Калам готов был согласиться с оценкой ассасина. Он сделал шаг назад и спрятал оружие, пророкотав. — Полагаю, он прав. — Другой рукой Калам вытащил желудь и бросил на пол. Все трое противников отскочили, когда желудь покатился, подпрыгивая. Наконец безобидный предмет замер.
Один их Крючков фыркнул. Отбросил желудь ногой.
Затем оба ассасина шагнули, блеснув кинжалами.
Калам поднял руки, вывернул запястья кнаружи — и резко согнул.
Крючки одновременно хрюкнули, отшатнувшись. В каждом засело по болту.
— Беззаботные, — пробормотал Калам.
Камист взвизгнул, открывая садок.
Колдовская волна поразила верховного мага неожиданно, придя совсем с иной стороны. Смертельные чары охватили его кипящей, яростной сетью черного пламени.
Вопли усилились. Камист Рело упал навзничь, колдовство все еще мерцало на дергающемся обгорелом теле.
Некая фигура медленно вышла оттуда, куда Крючок только что пнул желудь, и присела над Камистом Рело. — Неверность — вот что возмущает нас сильнее всего, — сообщила она умирающему магу. — Мы всегда отвечаем. Всегда отвечали и будем отвечать.
Калам подобрал второй клинок; взгляд его был направлен на полотняную заднюю стену шатра. — Он за ней, — сказал ассасин, помедлил и улыбнулся. — Рад видеть, Быстрый.
Быстрый Бен оглянулся и кивнул.
Колдун, отметил Калам, выглядит старше. Потрепанным. Шрамы выжжены не на коже, а на сердце. «Думаю, когда все закончится, он не сможет передать мне радостные новости». — Не ты ли, — спросил он Быстрого Бена, — устроил эти отвлекающие маневры?
— Нет. И не Худ, хотя жуткий ублюдок прибыл сюда. Это всё Рараку.
— Так и Камист говорил. Не то чтобы я вас понял…
— Тогда объясню позже, дружище. — Быстрый Бен встал. Повернулся к заднему выходу. — Думаю, с ним ведьма Хенарас. Она подкрепила бешеные чары, которые наложил Камист Рело.
Калам подошел к проходу. — Предоставь это мне, — прорычал он, вытаскивая из ножен отатараловый клинок.
Комната за пологом была маленькой, почти всю ее занимал стол с картами. Сверху лежало тело Хенарас. По ножкам стола еще стекала кровь.
Калам оглянулся на Бена и молча поднял брови.
Колдун покачал головой.
Ассасин осторожно подошел и увидел на груди женщины что-то серебристое, блестящее.
Жемчужину.
— Похоже, путь свободен, — шепнул Калам.
Проход напротив тоже был завешен пологом.
Калам отвел его кончиками ножей.
Большое кресло с высокой спинкой заполняло все помещение, и на нем восседал Корболо Дом.
Синяя кожа приобрела пепельно-серый оттенок, руки дрожали на резных подлокотниках. Когда он заговорил, голос был писклявым и напряженным, дрожащим от страха: — Я послал эмиссара Адъюнкту. Приглашение. Я готов атаковать Ша'ик и ее племена — со своими Собакодавами.
Калам хмыкнул. — Если думаешь, Корболо, что мы прибыли с ответом, то ошибаешься.
Глаза напана переметнулись на Быстрого Бена. — Мы решили, что ты или мертв с остальными Сжигателями, или все еще на Генабакисе.
Колдун пожал плечами: — Тайскренн отослал меня вперед. Но и сам он погнал флот на магических ветрах. Даджек Однорукий и его легионы уже неделю как в Эрлитане…
— То, что осталось от легионов, имел ты в виду?
— Осталось более чем достаточно, чтобы дополнить армию Адъюнкта.
Калам переводил взгляд с одного на другого. «Сжигатели… мертвы? Вискиджек? Войско Однорукого… боги подлые, что там стряслось?»
— Мы сможем это уладить, — сказал, склоняясь вперед, Корболо Дом. — Всё Семиградье вернется к Империи. Ша'ик падет в цепях перед Императрицей…
— А тебе и твоим солдатам прощение? — спросил Быстрый Бен. — Корболо Дом, ты действительно разум потерял.
— Тогда умри! — завопил напан, прыгая и протягивая руки к горлу мага.
Калам подскочил и, повернув кинжал, ударил изменника в висок.
Напан пошатнулся.
Второй удар — кулаком — разбил нос и опрокинул него лицом вниз.
Быстрый Бен поглядел на тело. — Свяжи его, Калам. Судя по тишине снаружи, вылазка окончена. Я найду путь отсюда.
Калам начал стягивать руки потерявшего сознание мужчины. — Куда мы его заберем?
— Есть одна мыслишка.
Ассасин поглядел на друга. — Быстрый? Сжигатели? Вискиджек?
Темные тихие глаза дрогнули. — Мертвы. Кроме Хватки и горсточки других. Тут целая история, и я обещаю рассказать… но позже.
Калам уставился на Корболо Дома. — Люблю резать глотки, — захрипел он.
— Не ему. Не сегодня.
«Держи чувства в узде, Калам Мекхар. Держись. Быстрый прав. В нужное время. Со временем…
Ох, Вискиджек….»
Настало время для… всего. Эта ночь и день грядущий. Бидиталу нужна была Ша'ик. И Богиня Вихря. И возможно, что если все пойдет хорошо, он получит возможность поторговаться. «Когда гнев богини остынет и победа превратит его в красоту… мы еще всё успеем.
Но теперь я знаю, что сделал Фебрил. Знаю, что планируют на завтрашнее утро Корболо Дом и Камист Рело.
Их нужно остановить. Повернуть ножи».
Он со всей доступной скоростью хромал в сторону дворца Ша'ик. Духи мелькали по сторонам, но его оберегали тени. Издалека доносились крики, взрывы, ощущалась магия — это идет из лагеря Собакодавов. «Ага, значит, Коготь сделал что хотел? И хорошо, и… тревожно. Что ж, по крайней мере, он отвлечет Камиста».
Разумеется, еще существует угроза нападения безжалостных ассасинов, но чем ближе обиталище Ша'ик, тем спокойнее.
Хотя улицы и площади опасно пусты.
Он дошагал до приземистого дворца и с облегчением увидел факелы на шестах.
Смешать игру напана — явить богине нависшую угрозу. Затем выследить Фебрила, этого корявого бхок'арала, и содрать кожу с корчащейся плоти. «Даже богиня… да, даже богиня меня еще не знает. Мою мощь. В окружении новых питомцев…»
Рука устремилась из темноты и сжала шею Бидитала. Он взлетел в воздух, замолотив ногами — и тяжко ударился о землю. Ослепший. Задыхающийся.
Тени-слуги скучились, защищая его.
Рычание, свистящий полет чего-то тяжелого, прорубающего размашистую тропу — и внезапно призраки пропали.
Не сразу выпученные глаза Бидитала различили склонившуюся над ним фигуру.
— Тоблакай…
— Нужно было оставить ее в покое, — спокойно, без всякой интонации сказал Карса Орлонг. Позади и вокруг гиганта собирались духи, скованные души.
— Мы оба слуги одного бога! Ты дурак! Дай сказать! Я готов спасти Ша'ик!
— Но не спасаешь. Знаю, Бидитал, откуда исходят твои больные желания. Знаю, где прячется удовольствие — удовольствие, что ты крал у других. Узри же.
Карса положил каменный меч и потянулся к промежности Бидитала.
Рука ухватила все, что там было.
И рванула.
Когда порвались мышцы и сухожилия, хлынул поток крови и других жидкостей — лишь тогда рука отдернулась, сжимая изувеченную добычу.
Боль была непереносимой. Боль разрывала душу. Пожирала его.
А кровь текла, горячая словно пламя и столь же губительная — холод крался по коже, сочился в члены.
Все почернело, осталось лишь равнодушное помятое лицо Тоблакая, холодно созерцавшего смерть Бидитала.
«Смерть? Да. Ты дурак, Тоблакай…»
Рука, сжимавшая горло, расслабилась.
Бидитал непроизвольно, мучительно вдохнул и попытался закричать…
Что-то мягкое и кровавое влезло в рот.
— Для тебя, Бидитал. За каждую безымянную девочку, что ты уничтожил. Вот. Подавись своим удовольствием.
И он давился. Пока не распахнулись широкие врата Худа…
И там, собранные Владыкой Смерти, ожидали демоны. По природе сходные с самим Бидиталом, они радостно сомкнулись над новой жертвой.
Жизнь в порочных наслаждениях. И вечность боли как ответ.
Ибо даже Худ понимает необходимость равновесия.
Лостара Ииль вылезла из земляного колодца и прищурилась, пытаясь пробить взглядом полумрак. Позади в скудном свете звезд виднелась пустыня, блеклый, чуть мерцающий песок. Но впереди… темнота проглотила оазис и развалины города в нем. Недавно она слышала далекий грохот, едва различимые крики, но сейчас вернулась тишина.
А воздух стал очень холодным. Поморщившись, Лостара проверила оружие и встала.
— Не шевелись, — промурлыкал голос справа, с двух шагов.
Она дернула головой и скривилась еще сильнее. — Если ты прибыл наблюдать, Котиллион, то здесь мало что увидишь. Я разбудила Жемчуга, но он почти не ругался, хотя голова болела. Он где-то там…
— Да, там, подруга. Но уже возвращается… потому что может ощутить, что будет.
— Что будет. Такое страшное, что ты прячешься за моей спиной?
Окутанный тенью бог пожал плечами. — Бывают времена, когда разумно посоветовать сделать шаг назад… и обождать. Сама Святая Пустыня ощутила близость древнего врага и встанет навстречу, если нужно будет. Еще опаснее, что проявляется присвоенный богиней фрагмент Куральд Эмурланна. Богиня создает портал, врата — такие мощные, чтобы поглотить оазис целиком. Значит, она тоже вступила игру ради бессмертного сердца Рараку. Ирония в том, что ей манипулирует бог гораздо умнее, и он заберет фрагмент себе, назовет своим Домом Цепей. Так что видишь, Лостара Танцовщица Теней, мудрее нам будет остаться именно здесь. Ночью в этом месте воюют миры.
— Какое дело нам с Жемчугом, — возразила она, щурясь во тьму. — Мы пришли ради Фелисин…
— И вы ее нашли, но она тебе не доступна. И Жемчугу. Пока что…
— Тогда нужно ждать, когда освободится путь.
— Да. Я и советовал терпение.
Тени взвились, шипя над песком, и бог пропал.
Лостара хмыкнула, буркнув: — И тебе доброй ночи. — Натянула поплотнее плащ и приготовилась ждать.
К нему крались ассасины с арбалетами. Фебрил убивал одного за другим по мере приближения — сонмом наиболее мучительных заклинаний. Теперь колдовская сеть говорила, что больше никого нет. Да, Корболо Дом и Камист Рело заняты другим — их осадили призраки и того хуже, агенты Малазанской Империи.