. Он может напасть на тебя, едва вы окажетесь в Рараку. Лучше нам поискать тварь более сговорчивую.
— Нет. Я рискну с этим.
Озрик пожал плечами: — Ну, как желаешь. Теперь нам надо к озеру, где ты впервые появился.
Л'орик следил, как отец отходит и снова принимает форму дракона.
— Элайнт! — заорал демон в разуме Л'орика. — Удивление. У тебя Элайнт в спутниках!
— Мой отец.
— Твой отец! Возбужденный восторг! Рьяно. Меня зовут Серожаб, я рожден в Выводке Грязепруда в Двадцатый Сезон Тьмы. С гордостью. Я и сам породил двадцать один выводок…
— А как, Серожаб, ты попал сюда?
— Внезапная уклончивость. Кое-кто прыгал слишком резво.
Дракон приблизился.
Серожаб залез в теплый песок. Л'орик обернулся, но врата уже смыкались. Итак, он нашел отца и расставание вышло столь же скомканным, как и встреча. Не совсем равнодушие. Скорее… отсутствие. Озрика интересует лишь Озрик. Он преследует свои интересы.
Лишь сейчас в мыслях Л'орика засуетились тысячи вопросов, которые он мог бы задать.
— Сожаления?
Л'орик глянул вниз на демона. — Оправляешься, Серожаб? Меня зовут Л'орик. Скажи, будем мы обсуждать партнерство?
— Пахнет сырой едой. Я голоден. Потом говорим. Твердо.
— Ну хорошо. Что до сырой еды… я тебе найду что-то подходящее. Есть правила насчет того, что ты можешь есть и что нет.
— Объясни же. Осторожно. Не желаю перечить. Но голоден.
— Сейчас…
Месть уже давно заменила ей кровь и жизнь, а теперь — через несколько дней — ей придется встать лицом к лицу с сестрой, доиграть партию до конца. Порочная игра, но все же игра. Ша'ик знала: у нее все мыслимые преимущества. Легионы Таворы состоят из зеленых новичков, они вошли на территорию Ша'ик, а ее Армия Откровения состоит из опытных участников мятежа, да и числом больше. Богиня Вихря тянет силу из Старшего садка — она теперь это