— Не хватит ли скалить зубы, милая? Простая улыбка подошла бы куда больше.
Она устремила на него стальной взор.
Жемчуг вздохнул: — Отличная попытка, милая. Но нужно поработать.
Когда они слетели с края пропасти, Лостара в последний раз подняла глаза, но не на драконицу, а на россыпь звезд. — Что ты прочел на ночном небе, Жемчуг? Я не узнаю созвездий… да и таких светящихся завитков не видела, сколько не любовалась небесами.
Он хмыкнул: — Это чужое небо — такое чуждое, как только возможно. Дыра, ведущая в иные владения, бесчисленные странные миры, кишащие невообразимыми существами…
— Ты что, не знаешь?
— Конечно, нет! — рявкнул он.
— Почему бы прямо не сказать?
— Больше веселья в творческом воображении, разве не ясно? Как может мужчина стать объектом интереса женщины, если только и будет признавать невежество?
— Хочешь стать интересным мне? Почему не сказал? Отныне я буду восхищаться каждым твоим словом, поверь. Заглядывать в рот тоже нужно?
Его взгляд был мрачным. — Мужчины не имеют и шанса, да?
— Думать иначе — типичное заблуждение.
Она неспешно падали сквозь темноту. Шар магического света шел следом на некотором отдалении, мутный и едва видимый сквозь пылевую взвесь.
Лостара глянула вниз, но тут же вскинула голову, борясь с накатившим головокружением. Бросила, скрипя зубами: — Насколько глубже мы упадем, как думаешь?
— Не знаю.
— Мог бы найти ответ получше! — Не услышав никакого ответа, она прищурилась, рассматривая Жемчуга. Он выглядел явно приунывшим. — Ну? — рявкнула она.
— Если существуют глубины отчаяния, милая моя, мы как раз в них.
Кажется, протекла еще сотня ударов сердца, прежде чем они достигли устланного пылью пола. Световая сфера вскоре приплыла, озарив окружающее.
Пол из твердого камня, неровного и опять-таки усыпанного костями. Никаких стен в пределах видимости.
Державшая их в полете магия растворилась. Жемчуг сделал два шага, взмахнул руками — и, словно он разделил невидимый поток, появились мерцающие очертания врат. Коготь хмыкнул.
— Еще чего? — спросила Лостара.
— Тюр. Или, говоря точнее, Старший Садок, из которого произошел Тюр. Не могу припомнить названия. Куральд какой-то. Тисте. Не Эдур и не Анди, а третьи. И… — добавил он вполголоса, — те, что ими пользовались, оставили следы.
Лостара уставилась на порог. Различить трудно, но все же… Драконы. — Могу выделить три пары отпечатков, — сказала она вскоре.
— Скорее шесть или больше. Эти двое, — указал он, — вышли последними. Большие ублюдки. Что же, вот ответ, кто или что смогло покорить Отатараловую Драконицу. Другие драконы, разумеется. И даже им нелегко пришлось.
— Тюр, говоришь. Мы можем воспользоваться?
— О, полагаю, что да.
— Так чего ждем?
Он пожал плечами. — Тогда за мной.
Она пошла следом, стараясь держаться ближе.
И ступила в королевство золотого огня.
Дикие бури на всех горизонтах, яростное ослепительное небо.
Они стояли на выжженной полосе сверкающих кристаллов. Прохождение некоего потока невыносимой жары покрыло острые камни патиной множества оттенков. Там и сям были видны такие же полосы.
Прямо впереди поднимался столп, сложенный в форме вытянутой пирамиды, древний и обожженный — лишь обращенная к ним грань была гладкой, покрытой письменами неведомого языка.
Воздух обжигал легкие Лостары, она промокла от пота.
Но все же тут можно было выжить.
Жемчуг шел к столпу.
— Нужно убираться! — крикнула Лостара.
Бури оглушительно ревели, но она была уверена: он слышит, хотя и не желает реагировать.
Лостара редко кому позволяла игнорировать себя. Она пошла следом. — Слушай!
— Имена! — Он резко повернулся. — Имена! Те, кто пленил Отатараловую Драконицу! Все здесь!
Нарастающий гул привлек внимание Лостары, она повернула голову направо — чтобы узреть катящуюся к ним стену огня. — Жемчуг!
Он поглядел и заметно побледнел. Шагнул назад — нога скользнула, мужчина сильно ударился, падая на спину. Ошеломленно пошарил сзади, а когда поднял руку, перчатка была в крови.
— Ты…
— Нет! — Он встал. Уже и Лостара заметила кровавый след, пересекающий тропу и уходящий куда-то в пламя.
— У кого-то проблемы! — сказал Жемчуг.
— У нас тоже будут, если не сбежим!
Огненный шторм затянул полнеба — жара…
Он схватил ее за руку и потащил к столпу…
… в мерцающую пещеру. Там была пролита кровь, забрызгавшая стены и потолок. У ног лежали останки воина.
Т'лан Имасса.
Лостара смотрела вниз. Рваные волчьи шкуры цвета пустыни, сломанная двойная секира — бурый кремень почти утонул в луже крови. Тот, кого он атаковал, успел нанести ответный удар: грудная клетка совсем расплющена, обе руки оторваны у плеч. Т'лан Имасс лишился и головы. Мгновения поиска — и они нашли голову в стороне.
— Жемчуг… уходим отсюда…
Он кивнул. Но заколебался.
— Еще чего?
— Излюбленный твой вопрос, — пробормотал он. Опустил руку, поднимая отрубленную голову. Снова поглядел на нее: — Хорошо. Идем.
Странная пещера размылась и пропала.
Они стояли на выбеленной солнцем каменной террасе, глядя вниз, на русло высохшей речки.
Жемчуг усмехнулся: — Дома. — Поднял зловещую голову и заговорил с ней: — Знаю, ты можешь меня слышать, Т'лан Имасс. Я найду развилку на дереве, удобное место упокоения, если ты кое-что расскажешь.
Ответ воина прозвучал на удивление гулко. Голос был густым, запинающимся: — Что ты хочешь узнать?
Жемчуг улыбнулся. — Уже лучше. Во-первых, твое имя.
— Олар Шайн из Т'лан Имассов Логроса. Клан Ибры Гхолана. Рожден в год Двуглавой Змеи…
— Олар Шайн. Что, Худа ради, ты делал в том садке? Кого пытался убить?
— Мы не пытались, мы сумели. Нанесли смертельные раны. Я умру, но сородичи пройдут за ним и увидят…
— За ним? Кто же это?
— Ложный бог. Я ничего более не знаю. Мне приказали его убить. Теперь найди мне достойное место, смертный.
— Найду. Когда наткнусь на дерево.
Лостара утерла лоб, отошла и села на валун. — Не нужно дерева, — вздохнула она. — Эта терраса сойдет.
Коготь развернул голову, чтобы она смогла обозреть низину и более далекие пейзажи. — Достаточно приятно, Олар Шайн?
— Да. Назови свое имя и я вечно буду выражать тебе благодарность.
— Вечно? Полагаю, это не преувеличение? Что ж, я Жемчуг, а моя почтенная спутница — Лостара Ииль. Ну, давай найдем удобное место?
— Твоя доброта непредвиденна, Жемчуг.
— Всегда так есть и будет, — ответил тот, озирая каменный уступ. — Ах! Вот эта точка, Олар Шайн!
Лостара закрыла глаза. Из пепла и пыли… в песок. По крайней мере, они дома. Все, что осталось — найти след малазанской девушки, пропавшей много месяцев назад. — Раз плюнуть, — пробурчала она.
— Что-то сказала, милая?
Она открыла глаза. Маг накладывал камни, укрепляя отрубленную голову Имасса на месте. — Ты не знаешь, где мы. Верно?
Он улыбнулся: — Не пора ли прибегнуть к творческому воображению?
Мгновенная мысль об убийстве посетила ее не в первый раз.
Глава 13
Вполне обычно представлять Меанас и Рашан как ближайших сородичей. Но разве не свет играет иллюзиями теней? Потому на известном этапе идея различий этих садков теряет смысл. Меанас, Рашан и Тюр. Лишь отъявленные фанатики, практикующие эти садки, станут возражать. Все три разделяют аспект двусмысленности: их игры — игры неопределенности. Всё — обман, всё — хитрость. В них ничто — ничто — не таково, каким кажется.
Пятнадцать сотен воинов пустыни собрались на южной окраине разрушенного города; белые кони казались призраками сквозь клубы янтарной пыли, кольчуги и наборные латы тускло блестели из-под золотых плащей-телаб. Набег сопровождал табун в пять сотен запасных лошадей.
Корболо Дом стоял около Ша'ик и Геборика на вершине истертой ветрами платформы, некогда основания храма или общественного здания. Отсюда открывался отличный вид на собрание воинов.
Напан-изменник с непроницаемым выражением следил за Леоменом Молотильщиком, выехавшим, чтобы сказать прощальное слово Избранной. Он не собирался произносить фальшивых благословений, ибо мечтал, чтобы Леоман не вернулся назад. А если и вернулся, то с поражением. Ничего нельзя было прочитать на покрытом шрамами лице, но Корболо понимал: Леомен вовсе не обманывается насчет его чувств.
Они союзники лишь в том, что оба служат Ша'ик. И даже эта верность не так сильна, как может показаться со стороны. Малазанин не верил, что Избранная питает иллюзии. Нет, она знает, какая злоба и ненависть царят между ее генералами. Однако она не ведает, что во все их планы входит ее устранение, и планы эти медленно, но верно близятся к финалу. Во всяком случае, по мнению Корболо.
Иначе она действовала бы незамедлительно.
Леомен натянул удила перед платформой. — Избранная! Мы выходим, а когда вернемся, принесем весть о малазанской армии. Об ее расположении. Скорости передвижения…
— Но не об ее храбрости, — сурово сказала Ша'ик. — Никаких стычек, Леомен. Первая кровь вражеской армии прольется здесь, от моей руки.
Сжав губы в тонкую линию, Леомен кивнул и ответил: — Племена должны устраивать на них налеты, Избранная. Они могли уже пролить кровь…
— Не могу рассматривать такие мелкие стычки как войну, — отозвалась Ша'ик. — Эти племена присылают нам воинов каждый день. Твои силы будут больше тех, с которыми она сталкивалась. Не могу этого позволить. Не спорь, Леомен, или я запрещу тебе покидать Рараку!
— Как скажешь, Избранная, — проскрежетал Леомен. Удивительно голубые глаза смотрели на Геборика. — Если что потребуется, старик, спрашивай у Маттока.
Брови Корболо поднялись.
— Странный совет, — заметила Ша'ик. — Руки Духа под моей защитой.
— Малые потребности, разумеется, — отозвался Л