Яркий свет режет глаза после вечернего мрака, и девушка стоит на месте, оперевшись о кухонную стойку. Она прокручивает слова Ильи в голове по несколько раз. Он ведь мог позвать её на обычную прогулку, а не называть это… Свиданием. О, Аде приходится приложить все возможные усилия, чтобы предательский румянец не расплылся по бледным щекам от такой прямоты. Неужели это делается так… Просто? Адалин всегда казалось, что люди долгое время идут к тому, чтобы пригласить кого-то на свидание, а тут… Поцеловались вчера вечером, поделилась конфеткой сегодня, и уже завтра… Кажется, сейчас ей как никогда нужен совет Жени.
Илья пригибается так, чтобы низкий потолок не ударил его по макушке, а потом выныривает с деревянным ящиком в руках и несёт его на кухню. Адалин не теряет времени зря и решает помыть и подготовить новую порцию овощей к столу. Ещё не возобновившийся разговор прерывает звонок телефона. Чертыхнувшись, Илья закидывает ящик на край стола так, чтобы не мешать при этом Аде нарезать огурцы, а затем отходит немного в сторону и поднимает трубку.
Адалин возится в холодной воде, смывает с овощей пыль и грязь. На навесной полке она находит доску и тарелку, а нож – рядом с раковиной. Ада приехала в Санкт-Петербург отдохнуть. Немного отвлечься от работы и ругани с отцом и братом. Провести хорошенько время с давней и хорошей подругой, но… Появление Ильи изменило всё и сломало изначальные планы. Но нельзя сказать, что затея со свиданием так уж плоха. Друг Жени определённо симпатизирует ей, и есть в нём что-то такое, от чего она не может забыть ни голос, ни смазливое лисье личико. Что-то, что каждый раз заставляет Адалин продолжать «играть». Девушка смотрит на доску, замечает трепещущую тень Ильи где-то позади. Надо нарезать огурцы. Она ведь за этим здесь, правда?
С её губ срывается тихий хмык, который она так удачно скрывает за волосами – какой же он… Хитрый! Приватизировал золотое украшение себе. Адалин прикусывает щёку изнутри, страшась снова расплыться в широкой улыбке. Всё это так неожиданно – то, что он хранит его, носит на цепочке. Не закидывает куда-нибудь подальше; не несёт его в ломбард, хоть оно и не стоит больших денег; не забывает его в ворохе одежды и какого-нибудь мусора. Он надевает его на шею будто с гордостью. Хотя, может эта «гордость» надумана Адалин… И она просто ошибается?
– Слушаю, Паш, – голос доносится до её ушей и тут же затихает. Илья хмурится, косится в окно, за которым медленно в сторону дома брёдет Кирилл.
В трубке без остановки, сдержанно и терпеливо, кто-то излагает свои мысли. Стрелецкий слушает, кивает сам себе и в самом конце осторожно прижимает пальцами переносицу, чтобы нормализовать своё состояние. Эмоции и излишняя расслабленность сильно мешают вникнуть в проблему. – Это до завтра… Нет, до послезавтра подождёт? У меня на завтра есть планы, я могу приехать либо супер рано, либо очень поздно. Я могу тебе скинуть сайт, и ты сам закажешь необходимое. Да я понимаю, что долго… Ну или сделай переброс из точки в точку.
И пока Адалин краем глаза наблюдает за тем, как Илья «решает свои вопросы», около неё тут же оказывается Кирилл и под шумок стаскивает кусочек огурца. Аде кажется, что и в нём хитрости и лукавства не меньше, чем в Илье. Возможно, из-за долгой дружбы они просто переняли многие черты характера друг у друга? Блондинка тихо смеётся, пока раскладывает овощи на тарелке. А ведь как иронично, сама она недавно тоже трещала по телефону. И это был не дружеский разговор, а рабочий. И её за это наказали!
– Дай угадаю, – Кирилл снова стягивает кусочек огурца с тарелки. – Он нарушает священное правило храма, как думаешь? Он же о работе говорит, верно? Нарушитель. И не накажешь же, праздник у человека…
– Я тебя услышал, Паш, я завтра решу эту проблему, не паникуй раньше времени. В остальном всё нормально? Отлично, бывай, – Илья кладёт трубку и несколько секунд тупо пялится в погасший экран телефона, пока решительно не откладывает его на пустой кухонный стол. Оборачиваясь, он с укором косится на друга и машет рукой, призывая помочь ему с тяжёлым грузом ответственности.
Адалин выскальзывает на улицу первая, оставляя за собой открытую для мальчиков дверь.
– Эй, ковбой, у тебя руки дрожат, – на губах Кирилла появляется ехидная улыбка, знаменующая скорое приближение допроса. Илья рычит, скалится, бросает искры из глаз: делает что угодно, лишь бы это не началось прямо сейчас, когда рядом находится Адалин, не подозревающая ни о чём.
Свидание. Он так просто это сказал. Свидание. Сравнил с этой глупой сказкой, придумал такие странные аллегории. Боже, идиот, честное слово. Свидание. А куда её повести? Это же прям полноценное, да? Прям настоящее, как положено, с необходимостью сводить её поесть, поразвлекать, поспрашивать о личных предпочтениях. Люди к такому как готовятся? Пишут сценарий? Список важных вопросов? Ставят рядом галочки возле требований? Вроде той шутки, где женщина в списке написала про стабильную работу, чувство юмора и отзывчивость, а мужчина просто указал один пункт: дышит.
– Ковбой?..
– Просто заткнись, я тебя прошу, – на одном дыхании выпаливает Илья.
Темнеет. Громкая музыка перестаёт быть необходимостью, и Женя проигрывает в считалочку, а потому теперь должна пойти и выключить музыкальный центр. Разговоры из юмористических плавно перетекают в повседневные. Друзья обсуждают планы, необходимость поехать в горы на Донбай или ещё куда-нибудь, взять общий отпуск и укатить на море, но почти ни у кого не получается подстроить время друг под друга. Илья едва ли участвует в разговоре и изредка наблюдает за поведением француженки. Ему интересно, чем она так привлекает остальных, ведь никакие угрозы Жени не могли способствовать такой уютной атмосфере. Впрочем, он и сам не знает, что так цепляет в ней его самого. Стрелецкий ждёт невероятно долго, почти несколько часов, прежде чем Кирилл наконец созреет отлучиться. И когда его друг медленно поднимается, тело Ильи само собой вытягивается струной и он следует за Кириллом.
Они собираются в тишине, почти у самого бассейна, и Кирилл терпеливо ждёт, пока Илья заговорит. Им не обязательно вот так выходить вместе в разгар общего вечера, это не устойчивое правило или необходимость, потому что они видятся достаточно часто. Скорее наоборот: они надоедают друг другу так, что здесь отдыхают друг от друга в компании, садясь по разные углы стола.
– Я пригласил Аду на свидание, – этот факт звучит из уст Ильи измученно просто, на выдохе.
Кирилл давится, принимается стучать себе по груди и в удивлении и поднимает глаза на друга.
– Ты? Пригласил? Серьёзно?! Великий одинокий Стрелецкий сам, без угроз ножом, пригласил девушку на свидание?! – Кирилл хрипит от смеха, вырывающегося из груди. Но его веселье быстро стихает, так как Илья смотрит на него угрожающе. Покачав головой, Кирилл становится немного серьёзнее. – Слушай, тут две стороны медали. Ну… Она, во-первых, уедет же через месяц. И если ты это понимаешь, то должен понимать и то, что эти отношения не могут быть длительными. А… Во-вторых, у тебя когда последний раз были серьёзные отношения? В пятом классе школы? Ада выглядит серьёзной сама по себе, и ей вряд ли будет интересен твой свободный подход. Ты же сам зарекался, что никаких серьёзных отношений заводить не планируешь. Что они… Обуза? Да, кажется, ты так тогда и сказал. А Ада хорошая. Не разбивай ей сердце, будь выше своих звериных инт… Инет… Интиктов.
– Интиктов? – хмурый до этого момента Илья взрывается от смеха. Кирилл ещё несколько раз старательно пытается выговорить слово «инстинктов», но получается у него плохо. С десятого раза он агрессивно отмахивается от этой проблемы и устало вздыхает, опуская взгляд на воду. Французский шарм или что-то большее? Как понять это, если нет возможности побыть наедине дольше пары минут? Без других людей, без посторонних мыслей и предрассудков. – А ты что-нибудь о ней знаешь?
– Я не знаю, Женя знает, но она всё расскажет Аде, как только ты отойдёшь на метр. Так что не советую. Вообще, дружище, просто наслаждайся моментом. Как ты любишь. Одним днём, – Кирилл одобряюще хлопает друга по плечу, сжимает его изо всех сил и первым уходит спать.
Илья остаётся в одиночестве всего на несколько минут, а после отправляется следом. Завтра рано вставать.
Глава 5
Сентябрь, 2011
Париж, Франция
Адалин не чувствует себя в доме дома. Здесь слишком напряжённая атмосфера – натянутая, словно тетива стрелы. Лишнего звука не издать, лишнего слова не сказать, лишнего действия не сделать. Почти всё подвергается строгой оценке отца, который одним взглядом серых глаз может осадить так, что больше не захочется попадать в его поле зрения.
Со своей женой он общается, как с деловым партнёром – отстранённо интересуется утром, как у неё дела; задаёт дежурные вопросы, а любой разговор с детьми сводится лишь к одному. К учёбе. Эдварда он никогда не замечает. Когда брат начинает говорить, отец сжимает губы в тонкую линию и молча кивает, а вот когда начинает говорить Ада, всё его внимание приковано к ней. Он спрашивает про школу, учёбу, интересуется, как у неё идёт английский и русский. Потом он обязательно предлагает ей вместе съездить в компанию с остановкой на обед в ресторане или в каком-нибудь магазине.
Наверное, поэтому Адалин так и не может почувствовать это место своим домом – это больше похоже на поле битвы или на бесконечное собеседование на работу, где в любой момент ей могут сказать «вы нам не подходите».
Ещё больше разговоров с отцом за завтраком Адалин ненавидит, когда тот вмешивается в их с Эдвардом общение. Когда-то между ними не было открытой вражды, и Адалин даже верит в то, что когда-нибудь они вновь смогут начать общаться так, как раньше. Такие моменты и правда случаются. Когда они вечерами остаются одни дома или включают телевизор в гостиной; когда вместе прячутся в библиотеке и делают там уроки или проекты по учёбе. В редкие дни они могут позволить себе вместе поиграть в шахматы. В карты, настольные игры, приставку или даже в шахматы. Пока отец снова не вмешивается; пока его холодный, оценивающий взгляд не проходится по доске, чёрно-белым фигурам и Эду; пока он одобрительно не становится позади Адалин, слишком явно показывая своё предпочтение; пока не кладёт ладони ей на плечи, демонстрируя своё покровительство.