– Вот приедешь ко мне погостить…
Адалин щурит глаза, а Ник страдальчески вздыхает, прячась за экраном ноутбука так, словно это может спасти его от гнева сестры, но Адалин тут же переключается на готовку. Открывает дверцу духовки, осторожно загружает туда противень с мелко дрожащими, ещё сырыми круассанами. Присаживается на корточки, устанавливает нужную температуру и время. Тиканье часов на стене, равномерное клацанье клавиатуры и щёлканье мышки. Ада кладёт ладони на колени, умещает на них подбородок, глядя на тёплый свет духовки.
Это всегда казалось ей правильным. Когда внутри было слишком много эмоций, которые спотыкались друг о друга, выпечка служила спасением. Этой хитрости её научила бабушка. На самом деле, она учила её печь не только круассаны, но именно их Адалин полюбила больше всего. Прикусывая губу, она внимательно наблюдает за ровными рядами сырого теста в желтоватом свете духового шкафа. Вот бы всю жизнь заниматься этим, а не перекладывать бумажки в душном кабинете. Открыть небольшое кафе, где каждый желающий смог бы попробовать её выпечку. Открыть место, в котором она сама будет счастлива и сможет почувствовать себя… дома. Но, как только фантазия становится ярче, перед глазами вспыхивает холодный взгляд отца, его плотно сжатые губы и мечтательная улыбка сходит с лица Адалин.
Они с Ником расположились не на главной кухне, которая больше служила предметом интерьера – в ней никогда не готовили, потому что отец ненавидел резкие запахи. Да и Адалин не видела ничего зазорного в том, чтобы повозиться в тесте в самой дальней части дома. Сюда не забредёт ни отец, ни мать, ни Эд.
– Мы же не опоздали, да? – весёлый голос Тонна выдёргивает её из мыслей так резко, что Адалин вздрагивает. – А что, Ада бросила тебя и заставила пачкать руки в муке? – ехидство Тонна несдержанно катится по комнате, заставляя спрятавшуюся Аду закатить глаза. – Заходи, Даф. Чувствуй себя, как дома.
– Разве не Ада должна говорить эти слова? – Ник тихо хмыкает.
– Ой, да брось, Ник. Я тут бываю так часто, что практически живу. Могу позволить себе заменить Аду, пока она… а кстати, где она?
Адалин ползком добирается до края кухонного островка. Выглянув из-за угла, она заговорщически подмигивает Дафне. Та улыбается ей в ответ. Атталь не успевает опомниться, как Ада хватает его за щиколотку. Тонн взвизгивает так громко, что Дафне приходится зажать ладонями уши, и отскакивает с таким рвением, что Николас – на всякий случай – придерживает свой ноутбук.
– Ты! – возмущённо вздыхает он, не сводя с Ады гневного взгляда, который быстро сменяется на милостивый, но не менее хитрый. – Беги, принцесса Ада.
Адалин подскакивает на ноги не с ужасом, а с заразительным смехом. Она подрывается с места, но не успевает даже обогнуть угол островка, как руки Тонна смыкаются где-то под её грудью, без труда поднимая над полом, и под весёлый смех начинают кружить её, пока перед глазами всё не начнёт расплываться. Тоин сам смеётся, когда ставит Аду на ноги и закидывает руки ей на плечи, обнимая и прижимая к себе.
Смех затихает вместе с поцокиванием языка Ника, который опускает крышку ноутбука, поворачивает голову в сторону неспешно подошедшей Дафны. Фейн учтиво выдвигает барный стул рядом с собой, похлопывая по сиденью. Дафна же коротко улыбается и молчаливое приглашение присесть принимает.
– Как видишь, нас хоть мало, но компания весьма шумная, – на выдохе произносит он, не без улыбки наблюдая за тем, как Ада отпихивает от себя Тоина, стремившегося её защекотать. – Иногда неприлично громкая. Прости за это.
Укыбка Дафны становится смущённой, когда она взбирается на стул, откидывается на спинку и лениво покачивает ногой в воздухе. Несмотря на незнакомую компанию, она не выглядит растерянной или потерянной – скорее уж аккуратной.
– Кажется, мне ещё придётся к этому привыкнуть, – поджав губы, Дафна скользит взглядом по резвящимся Аде и Тонну.
– О! Тут можешь не переживать. Вскоре ты поймёшь, что если в комнате, в которой находятся эти двое, слишком тихо, значит, мир перевернулся с ног на голову, – Ник весело хохочет. – В крайнем случае можно предположить, что они прибили друг друга, – поднимаясь со своего места, он подмигивает Дафне.
Стерев со столешницы остатки муки, Ник щёлкает кнопкой электрического чайника. Почти медитативными движениями засыпает заварку, выставляет на стол чашки, сахарницу и раскладывает ложки. Ник делает это так любовно, что даже Тонн и Адалин затихают.
– Ты же пока пообщалась только с Адой? – Николас поднимает глаза на Дафну. – Она может быть упрямой, если захочет, – чуть тише добавляет он.
– Я всё ещё в одной комнате с тобой, Никки, – шипит Адалин, аккуратно отодвигая его ноутбук и взбираясь на стул.
– Я всего лишь хотел расспросить Дафну о её увлечениях и хобби, а тут снова ты. Интересно, ты хоть на секунду оставляешь её одну?
– Потому что вы с Тонном пугаете её. Может быть ещё про резус-фактор и группу крови спросишь? – Адалин щурит глаза, а Николас не может сдержать смеха.
– Конечно, Ад. Я и знак зодиака узнаю, и точное время с местом рождения. А потом составлю натальную карту и посмотрю совместимость.
Дафна наблюдает за ними со стороны и явно не может понять – это ссора или просто маленькие дружеские препирательства. Они не грызутся, но упорно пытаются поддеть друг друга. Однако, в конце концов, стал бы Ник трепать Аду по волосам, если бы был зол?
– Так что, Дафна? Расскажешь о себе? Можно без группы крови, – Деко вдруг вздрагивает от обращения к себе, поднимая глаза на Николаса и решительно кивает.
– Да я… я даже не знаю, с чего начать. Родилась в Сент-Дени, но сейчас мы перебрались к краю этого района, поближе к 18-тому округу, – Дафна поджимает губы, внимательно вглядываясь в лица напротив, словно примеряясь, как они отнесутся к тому, что она родилась не в самом благополучном районе Парижа. – Занимаюсь танцами. Не бальными или спортивными. Хип-хопом, контемпорари. Люблю заниматься йогой, растяжкой, да и вообще двигаться. Бегать по утрам или вечерам.
– О! Я зря пеку круассаны, да? – у Адалин вдруг опускаются плечи, а сама она ощутимо поникает. – Ты же на спорте, наверное? У моей мамы танцевальное прошлое, правда, балетное. И с выпечкой у неё отношения… ну не очень дружелюбные.
– Не переживай, – ободряюще улыбается ей Дафна. – Я очень люблю круассаны. На самом деле, даже больше, чем нужно их любить. Да и выпечку в целом. Так что можешь считать меня неправильной танцовщицей.
Адалин расцветает, как цветок под солнечным светом. Сначала на её губах появляется улыбка, потом в глазах загораются звёздочки.
– Это же отлично! Я могу приносить их тебе каждый день! Идёт?
Дафна тихо смеётся, кажется, уже полностью расслабившись в новой компании.
– Идёт.
– Если, конечно, ты их не подпалишь, – заговорщицкий шёпот Тонна касается ушей совсем рядом, а потом он театрально втягивает воздух между Дафной и Адой. – Кажется, я чувствую запах гари.
Адалин подскакивает со стула так резко, что практически роняет его на пол. И с тихим «чёрт возьми!» падает на колени перед духовкой, в спешке начиная выключать её под смех Ника, Тоина и Дафны.
Конечно же, круассаны не сгорели.
Июнь, 2021 год
Санкт-Петербург, Россия
Она сидит так уже, наверное, минут тридцать – поджав одну ногу под себя, ощущая, как мокрые волосы неприятно липнут к спине, заворожённо уставившись на листок перед собой. Адалин отодвигается на другой конец дивана, который служит для неё кроватью, страшась, что вода с волос может размочить листок. И не прикасается к нему, лишь смотрит долгим, изучающим взглядом. Наверное, было бы логичнее рассказать всё Жене – про всю эту абсурдную ситуацию, про свидание и поцелуй в клубе. Она же хорошо и, по всей видимости, давно знакома с Ильёй. Возможно, может что-то рассказать или предостеречь от запретных тем для разговора.
– Надень… надень, – голос из телефона заставляет Адалин чуть нахмуриться, но она всё ещё упрямо смотрит на белый лист с чётким рисунком птички и лаванды. – Знаешь, никогда не думал, что ты обратишься ко мне за помощью. Ну, понимаешь… ты и свидание…
– Знаешь, Тонн. Я не могу тебе сейчас врезать, но как только шасси самолёта коснётся взлётной полосы, тебе первому прилетит в лоб что-то тяжёлое, – громко шипит на него Вуд, внутренне радуясь тому, что у Жени появились какие-то супер-важные-неотложные дела и она может говорить свободно. – Ты же был на сотне свиданий с девушками. Просто скажи, о чём молчать, о чём говорить и что мне, наконец, надеть, – на выдохе произносит Адалин, прижимая ладони к лицу и упираясь головой в спинку дивана.
Мокрые волосы скользят по спине, заставляя Аду издать какой-то нечленораздельный звук и поёжиться, пока из трубки телефона раздаётся задумчивое мычание. Могла ли Адалин когда-нибудь подумать, что в двадцать четыре года её настигнет это чувство – то самое, когда ладошки потеют и всякие плохие мысли лезут в голову. Ты думаешь только о плохом. И о том, что тебе, чёрт возьми, надеть. Вуд поворачивает голову и скользит взглядом по разложенной одежде.
Наверное, нужно надеть что-то романтичное. Какое-нибудь нежное, практически воздушное платье пыльно-розового оттенка и туфельки? Или лучше юбку с блузкой? А может не заморачиваться и натянуть толстовку с джинсами? Стоит ли ей краситься ярко или не краситься вообще? А волосы распустить или убрать наверх? Завить или оставить прямыми? Никогда… Боги милостивые! Никогда у неё не было такого волнения и дрожи в теле. Ни перед сдачей экзаменов, ни перед выступлением в баре – просто потому, что там в хорошем результате она была уверена более, чем на сто процентов. А результат сегодняшней встречи был под вопросом. «Если ты решишь, что я тебе не интересна, то вернёшь кольцо». Да… пожалуй, впервые Адалин захотелось, чтобы это чёртово золотое колечко не вернулось к ней.
Адалин медленно поднимается со своего места, слушая весёлую болтовню друга на том конце провода, и её мысли занимает далеко не щебетание Тонна. Пока Ада расчёсывает волосы, высушивает их и завивает в лёгкие кудри, периодически косясь на лежащий на диване листок бумаги, она думает лишь о том, как далеко всё это может зайти. Как бы там ни было, их взаимодействие никогда не перейдёт границы чего-то большего. Через месяц Адалин уедет, и вся эта история позабудется. Возможно, она вспомнит об Илье, будучи уже старой? Или будет помнить о нём всю свою жизнь?