– Я не пойду в платье, – протягивает Адалин. – Это не совсем свидание, да. Он просто сказал, что хотел бы узнать меня чуть лучше, чтобы сделать свои выводы. И далеко это зайти не может. Я почти уверена, что я не отношусь к тому типу девушек, который ему нравится, – Вуд опускается на диван, бросая взгляд на экран телефона.
– Ну да. Почти. Он просто решил позаигрывать с тобой, пару раз поцеловать. И конфетка! Будь он последним мудаком, просто бы поцеловал тебя, но не сделал ничего более, – прицыкивает из динамиков голос друга, и Адалин чувствует его улыбку через экран смартфона. – Возможно, он просто решил остепениться. Ты же у нас хорошенькая девочка, Адочка.
– Хорошие девочки не целуют в клубах незнакомцев.
– А может у русских так принято? Знаешь, что-то вроде «привет, я рада познакомиться с тобой», – мягкий смех Тонна тонет в динамике смартфона. – А если серьёзно, Ад, просто будь самой собой. Надень то, что хочешь, и не мучай свою головушку этим.
Адалин упирается локтем в мягкие перины дивана, хватает рисунок и подносит его к себе. Взгляд упирается в плавные линии; то чёткие, то немного размазанные. И Адалин улыбается, вспоминая сегодняшнее утро. Как он сидел, согнувшись над белыми страницами, и рисовал. Илья был так расслаблен этим процессом, что это умиротворение невольно передавалось и Адалин. Как цепко его пальцы держали карандаш; как средний и указательный зажимали между собой корпус, заставляя ластик двигаться, как стрелка метронома – влево-вправо, влево-вправо. И как грифельные линии расползались на белой бумаге, складываясь в рисунок. Это всё было таким успокаивающим… Как будто Адалин была зрителем по ту сторону экрана, а Илья…
Девушка приподнимается на тихом выдохе, захватив с собой листок. Аккуратно она зажимает его между двумя листами папки, желая сохранить рисунок идеально ровным – так не смажется карандаш и на загнутся углы.
– Аадно, мой личный психолог, – выдыхает Адалин, скользя взглядом по экрану телефона. – Я отключаюсь, иначе не успею накраситься. Пока-пока.
– И помни, предохранение – это неотъем…
Адалин тихо смеётся, не давая Тонну закончить лекцию, и тут же скидывает звонок.
Она бы, возможно, посидела так ещё. Подумала о чём-то своём; поговорила бы с Тонном, который закидал бы её нужными и не очень нужными советами. Но стрелки часов стремительно приближаются к пяти, поторапливая, подгоняя Адалин в сборах. Она пытается убедить себя в том, что это не свидание. Что Илья так назвал всё это просто в порыве чувств, сам от себя не ожидая. Они просто прогуляются… просто поговорят… просто познакомятся чуть больше. В месте, где их не будет глушить музыка и перекрикивать друг друга не придётся.
Платье и каблуки остались в шкафу. Вместо всего того, что посоветовал Тонн, девушка надевает на себя джинсы, белый топик и кардиган крупной вязки. Пока на улице достаточно тепло, но Илья так и не обмолвился, куда поведёт её. Это может быть даже набережная, откуда дует промозглый и прохладный воздух. Написать и спросить? Адалин поджимает губы, бросает короткий взгляд на потухший и притихший телефон – номерами они не обменялись. Да и соцсетями тоже.
Пальцы Адалин обхватывают две пряди около лица, девушка скручивает их жгутиками и закалывает маленькой заколочкой – как иронично, в виде птички колибри – сзади. Наконец, собравшись, Адалин плавным шагом подходит к окну и опирается обеими руками о подоконник. Она волнуется и даже… правильнее сказать, нервничает. Паляьцы бегло и быстро отбивают замысловатый ритм, зубы то размыкаются, то смыкаются на внутренней стороне щеки. Свидание… сума сойти.
Шум мотора срабатывает для неё как зелёный сигнал. Она подхватывает небольшую сумку, перекидывает её через плечо, и выходит за дверь квартиры.
… с ума сойти…
Наконец-то Илья возвращается в упругую действительность, перебрасывающую его от одного края города к другому как умелого прыгуна. Кофе пускает нужные шестерёнки заклинившего механизма, смазывает контакты, и теперь Стрелецкий ощущает, что сил хватает на всё, в буквальном смысле. Пакет с красками был успешно переброшен, отчёты просмотрены, закупки сделаны, и вот он, красноречиво уклонившись от расспросов, стоит перед зеркалом и… ничего не делает.
Оказалось, что «свидание» — такое нервирующее слово, что бьёт по контактам в мозгу и что-то там останавливает. Всё ломается, как маленький карточный домик, и тревога сказывается сильнее ожидаемого. Пациент скорее жив, чем мёртв, однако в выборе гардероба определиться не может. Перебирает однотипные наряды, хмурится, скалится, почёсывает растрёпанные волосы, всё хочет остановиться на чём-то одном, но не получается. Что принято делать на свидании? Кроме еды, о которой он думает уже с истерией, не завтракавший ничем, кроме Аниной шоколадки. Воспалённые нервы не позволяют прервать все процессы этим, потому что тогда он завис бы на дольший срок и не смог бы как следует сфокусироваться на предстоящем… свидании. Чёрт!
В его гардеробе очевидно практически нет светлых вещей. Илья очень старается найти свои бежевые джинсы, но всё равно останавливается на тёмно-серых и удобных. Сложнее было отказаться от рокерских футболок и кожаной куртки, словно вросшей в его спину на всю оставшуюся жизнь. Вместо этого из самого дальнего угла он достаёт белую тенниску. Надевает и смотрит на себя в зеркало с немым укором. Ему вроде бы и идёт но в то же время он понимает, что банально не привык к такому элегантному сдержанному образу. Ничто не кричит об его идиотизме, кроме выглядывающего бледного рукава с волками. Но даже его в конечном итоге скрывает джинсовая куртка в тон штанам.
Волосы юноша слегка укладывает в своём обычном хаотичном стиле. Он решил использовать гель для того, чтобы пряди не разбегались в разные стороны при малейшем дуновении ветра. Илья ненавидит ощущение липкости или излишний блеск, поэтому чаще всего игнорирует эту процедуру, но сейчас минимальное количество средства ему было остро необходимо. В самом конце, когда перед ним предстаёт нормальный ухоженный человек, Стрелецкий осторожно наносит по капле одеколона под скулами, чтобы тот достаточно быстро выветрился и не был слишком едким.
Остаётся ещё немного времени до выезда, и оно уходит на блуждание по интернету. Он старается запомнить все временные промежутки, в которые работают нужные ему места, перебирает разные варианты на случай, если что-то не выйдет, и мысленно пытается составить в голове зрелый взвешенный план. Получается с трудом. Его любовь к хаотичности и спонтанности тихо ухахатывается над его серьёзностью где-то у него за спиной. В конечном итоге Илья отмахивается и, подхватив ключи от мотоцикла и два шлема, выходит из дома.
Со свиданиями у него не получалось и раньше. Даже в школе, когда он звал одноклассницу на прогулку. А уж в университете, когда он перебивался подработками в других тату салонах, а затем открывал свои – просто не было времени. Он баловался короткими связями, которые не предполагали серьёзных намерений.
Через пять минут дверь отворяется снова, впуская озлобленного Стрелецкого на поиски кошелька. Обнаружив его на столе у кровати, Илья тремя разными вариациями оскорбляет себя самого, а после опять выходит, на этот раз громко хлопая дверью.
Сердце начинает биться сильнее, стоит ему подъехать к дому Павлецкой. Он знает, что время пришло, и беспокойство никак не хочет покидать его. Сам мотоцикл служит блокиратором сильного стресса. Вождение сконцентрирует его. Сработает так, чтобы Илья ничего не испортил сразу. По крайней мере, хочется в это верить. Остановившись у нужной парадной, Илья вздёргивает забрало шлема, упирается кроссовком в поребрик и следит за тем, как из открытой двери выскальзывает хрупкий силуэт француженки.
Тепло улыбнувшись, он протягивает ей шлем, до этого закреплённый сзади.
– Тебе идут кудри, пташка, – он оценивающе скользит взглядом по её наряду, с удивлением подмечая, что даже в джинсах Ади выглядит нежной и хрупкой, а затем отворачивается, чтобы не казаться невежливым.
Она красивая. Тогда, в первый раз, Илья старался это игнорировать, фокусируясь на чём-то конкретном. На шоколаде глаз, например. А сейчас он просто не может отрицать столь очевидных вещей.
– Я… подумал насчёт места, куда могу сводить тебя. Если ты голодна, мы можем посидеть в ресторане. Ещё я посмотрел, у нас есть гончарная мастерская, какие-то мастер классы по акварели, – он нервно смеётся, пока Адалин берёт из его рук шлем и задумчиво поджимает губы.
Она не спешит надевать шлем на голову, достаёт из сумки телефон в полном молчании. Это приводит Стрелецкого в ужас. Ну вот сейчас она напишет подружке кодовое слово, чтобы она позвонила и спасла её. И упорхнёт птичка из его рук…
Илья не видит, что она активно ищет, кусая нижнюю губу. А потом улыбается так, словно выиграла миллион в лотерее.
– Разве свидания нужны не для того, чтобы мы лучше узнали друг друга? Поверь мне, вылепливая горшок или размазывая краску по холсту, тебе будет не до разговоров. А уж в ресторане и подавно, – Ада тихо хмыкает. – У меня есть идея получше. И у нас как раз есть час, чтобы выпить кофе. Доверишься мне? О, и уверяю, забава недорогая. Она была в моём списке для посещения в Питере. Совместить приятное с полезным. Что думаешь?
Илья сдаётся под её улыбкой, и лучики морщин вокруг его глаз говорят о том, что где-то под шлемом он улыбается слишком широко.
– Хорошо, пташка. Веди. Я полностью в твоём распоряжении.
Глава 7
Июнь, 2021 год
Санкт-Петербург, Россия
– Ты серьёзно? Я думал, что ты не любишь сладкое.
– Если честно, я и правда не назвала бы себя сладкоежкой. Кислая карамель не в счёт. Но я прочитала в интернете, что каждый человек, который приезжает в Питер, должен посетить это место. Это как посетить магазинчик Сильвии Бич в Париже. Считай, что и не был в Питере, если сюда не зашёл. Думаешь, я могла пропустить такое?