– Я надеялась, что мы сегодня утром вдвоем с тобой отправимся к тому островку, – сказала Никки, качая воду.
– Зачем? – спросила Ким. – Что ты задумала?
– Задумала? Просто решила, что мы с тобой можем отлично провести там день.
Ким посмотрела на шестифутовый багор с ржавым крюком на конце. Он лежал на крыше рядом с сетями и сломанным якорем. Ничего не стоило схватить его и пронзить Никки, как копьем.
– Нечего мне зубы заговаривать. – Ким перелила очередное ведро в бочку и протянула его обратно.
– Что?
– Нечего мне зубы заговаривать. Это ведь все твои игры с Крисом.
– Надо сбить с него спесь.
– И ты думаешь, что это нормально: использовать нас? Приехать сюда и использовать нас в своей семейной гимнастике? Не делай удивленного лица – ты думаешь, если мы с тобой прыгнем в лодку и уплывем на остров, тогда Крис не сможет сегодня поговорить с тобой?
– Послушай, допускаю, что в какой-то степени…
– Нет. Ничего не допускай. Никогда ничего не допускай.
– О чем ты?
– Давай ведро. Тебе никогда не приходило в голову, что твои интриги могут помешать чьим-то планам?
– Какие интриги?
– Неужели не понимаешь, что, если тебе хочется избавиться от Криса, я могу не захотеть расстаться с Майком? Или даже что мы с Майком можем захотеть быть вместе, независимо от любых игр, в которые ты собираешься играть?
– Ким! Почему ты относишься ко мне с такой враждебностью?
– Ну, подумай, Никки. Просто подумай. С какой стати мне относиться к тебе враждебно? Попытайся разок представить, что может происходить в голове другого человека. Хотя бы разок.
Никки удивленно обернулась, словно ответ находился у нее за спиной. Потом посмотрела на Ким:
– Ладно. Приношу свои извинения. Я думала только о себе. Просто мне показалось, что это неплохая мысль: отправиться на остров, чтобы избавиться от Криса и побыть вдвоем с тобой.
– А что ты так беспокоишься?
– Что беспокоюсь! Ты знаешь, что я не хочу его видеть!
– Бред собачий, Никки! Ты знаешь, что он приехал сюда за тобой! Ты даже попросила его мать сказать ему, где ты! Ты знала – он примчится сюда за тобой, знала, что сможешь использовать меня и Майка, чтобы в безопасности разыграть свой маленький спектакль. А когда придешь в себя и хорошенько промурыжишь Криса, вернешься с ним домой. Я все это предвидела. Скучно, Никки, скучно!
Никки выбежала из сада и остановилась у кромки воды, ее взгляд был устремлен на далекие берега Малой Азии.
– Бери лодку и плыви!
– Не волнуйся, так и сделаю!
Никки отвязала веревку и забралась в лодку. Лодка опасно накренилась. Никки загремела веслами и, неровно загребая, отплыла от берега.
Ким постояла, глядя ей вслед, прежде чем вернуться и продолжить заливать бак. Она надеялась, что не сделала ошибки. Все ее намеки остались незамеченными – или, по крайней мере, Никки сделала вид, что не заметила их. Но как она может обвинять кого-то? Какое у нее есть доказательство, кроме таинственного шепота у себя в голове, одурманенной горячим источником?
Она отшвырнула пластмассовое ведро, не наполнив бак и наполовину. Надо искупаться, решила она, это поможет немного успокоиться. Она забрела в море и увидела, что Никки уже добралась до скалистого островка и выбирается из лодки.
Поплавав двадцать минут, Ким почувствовала облегчение. Вода плескалась вокруг нее, соленый привкус заставил ее сжать губы. Она вышла из моря и пошла к саду. Белый голубь сел на насос и не улетел, когда она прошла в душ, словно птицы уже узнавали ее и не пугались. Она стянула купальник, пустила воду, которую заливала все утро, и, вызывающе голая, подставила струям спину, чтобы смыть соль.
Первой мыслью было быстренько сполоснуться, чтобы оставить воды другом, но она подавила ее и наслаждалась восхитительным эгоистичным чувством от того, что бак пустеет. Она закрыла глаза и позволила воде литься.
Неожиданно она ощутила волну тонкого аромата, плывущего в воздухе, нежного и живого, как если бы запах магнолии доплыл сюда из сада. Ким открыла глаза. Вода текла по лицу, и сад сквозь струи казался затянутым той молочной дымкой, которую она видела прежде. Свет стал рассеянным, странно приглушающим ослепительную белизну стены пристройки и сверкающую синеву моря. Лак снов. Белый голубь неподвижно сидел на вычурной ручке водяного насоса. Он выглядел странно восковым. Головка поднята, глаз смотрит на нее. Она ощутила спазм в животе, кулачок страха стиснул внутренности.
На мгновение мир как бы распался на отдельные части. Можно было различить ксилофон овечьих колокольцев далеко в горах. Они наполняли воздух жутковатой музыкой, словно трогали струны примитивных или древних инструментов. Внезапно вода прекратила литься. Она подняла голову и увидела что-то в одном из отверстий грубого самодельного разбрызгивателя.
Это было что-то изящное, тонкое, яркого изумрудно-зеленого цвета, похожее на зеленый стебелек, и, глядя на него, она увидела, как следом в отверстии появился кончик чего-то ярко-красного. Оно увеличилось, заполнив отверстие, но продолжало опускаться к ней под давлением воды в баке, его алый бок уже затмевал зеленый стебель. Оно будто распрямлялось, как мотылек, вылезающий из оболочки куколки, расправляло красные крылья, мучительно медленно скользя сквозь отверстие над ее головой. В последний миг она вытянула руку, но прежде, чем успела схватить, оно окончательно раскрыло темно-красные лепестки и упало ей на грудь.
Это был цветок, головка горной лилии, пять лепестков отогнуты назад, красные, как накрашенные губы, кисть тычинок свисала неповрежденная. Она сняла ее с груди, стоя под капающим душем, и тут в голове прошептал голос.
Артемида, шепнул голос. Следуй ей.
25
– Она взяла лодку и поплыла на остров, – сказала Ким Крису, когда тот появился вместе с Майком.
Крис посмотрел на торчащий из моря скалистый островок, оценивая расстояние.
Майк что-то почувствовал в голосе Ким и сказал:
– Крис видел человека, объятого огнем.
– Неужели? – отозвалась Ким. – Ладно, спроси его, что он хочет, кофе или чай.
Майк последовал за ней под виноградный полог, где она зажигала газ под чайником.
– Что с тобой?
– Со мной ничего. – Тут к ним присоединился Крис, и Майк оставил расспросы.
Они сидели втроем в тени лозы и молча прихлебывали кофе. Неожиданно Ким сказала:
– Отношения.
– Что «отношения»? – взглянул на нее Крис. Майк взъерошил волосы.
– Слишком это сложная вещь.
– Готов согласиться с тобой, – сказал Крис; тема его заинтересовала.
Майк встал и принялся сматывать брошенную кое-как рыбацкую сеть.
– Вы понимаете, – заговорила Ким, – что между любыми четырьмя людьми существуют шесть разных отношений, не четыре? Например, мои отношения с Майком, с Никки и с тобой, Крис. Затем твои отношения с Никки и с Майком. И Майка с Никки. Итого шесть.
– И все существуют одновременно.
– Правильно. Все существуют одновременно.
– Но это если рассматривать каждое отношение как нечто единое, – сказал Крис. – Я имею в виду, что ты считаешь отношение между тобой и мной за одно. Ты допускаешь возможность рассматривать его с объективной позиции. А что если я воспринимаю это отношение совершенно иначе, чем ты? Не превращается ли оно тогда в два отношения? Мое с тобой и твое со мной?
– Таким образом ты говоришь, что отношение Майка с Никки не то же, что Никки с Майком.
– Точно. Это вопрос восприятия. Что такое реальность?
– Тогда надо удвоить счет.
– Двенадцать. Двенадцать отношений. И все существуют одновременно.
– Все существуют.
– Ч-черт! – Майк поднял большой палец. Рыболовный крючок впился в мякоть пальца, и показалась тоненькая струйка крови.
Ким не обратила на него внимания.
– Стоит еще подумать о парах.
– О парах?
Да, тех, кто связан друг с другом. У нас с Майком особые отношения как у пары, а у тебя – с Никки.
– А, ты имеешь в виду супружеские отношения.
– Вы и мы. Так что уже получается четырнадцать.
– Одновременно, – добавил Майк. – Просто подумал скажу, пока не опередили.
– Тогда не забудьте и тендерную сторону, – потребовал Крис.
– Тендерную?
– Считай, Ким! Ты и Никки как девчонки против нас с Майком как парней. Всего получается…
– Шестнадцать. Вот как все сложно.
– Можешь пойти дальше. Можешь рассмотреть треугольники…
– Хватит! – остановил их Майк, откладывая сеть в сторону. Глаза его слегка увлажнились, а голос звучал громче, чем было необходимо. – Хватит! Отношения осложняют другие люди, только и всего! Другие! Когда мы с Ким остаемся одни, между нами практически никогда не возникает разногласий. Но когда встреваю! другие, вот тогда и начитаются осложнения!
Крис на секунду задумался. Потом встал:
– Отлично! Не хочу осложнять ваши отношения, а потому покидаю вас. Я собираюсь присоединиться к Никки на той скале.
Майк тоже встал:
– Я не имел в виду никого конкретно! То есть в данном случае!
Но Крис уже выходил из сада, Майк спешил за ним следом. Подойдя к воде, Крис скинул рубашку и шорты, оставшись в блестящих оранжевых плавках.
– А ты сможешь доплыть до утеса?
– Сначала налеплю вот этот пластырь…
К ним присоединилась Ким:
– Только если ты хороший пловец, Крис.
Крис вошел в море.
– Проверим, какой я пловец. – И он поплыл, рассекая грудью воду.
– Что он задумал?
– Бог знает, – ответил Майк. – Бог знает.
Ким и Майк, точно загипнотизированные, смотрели, как Крис плывет к утесу. За полчаса он покрыл приличное расстояние, но потом поплыл медленней, попав в течение между утесом и берегом. Оно понесло его в сторону, но, усиленно заработав руками, он справился с течением. Последние две сотни ярдов он преодолевал, казалось, вечность. Они видели вдалеке Никки, которая стояла у кромки крохотного пляжа, уперши руки в боки, и ждала его.