— Случаюсь, сэр.
Шум, стук сапог по мостовой, лязг окованной железом двери; когда громкие звуки затихли, Теблор различил рядом шум дыхания.
За стеной раздался голос, искаженный расстоянием; однако Карсе показалось, что он узнает крикливые интонации рабовладельца Силгара. Теблор открыл глаза. Низкий закопченный потолок — слишком низкий, чтобы он смог встать. Он лежит на неровном грязном полу. Света практически нет, только из-под запертой двери исходит тусклое сияние. Лицо болит — он ощущает странную щекотку на лбу, скулах и челюсти.
Карса сел.
В крошечной камере был еще кто-то. Скорчившаяся в темном углу фигура что-то сказала на одном из языков Семиградья.
Руки и ноги Карсы все еще ломило. Во рту жгло, словно он только что проглотил сухой песок.
Он потер зудящее лицо.
Человек в углу попробовал малазанский: — Если ты Фенн, ты должен меня понять.
— Я тебя понимаю, хотя я не Фенн.
— Похоже, твой хозяин не рад, что задержался здесь.
— Его арестовали?
— Разумеется. Малазане любят арестовывать. На тебе не было клейма. Тогда. Держать тебя в рабстве против имперского закона.
— Значит, меня должны освободить.
— Мало шансов. Твой хозяин признался, что тебя сослали на отатараловые рудники. Ты проклял корабль из Генабариса, и это привело к гибели судна, команды и морской пехоты. Местный гарнизон едва ли полностью поверил такой басне, но тебя всё же отправят на рудники. Как и меня.
Карса встал. Низкий потолок заставил его согнуться. Он похромал к запертой двери.
— Да, ты, наверное, сможешь ее вышибить, — сказал незнакомец. — Но тебя зарубят, не успеешь сделать трех шагов по тюремному двору. Мы в середине малазанского квартала. К тому же нас все равно выведут на солнышко, чтобы приковать у стены. Потом всех заключенных погонят в порт и погрузят на транспорт.
— И давно я без сознания?
— Тебя притащили ночью, потом был день и еще ночь. Сейчас полдень.
— И рабовладелец все время сидит в камере?
— Почти все время.
— Отлично, — прорычал Карса. — А его прихвостень?
— Тоже.
— Какое преступление ты совершил?
— Общался с недовольными. Разумеется, — добавил человек, — я невиновен.
— Сможешь доказать?
— Доказать что?
— Свою невиновность.
— Если бы мог, доказал бы.
Теблор оглянулся на скорченную фигуру. — А ты случайно не из Даруджистана?
— Даруджистана? Нет. А почему ты спросил?
Карса пожал плечами. Подумал о смерти Торвальда Нома. Воспоминание овеяло его холодом, но он сдерживал свои чувства. Значит, еще не время сдаваться.
Дверь была вставлена в раму, а рама приделана к каменной стене длинными железными болтами. Теблор потряс дверь; полетела пыль, запятнав пол.
— Вижу, ты тот, кому советы не нужны, — сказал незнакомец.
— Малазане беззаботны.
— Я бы сказал, слишком самонадеянны. Но, может, и нет. Они уже имели дело с Феннами, Треллями, Баргастами — целыми полчищами дикарей-переростков. Они крепче и умнее, чем может показаться. Надели на рабовладельца отатараловый браслет — никакой больше магии…
Карса повернулся назад: — Что это за «отатарал», о котором все говорят?
— Разрушитель магии.
— И его добывают в рудниках.
— Да. Обычно это порошок, вроде шлифовального песка. Похож на ржавчину.
— Мы добываем красный порошок с утесов и делаем кровяное масло, — пробормотал Теблор.
— Что за кровяное масло?
— Мы втираем его в мечи и доспехи. Чтобы впасть в боевое безумие, лижем его.
Незнакомец долго молчал, хотя Карса мог ощутить, что он пожирает его глазами. — И как работает против вас магия?
— Те, что нападали при помощи колдовства, обычно удивлялись… прежде чем я их убивал.
— Да, это интересно. Я думал, отатарал имеется лишь на одном большом острове, что к востоку отсюда. Империя контролирует его добычу. Жестко. Их магам тяжело приходилось при завоеваниях, в битвах до прихода Т'лан Имассов. Если бы не Т'лан Имассы, захватчики могли проиграть. Я дам тебе совет: никогда не рассказывай об этом малазанам. Если они узнают, что есть другой источник отатарала, источник, им не подвластный… что же, они пошлют на твою родину — где бы они ни была — все свои полки. Они сокрушат твой народ. Полностью.
Карса пожал плечами: — У Теблоров было много врагов.
Чужак медленно выпрямил спину. — Теблоры? Так ты себя называешь? Теблором? — Тут он снова осунулся и засмеялся.
— Что такого смешного?
Внешняя дверь лязгнула; Карса отступил перед взводом солдат. Трое обнажили мечи; четвертый держал наготове большой арбалет. Один из мечников сделал шаг вперед. Увидев Карсу, он замер. — Осторожнее, — крикнул солдат спутникам, — дикарь проснулся. — Он поглядел на Теблора. — Не глупи, Фенн. Нам плевать, будешь ты жить или умрешь. В шахтах и так много народа, без тебя обойдутся. Понял?
Карса молча оскалился.
— А ты, в углу — встать. Пора погреться.
Незнакомец медленно поднялся. Он был тощ, одет в рубище; на темном лице странно выделялись светло-синие глаза. — Я требую подобающего суда, требую соблюдения прав, предоставленных имперским законом.
Стражник захохотал. — Кончай. Тебя опознали. Мы точно знаем, кто ты. Да, ваша тайная организация не обошлась без рваного шва. Быть преданным одним из своих — каково это? Давай, ты пойдешь первым. Джиб и Чайчайка, нацельте арбалеты на Фенна — мне не нравится его ухмылка. Особенно сейчас.
— Ох, погляди, — ответил один из солдат. — Ты смутил бедного олуха. Он даже не знает, что все лицо у него стало большой татуировкой. Ползун проделал хорошую работу. Давно такого не видывал.
— Точно, — буркнул сквозь зубы другой. — И много беглых рабов в наколках ты видел, Джиб?
— Всего одного. Это было произведение искусства.
Карса понял теперь, почему так зудит кожа. Поднял руку, желая понять, какой рисунок оказался у него на лице, и принялся ощупывать чуть вздувшиеся, сырые линии. Он не смог понять, что изображает татуировка.
— Разбитое, — сказал второй пленник, подходя к двери. — Клеймо сделало твое лицо разбитым.
Двое охранников вывели его наружу, тогда как остальные ждали их возвращения, нервно глядя на Карсу. Один — тот, у которого на лбу были светло-коричневатые, напоминающие чаячий помет пятна — прислонился спиной к стене и сказал: — Ну, не знаю — думаю, Ползун сделал ее слишком большой. Он и так был уродлив, а сейчас просто жуть наводит.
— И что? — буркнул второй. — В мире полно дикарей, выползающих из кустов с размалеванными рожами. Всё чтобы пугать слабаков — новобранцев вроде тебя, Чайчайка. Баргасты, семкийцы и хундрилы. Но все они спасовали перед малазанскими легионами.
— А разве теперь не распоясались снова?
— Только потому что Кулак прячется в крепости и желает, чтобы мы относили его в кроватку на руках. Благородный в офицерах — чего ты ждал?
— Может, все изменится, когда прибудут подкрепления? — предположил Чайчайка. — Ашокский полк знает эти…
— Вот в том и проблема. — возразил первый. — Если действительно случится мятеж, кто скажет, что они не изменят? Мы можем заулыбаться гортанями прямо в казармах. Одни Алые Клинки, что таскаются по улицам, чего стоят…
Стражники вернулись.
— Эй, Фенн. Твоя очередь. Не зли нас, и тебе самому зла не будет. Иди. Медленно. Не так близко! Поверь мне, рудники не так уж плохи, если подумать об альтернативах. Давай, вперед.
Карса не видел смысла доставлять им неприятности.
Они вышли на освещенный солнцем двор. Толстые и высокие стены окружали плац-парад. К трем стенам были пристроены приземистые здания; вдоль четвертой приковали длинной цепью узников. Около крепких ворот стояли клетки, но заняты были только две. Силгар и Дамиск. На правом запястье рабовладельца виднелся браслет цвета ржавчины.
Они не подняли голов, и Карса уже подумывал крикнуть, чтобы привлечь их внимание, но потом решил просто полюбоваться падением врагов. Когда эскорт подвел его к ряду скованных узников, Карса поглядел на солдата по имени Джиб и спросил по-малазански: — Какая участь ждет рабовладельца?
Солдат удивленно вздернул голову: — Еще не решено. Он говорит, что на Генабакисе он богач.
Карса оскалился: — Значит, выкупит путь наружу.
— Не от имперского закона… конечно, если преступление серьезное. Может, его просто оштрафуют. Он может торговать плотью, но он все же торговец. Лучше всего их доить — вот самое болезненное наказание.
— Хватит болтать, Джиб, — рявкнул другой стражник.
Его подвели к концу цепи, где виднелись огромные кандалы. Карса снова оказался в железах, хотя эти не причиняли ему боли. Теблор заметил, что синеглазый человек оказался рядом.
Взвод еще раз проверил запоры и ушел.
Тени не было, но вдоль строя поставили корчаги с колодезной водой. Карса некоторое время стоял, потом сел, как и большинство узников. Разговоров было мало. День тянулся медленно. После полудня тень нашла их, но облегчение оказалось кратким: прилетели тучи кусачих насекомых.
Когда небо начало темнеть, синеглазый зашевелился. — Великан, у меня есть предложение.
Карса хмыкнул: — Ну?
— Говорят, в лагерях рудников царит коррупция. Значит, можно стать любимчиком и облегчить себе жизнь. В таком месте полезно иметь кого-то, кто защитит твою спину. Предлагаю партнерство.
Касра обдумал сказанное и кивнул: — Согласен. Но если попробуешь меня предать — убью.
— Не вижу иного ответа на предательство, — согласился синеглазый.
— Хватит разговоров.
— Согласен.
Он подумал, что надо спросить имя человека, но ведь времени будет еще много. А сейчас он доволен, что наступила тишина, что можно погрузиться в думы. Кажется, Уругал всё же желает привести его в отатараловые шахты. Карса предпочел бы более простое и прямое путешествие, то, которое пытались устроить малазане. «Слишком много омытых кровью отклонений от курса, Уругал. Хватит!»
Наступила ночь. Двое солдат внесли фонари и обошли строй заключенных, вновь проверяя кандалы, а потом ушли в казармы. Уставший сидеть Карса видел у ворот еще горсточку солдат, а по стенам ходили дозорные. Еще двое стражников стояли у входа в главное здание.