– Не стану! – улыбнулся Тимофей.
Денис не сводил с них заинтересованного взгляда, а Луиза не могла оторваться от его фиалковых глаз. В день их первой встречи она решила, что он носит цветные контактные линзы, но позже поняла, что это не так. У Чернокниж-цев такой цвет глаз, похоже, передавался по наследству, от отца к сыну, от деда к внуку. Ведь и у Василия Глебовича глаза были фиалковые.
– Я один не в курсе происходящего? – спросил Денис. – Не понял ни слова из того, что вы сейчас говорили.
– Это у них мальчишеские разборки, – отмахнулась Луиза. Она лихорадочно думала, как переменить тему, и тут заметила медальон, висевший на груди Дениса. – У тебя очень необычное украшение, – поспешно сказала она. – Кажется, ты говорил, что оно что-то значит?
Денис подцепил цепочку указательным пальцем и продемонстрировал всем собравшимся медальон из черного металла, формой напоминающий свернутый кольцом драконий хвост с гребнем и чешуей.
– Это подарок очень близкого человека, которого больше нет рядом со мной, – хмуро произнес он. – И я виноват в том, что случилось… Теперь постоянно ношу как напоминание.
– Господи, – побледнела Луиза. – Извини!
– За что? Ты же ничего не знала. Этот кулон… Для меня он как символ надежды. Чтобы я не опускал руки, чтобы пытался все исправить… Но пока все мои попытки не принесли ожидаемых результатов.
Луиза ничего не поняла, но решила, что не стоит его больше расспрашивать об этом украшении.
Тарас Стахеев принес заказ, и все накинулись на еду. Но Тимофей, даже расправляясь с куском ароматного пирога, не сводил глаз с Дениса.
– Почему одна из твоих восковых кукол так похожа на мою мать? – внезапно спросил он.
– Прости, я не хотел ничего плохого, – развел руками Денис. – Просто она всегда мне нравилась, как актриса… Я люблю почти все фильмы с участием Ангелины Зверевой. В детстве я ходил в местную художественную школу. Нас учили рисовать портреты, а за образец, как правило, мы брали фото различных знаменитостей. Это обычная практика. Поэтому, когда я начал лепить из воска, поступил по тому же принципу. Нашел фотографию в старом журнале и… сделал это. Причем начал работу задолго до… – Он осекся. – А закончил в ту самую ночь… Прими мои соболезнования.
Тимофей молча кивнул, постепенно успокаиваясь.
– Мог бы хоть как-то предупредить, – произнес он с набитым ртом. – Для меня это было очень неожиданно… Увидеть ее на выставке в этой витрине.
– Я даже не подумал об этом, – удрученно сказал Денис. – Но выставка уже закончилась, художники забирают свои картины и скульптуры. Кое-что мне посчастливилось продать…
– И мне, – довольно улыбнулся Стас.
– Остальное я сегодня же увезу в мастерскую. Больше эти восковые фигуры никто не увидит.
– И очень жаль! – заявила Луиза. – Они действительно хороши! Ты мог бы подарить их какому-нибудь музею восковых фигур. А еще лучше продать!
– Об этом я пока не задумывался. Тем более если Тимофей против…
– Да чего уж, – отмахнулся Зверев. – Они и правда похожи на оригиналы. Если какой-то музей заинтересуется, почему бы не продать. Я не возражаю.
Дверь «Одноглазого валета» с грохотом распахнулась, и в зал ворвался Влад Пивоваров в темно-синих джинсах и свитере толстой вязки, в коротком мятом пальто нараспашку. Он выглядел так, будто не спал всю ночью. Волосы торчали во все стороны, подбородок покрылся щетиной. Оглядевшись по сторонам, он ринулся к столику шерифа. Марат Закревский и Тарас Стахеев проводили его изумленными взглядами.
– Что это с ним? – испуганно прошептала Луиза.
– Я давно собирался выйти из вашего журналистского кружка, – заметил Стас. – И теперь, кажется, окончательно утвердился в своем решении.
– Вот ты где, шериф! – рявкнул Пивоваров, приближаясь к Мезенцеву. – Почему не отвечаешь на мои звонки? Я едва не погиб этой ночью! Меня пытались убить!
Евгения Белявская уронила вилку.
– О чем ты говоришь? – нахмурился Владимир.
Луиза, Тимофей, Стас и Денис напряженно замерли.
– Ко мне приходила Ангелина Зверева! – Пивоваров понизил голос почти до шепота, но ребята все равно его расслышали.
У Тимофея отвисла челюсть.
– Ты пьян, Влад! – вспылил Мезенцев. – Пойди проспись.
– Честное слово! – заверил его репортер. – Она явилась мне с топором, такой старинной штуковиной на длинной рукоятке. А сама была в белом пальто с черными кружевами, совсем как та кукла на этой чертовой выставке!
– Влад… – начала Евгения. – Вы, наверное…
– Я не пьян! – окрысился на нее Пивоваров. – Это вы все здесь не видите дальше собственного носа! Но я все вижу, все подмечаю! Собираю информацию обо всем, что тут творится!
– Ангелина Зверева мертва, – сквозь зубы процедил шериф, быстро оглядываясь по сторонам. – Это всем известно. А тебе лучше закрыть рот, пока не переполошил всю округу, и пойти отдохнуть. Ты жутко выглядишь. Позже приезжай в участок, и мы обо всем поговорим.
– Но я хочу сейчас!
– Сейчас я не готов тебя слушать, – жестко сказал Мезенцев.
– Ладно! Договорились, – ядовито произнес Пивоваров. – Я приеду позже… Но я недоволен нашим сотрудничеством, шериф!
Развернувшись на каблуках, он быстро вышел из кафе. Мезенцев, повернувшись к Евгении, начал что-то тихо говорить.
– Что он несет? – изумилась Луиза, глядя вслед журналисту.
– Он упоминал твою мать, – прищурился Стас.
– Может, привиделось что? – буркнул Тимофей.
– Он говорил о белом пальто с черными кружевами, – напомнила Луиза.
– Такое пальто надето на восковую копию Ангелины Зверевой, – подсказал Денис.
– Кстати, а почему она одета именно так? – спросил Стас.
– Это образ из одного ее старого фильма. Она играла аристократку, увлекающуюся черной магией. Мне повезло найти такое же пальто в одном из местных секонд-хендов, – пояснил Денис. – А еще шляпку и перчатки…
– А топор? – спросил вдруг Стас.
– Издеваешься, да? – воскликнул Чернокнижец.
– Где сейчас восковая копия? – поинтересовался Тимофей.
– Говорю же, на выставке, – ответил Денис. – Я планировал вывезти ее сегодня вечером.
– Мы можем на нее взглянуть? Прямо сейчас?
– Зачем?
– Хочу убедиться, что ее никто не похитил, – ответил Тимофей. – Ее или пальто.
Они быстро доели, расплатились и поспешили в музей. Еще издалека они заметили на стенде возле входных дверей яркий плакат, это была афиша их мюзикла. Под крупной надписью «Петр Первый» поместили коллаж из фотографий исполнителей главных ролей, облаченных в исторические костюмы.
Увидев изображение Стаса с усами, в камзоле и треуголке, Денис громко прыснул.
– Премьера уже послезавтра? – удивился он. – Надо сказать дедушке.
– Сам не пойдешь? – поинтересовалась Луиза.
– Терпеть не могу мюзиклы, – признался Чернокнижец.
Тимофей рассмеялся.
Ученики академии настолько привыкли к ежедневным репетициям, что понятия не имели, чем станут заниматься после того, как премьера состоится. Конечно, многие ждали и не могли дождаться, когда же они наконец освободятся от театральной повинности. Но были и те, кому нравились актерские занятия с Олегом Дубровским, кто хотел продолжать театральную деятельность и после выпуска готового спектакля, – например, глава театрального кружка Маша Конева. За последнее время в ее кружок вступило почти три десятка новичков, а дополнительные люди в труппе никогда не помешают.
Друзья прошли в выставочный зал. Посетителей там не оказалось, зал был погружен в легкий полумрак. Часть картин уже сняли со стен, витрины пустовали в ожидании следующей экспозиции. Оставшиеся восковые фигуры в стеклянных коробах наблюдали за вошедшими блестящими искусственными глазами.
Денис, Стас, Луиза и Тимофей молча остановились перед витриной, в которой находилась копия Ангелины Зверевой. Тимофей обошел витрину, взялся за миниатюрную рукоятку дверцы и потянул ее на себя. Стеклянная дверь с легкостью открылась.
– Они не заперты? – удивилась Луиза.
– Видимо, нет, – ответил Денис. – Для меня это тоже новость.
Тимофей внимательно осмотрел восковую фигуру, затем молча указал на подол ее пальто.
На белом кашемире виднелись засохшие брызги грязи.
– Что это?! – вытаращил глаза Стас.
– Понятия не имею, – признался Тимофей. – Но либо кто-то позаимствовал у нее пальто… Либо она сама выходила отсюда, а затем вернулась.
– Это же бред, – возразила Луиза.
– Согласен, – кивнул Тимофей. – Но разобраться с этим нужно.
Денис Чернокнижец ошеломленно молчал, не сводя глаз со своего творения. Стас Кащеев оглядывался по сторонам. Неподалеку от входа в зал он заметил стенды со старинными предметами быта и оружием. Часть экспонатов находилась за стеклом, остальные были закреплены на специальных вертикальных стендах.
На одном из таких стендов висел старинный боевой топор с длинной рукояткой. Стас охнул. Луиза, Денис и Тимофей проследили за его взглядом и пооткрывали рты. А Кащеев подошел к топору и с легкостью снял его со стенда, затем продемонстрировал остальным. На деревянной рукояти также виднелись пятна засохшей грязи.
– Это… это… Что это?! – дрогнувшим голосом спросила Луиза.
– То, что вам следует немедленно вернуть на место, – послышался голос у них за спиной.
Стас обернулся с топором в руках. В дверях стоял шериф Владимир Мезенцев.
– Я видел вас в кафе, – серьезно проговорил он, подходя к ребятам. – Что, тоже решили проверить? И что же вы обнаружили?
– На топоре следы засохшей грязи, – сообщил Стас. – И на пальто куклы тоже.
– Нехорошо подслушивать чужие разговоры, – покачал головой шериф. – И топор вы зря схватили. На нем могли остаться отпечатки пальцев.
– Но это ведь еще не орудие преступления, – сказал Тимофей.
– И надеюсь, никогда им не станет.
Мезенцев аккуратно взял топор из рук Стаса и повесил его на стенд. Затем осмотрел белое пальто куклы Ангелины.
– Что скажете, шериф? – осведомилась Луиза. – Кого видел Влад Пивоваров?