— А, знаю! Еда для Мерфи.
Пятьдесят долларов — это, конечно, не золотой дождь, но Фиби удалось превратить их в горошек, молоко, муку, яйца, чай, сахар и курицу. Сочная вырезка в витрине на мгновение едва не соблазнила ее, однако Фиби устояла.
Когда они, наконец, добрались до дома, она чувствовала себя такой уставшей, что едва передвигалась, однако она заставила себя аккуратно разложить продукты по местам и, порезав курицу, положила ее мариноваться под грузом.
Пока они отсутствовали, никакая добрая фея не навела порядок в доме. Фиби отправилась искать пылесос. К черту сказки!
Она верила в них раньше — в добрых волшебниц, в счастливые концы историй, но теперь знает, что всему этому нет места в реальной жизни. Такова цена взросления!
Фиби выключила пылесос. Острая боль пронзила спину, как будто она весь день таскала мешки с песком. Несколько простых упражнений не принесли пользы, она только еще больше вспотела. Хотя на кухне работал вентилятор и все окна были открыты, Фиби показалось, будто она пару часов провела в парилке сауны.
Если поторопиться, она еще успеет принять душ и переодеться перед тем, как начнет готовить ужин.
— Мерфи! — разнесся по дому звонкий, радостный голос Берд.
— Проклятье!
Она решительно наклонилась и подняла пылесос. При всей невероятной усталости она ощутила, что сердце у нее забилось сильнее, когда послышался его низкий голос.
Мерфи довольно долго разговаривал с Берд, но, когда он наконец появился на пороге кухни, Фиби поразилась, как этому пропыленному и заляпанному краской человеку удавалось выглядеть таким холодным и собранным. Надо полагать, он проделал не одну милю по ухабистым проселочным дорогам, но и теперь, грязный и вспотевший, казался просто рекламной картинкой, пропагандирующей истинно мужские профессии пожарника, полицейского, строителя. Господи, да такую фотографию с радостью бы приклеила в свой личный дневник любая школьница. Школьница? Боже, да она и сама бы с радостью прикрепила плакат с изображением Мерфи в своей комнате!
— Это все беременность, игра гормонов, — пробормотала Фиби.
— Что? — переспросил Мерфи, вытирая вспотевшее лицо краем майки. — Ты что-то сказала?
За его спиной маячила серьезная мордашка Берд.
— Нет, ничего. — Она прислонила пылесос к стене. — Добро пожаловать домой, Мерфи. Ужин через полчаса, ты успеешь принять душ.
— Мне нравится, когда женщины дома командуют, Фиби. Приятно видеть, что кое-что все-таки не изменилось. — Он подтолкнул Берд к матери и тоже сделал шаг вперед.
Фиби едва удержалась, чтобы не закрыть лицо ладонями. Мерфи был просто создан, чтобы носить джинсы, так выгодно они подчеркивали те части тела, которые Фиби предпочла бы не замечать вовсе.
Однако она не могла не замечать их.
Он ухмыльнулся и сделал еще один ленивый широкий шаг вперед.
Она не выдержала и отступила назад, снова хватая пылесос. Если ее сердце не перестанет стучать, она просто упадет без чувств!
— Ты сам будешь виноват в этом!
— Виноват? — не понял он. — В чем? — И взял пылесос из ее ослабевших рук.
Улыбка, притаившаяся в уголках его рта, неоспоримо доказывала, что он понимает, какой эффект производит на ее несчастное томящееся естество. И, как видно, она совсем не вызывала у него жалости!
— Я тебе за это отплачу!
Он отправился в кладовку, с грохотом поставил пылесос на место, затем его голова появилась в дверном проеме.
— О чем ты?
— Отплачу за это утро. — Она сложила руки на груди. — Ты пытаешься обольстить меня, Мерфи.
— Господи, Фиби, неужели ты хочешь подраться со мной?
Схватив Берд за руки, он с размаху посадил девочку себе на плечи. Фиби отвела взгляд и сжала кулаки. Какое мучение! Он просто терзает ее.
— Ура, мой Мерфи! — радостно завопила Берд, обнимая его за шею и с энтузиазмом колотя его пятками по груди.
— Да, ура-ура, Мерфи. — Фиби снова сложила руки на груди. Они с Мерфи попали друг друга. — А теперь, ковбой, отправляйся наверх и готовься к ужину. Берд, слезай, ты поможешь мне здесь. Ты знаешь свои обязанности.
— Отгадай, что я буду делать, Мерфи. — Девочка наклонилась к его уху и зашептала так громко, что ее было бы слышно даже на другом конце футбольного поля. — Я приготовлю горошек, специально для тебя.
— Для меня, Берд? — Что-то сверкнуло у него в глазах, но только на секунду.
— Конечно.
Теперь Фиби была готова к тому, что увидит. Ее первым порывом было подойти к нему, взять его лицо в ладони, поддержать и утешить, чтобы из его глаз исчезло это странное выражение, для определения которого она не находила слов. Но она сдержалась.
Однажды, когда Берд было два года, дочь проснулась, громко рыдая, из-за ночного кошмара, и именно тогда Фиби увидела в ее глазах точно такое же потерянное выражение.
Тогда она не смогла успокоить Берд.
Значит, она не сможет утешить и Мерфи!
Но как бы ей хотелось сделать это!
Очевидно, выражение лица выдало Фиби, потому что Мерфи нахмурился, отвернулся и отошел к лестнице. Там он спустил Берд на пол.
— Пока все, детка, я пошел в душ.
Фиби растерянно смотрела на них. Берд запрыгала к ней, а Мерфи пошел наверх.
Нет отца… Нет ничего… Так Мерфи сказал о ее ребенке. Фиби, разумеется, знала историю его появления в их семье, но она была слишком мала, чтобы понять чувства, которые испытывал тогда брошенный матерью мальчик, который был всего-то на год старше, чем ее дочь сейчас.
Что значат все мучения ее уязвленной гордости по сравнению с его испытаниями? Да ничего! Абсолютно ничего.
Ребенку нужны родители.
Раньше она никогда не задумывалась над тем, что он пережил в детстве, никогда не представляла себе его пятилетним. Он всегда был для нее просто Мерфи — более симпатичным, более загадочным и привлекательным, чем все мальчики ее возраста вместе взятые. Мерфи…
Опасный, возбуждающий, дразнящий. Мерфи…
Почему она никогда не расспрашивала его о том, что он чувствовал, когда неожиданно для себя попал в дом к чужим людям? Ей следовало бы сделать это тогда. До чего же она была невнимательной и эгоистичной! Да, она должна отплатить ему — отплатить, конечно, не в смысле мести, а просто вернуть ему добром за то, как он принял ее и Берд в своем доме…
Погруженная в свои мысли, Фиби готовила ужин и руководила дочерью, которая накрывала на стол и даже приготовила горошек, как обещала Мерфи.
Он был молчалив за ужином, и молчание нарушала только болтовня Берд. Фиби внезапно обрела второе дыхание, обнаружив, что ее нечеловеческая усталость растаяла в безмятежной тишине летних сумерек, сгущавшихся вокруг обеденного стола.
Зачем Мерфи привез сюда этот старый стол из ее родительского дома? Он говорит, что не хочет жениться, что ему не нужна семья. Однако все в этом доме говорило о заботе и внимании, с каким он обустроил свое гнездо в надежде…
На что он надеется? Она отогнала от себя непрошеные мысли — позднее она подумает надо всем этим как следует. Позднее, когда будет подальше от опасного обаяния Мерфи и его странной власти над ней.
— Ну как, Берд, поможешь мне украсить машину к праздничному параду?
— Какому параду? — Несмотря на непрерывную болтовню, глаза Берд уже сонливо смеживались.
— Как к какому! Ты же знаешь — скоро Четвертое июля, День Независимости. Парад, фейерверки и все такое.
Берд захихикала, потом протяжно зевнула.
— Ты шутишь, Мерфи.
— Нет, я серьезно. Мне надо украсить машину и требуется помощник. Или даже два.
Он кивнул в сторону Фиби, и она быстро, но незаметно потерла глаза. Если она не поостережется, то скоро будет не лучше Берд, сонливо прислонившейся к плечу Мерфи, но ни за что не желающей отправляться в постель. Склониться к плечу Мерфи? Нет, ничего не выйдет!
— Извини, что ты сказал? Я уже где-то витаю… У нас был тяжелый день.
— И после этого ты еще приготовила нам ужин. Благодарю. — Он говорил холодно и любезно, точно она была официальным гостем в его доме. — Это было очень мило с твоей стороны, Фиби. Приехать домой и увидеть… — Его рука с зажатой в ней вилкой кругообразно очертила в воздухе гору кастрюль и сковородок, грязную посуду, сложенную в мойке… — Все это великолепие.
— Хочешь казаться саркастичным, да? Конечно, подобное зрелище наводит ужас, но я все уберу. И я рада, что могу сделать хоть что-то в знак благодарности за то, что ты дал нам свою машину. Она просто чудо, Мерфи.
Удовлетворенная улыбка появилась на лице Фиби при одном воспоминании о плавном ходе машины, необыкновенном ощущении мягкой теплой кожи сидений…
— Мне она тоже нравится. — Он осторожно положил вилку на тарелку. — Я сам уберусь на кухне, Фиби. Думаю, будет лучше, если ты пойдешь уложишь Берд, да и вид у тебя такой, словно ты в любую минуту готова упасть и уснуть на месте.
— Я в полном порядке, — автоматически возразила она. — Это моя работа, ведь это мы здесь все перевернули вверх дном.
— Ладно, посмотрим. Послушай, Фиби, я говорю тебе истинную правду, что мне было приятно приехать домой и снова вас увидеть. Даже несмотря на то, что ты очень походила на растаявшее мороженое.
Его улыбка не затронула глаз, они оставались серьезными.
— Я знаю. — Она покачала головой. — Бежевый цвет мне больше не идет. И знаешь что, Мерфи, хватит мне говорить комплименты, я теперь взрослая.
Берд шмыгнула носом.
— Вот и я так думаю, малышка. Как считаешь, твоя мама достаточно взрослая?
Берд хмыкнула в ответ.
— Так кто поможет мне с украшением машины?
— Ты на самом деле хочешь обвесить всяким хламом свою красивую красную машину? — удивилась Фиби.
— Нет, не эту. Мою старую колымагу, но она вполне пригодна для езды.
— А чем ты хочешь ее украсить, Мерфи? — Берд положила голову на сложенные на столе руки. — Бумажными лентами и бантами?
— Да, и все прочее, что подвернется под руку. Ты придумай, чем можно украсить машину, пока будешь спать, ладно? Мы наклеим на машину разноцветные тряпки и…