– Не позволено, – хмыкает Ада, проводя кончиком языка по своим губам и не сводит взгляда с лица Ильи – она заражается его игривостью моментально, стоит только спичку поднести – и будет бум. – Поэтому сегодня я, пожалуй, откажусь от титула «леди». Видишь, можешь не приставлять к моему имени «мадемуазель».
«Леди» её круга никогда не танцуют так. Они стоят где-нибудь в сторонке, лениво взбалтывая свой коктейль в стакане, просто потому, что им нельзя показывать такую свою сторону. Весёлую, свободолюбивую. И придерживайся Адалин этих глупых правил, сейчас бы не вытанцовывала с Женей на пару, а сидела бы тут тихонечко и лениво цедила свой коктейль. Безалкогольный, конечно. Потому что алкоголь развязывает язык и даёт ненужную смелость действиям и словам.
Девушки её круга не целуются с парнями в клубах и не заводят с ними отношения – их браки фиктивные, построенные на деньгах. Но она не хочет нести бремя отцовских игр, и может делать всё, что только душе её будет угодно. Любая шалость. И идея нового развлечения возникает в голове тут же, стоит только официантке покинуть территорию их столика. Ада ходит по краю лезвия, рискуя обжечься.
– Простишь мне ещё одну шалость, renard rusé! – шепчет Адалин, игриво покусывая нижнюю губу, точно зная, что после, вспоминая и прокручивая это в голове, она будет краснеть как клубника, но… Сейчас ей хочется поступить именно так.
Илья не отводит взгляда от француженки. Словно она притягивает его магнитами и держит на привязи. Он не чувствует давления поводка. Не ощущает креплений застёжек на собственной шее. Только мягкий взгляд, полный блеска огоньков, идущих волной по всему залу. Вне зависимости от титулов, он считает её особенной, это даже не обговаривается, поэтому он просто улыбается, предпочитая оставить свою игру на потом.
Куда больше ему нравится, что Адалин называет его «лисёнок» на французский лад. Это прозвище кажется ребяческим и слишком детским, но то, как она шепчет его, сводит с ума. Хочется делать всё, что только можно, лишь бы она произнесла это ещё раз. Стрелецкий щурит глаза. Взгляд его точно выхватывает кадр, немного размытый, но приятно контрастный и насыщенный, в нём Адалин кажется ещё красивей, чем всегда, хотя это просто невозможно. Илья наблюдает за ней, вздрагивая от прозвища, произнесённого полушёпотом.
Он медленно кивает на её слова, всё ещё не отводя от неё взгляда. Адалин улыбается слишком довольно, в предвкушении прикусывает губу и потянувшись к одной из рюмок, снимает с ободка кусочек лайма. Ада оставляет каплю кислого сока на левом запястье и протягивает руку к Илье. Стрелецкий улыбается так довольно, что мышцы щёк вот-вот заболят.
Следуя непонятному порыву, он чуть склоняется и мягко обхватывает руку Адалин. Прикосновение его губ обжигающе горячее и приятное.
Илья слегка выпрямляется. Танцы раскрепостили Адалин. Позволили ей раскрыться, как самому невероятному цветочному бутону. Смотреть на её новые проявления можно было бесконечно, и он смотрел. Смотрит прямо сейчас, не в силах оторваться.
Адалин хочется одёрнуть себя. Сказать самой себе, что на сегодня со Стрелецкого хватит её под-разниваний. Но она не в силах сдержаться. Она приближается и кончиком языка касается уголка его губ, чтобы почувствовать вкус лайма.
– По-твоему, это шалость? – с видом знатока протягивает Стрелецкий и смеётся, когда видит реакцию Адалин.
Стянув ещё кусочек лайма с чужого бокала, Илья подсаживается поближе к Аде. Осторожно касается её щеки, убирает с плеча прядь светлых волос, слегка сжимает её подбородок.
– Я покажу тебе, на каком уровне находится моё понимание шалостей.
Илья проводит кончиком лайма по изгибу над её ключицей, оставляя на нежной коже сок. Адалин кажется податливой, но лицо её постепенно заливается краской от осознания предстоящего события. Илья насильно стирает с себя улыбку, склоняется к девушке и скользит губами по коже, крепко прижимая Аду к себе. Поцелуй жадно огибает оголённые участки, поднимается выше, пока не достигает губ. Илья мягко размыкает уста Адалин, а затем очень лениво отдаляется и смотрит в её глаза. Стрелецкий стирает остатки поцелуя пальцами, а затем смеётся, наблюдая за её реакцией.
У Адалин сбивается дыхание, и она замирает, снова ощущая его губы на своей коже. Илья знает, на какие слабые точки нажимать, куда целовать и как шептать. Как сделать так, чтобы она покраснела, вспыхнула моментально, сама хотела продолжить игру. И пусть это чертовски смущает её, заставляет сердце глухо стучать внутри, а сознание, и без того затуманенное недавними танцами, затягиваться пеленой чуть сильнее, Адалин готова принимать эту инициативу и продолжать игру. Она растекается, прикусывая щеку изнутри. Так, чтобы с её губ не слетел излишне громкий выдох. Становится жарко, невыносимо душно от простого осознания, что Стрелецкий отвечает шалостью на шалость здесь, в очень даже людном месте.
Илья творит с ней что-то невообразимое. Его губы, изучающие каждый участок немного липкой от кислого сока кожи, его горячее дыхание у самых ушей…Он утягивает её в один из тех поцелуев, от которого коленки подкашиваются, а губы щиплет от лайма, но Ада не отстраняется – подаётся вперёд, упиваясь этим чувством. И хоть здравый смысл твердит ей, почти ломится в двери её разума, кричит, что всё это неправильно… Они продолжают целоваться, сближаться так, как изначально затеял Илья.
Тут же люди! И они могут смотреть, могут изучать, любоваться! Француженка сама не любит, когда парочки так самозабвенно прижимаются друг к другу губами на людях. Но сейчас все совершенно иначе, совсем не так. Адалин лишь тихо смеётся, опуская глаза вниз, когда Стрелецкий отстраняется от неё. Какая ирония – в первый раз она стала инициатором поцелуя с кислым привкусом, а теперь всё то же самое делает Илья.
– Ты так мило смущаешься.
Адалин тихо выдыхает на его слова, прикрывая глаза и утыкаясь лбом в его плечо. Нужно дышать глубже и медленнее, чтобы краснота спала с щёк, а назойливые мысли вышли из головы.
Пальцы Ильи ложатся мягко поглаживают открытый участок кожи между топом и поясом штанов. Он посмеивается – не бывать Адалин роковой соблазнительницей. Но этот факт, кажется, только сильнее умиляет Стрелецкого.
– Ада-Ада-Ада – лениво выдыхает он, и Адалин лениво поворачивает голову..
– Пошли отсюда, – тяжело дыша, Павлецкая внезапно подскакивает к столику и взволнованно бросается к Адалин. Она тянет её на себя, не обращая внимание на то, что рука Ильи покоится на талии Ады. Помада Жени смазана, но и до этого ей, похоже, совсем нет дела.
– Пошли, пожалуйста. Пошли, пошли, пошли, – тихо и быстро шепчет она Адалин в самое ухо.
– Жень, что случилось? – Илья подаёт голос, поднимаясь следом за Адалин и осторожно подступает к Павлецкой.
– Пошли отсюда, пока он ничего тебе не сделал, – та продолжает шептать, не сводя глаз с Адалин.
Стрелецкий поднимает непонимающий взгляд на Кирилла, который в этот момент как раз заходит в их маленький закуток и стирает салфеткой остатки помады со своих губ. Илья вопросительно смотрит на него, но Кирилл лишь плечами пожимает и с беспокойством смотрит на Женю.
– Жень, – Адалин мягко обхватывает плечо подруги. – Что случилось?
– Твой брат, – одними губами шепчет Павлецкая. – Я готова, чёрт возьми, поклясться, что видела его горящие глаза, и они не предвещали ничего хорошего. Я просто уверена, что этот урод что-то задумал, потому что… – Женя резко вздыхает, потянув Аду за собой ещё более настойчиво. – Я бы была спокойнее, если бы не знала, что он сделал. Но, чёртовы твои родственники, я не доверяю твоему брату ни на йоту! Пошли, пожалуйста, я не хочу гадать, какие демоны совокупляются в его голове. Я уже вызвала такси и оплатила счёт. Только пошли быстрее…
Адалин вскидывает брови, растерянно оборачиваясь на Илью. Спорить с Женей ей не хочется, тем более, после того, как стало известно, что где-то тут бродит Эдвард… Ада медленно кивает Стрелецкому, мол «всё нормально, я просто поеду с ней домой».
– Мы проводим вас, – коротко говорит Илья и кивает Кириллу.
Женя так торопится, так резко дёргает Адалин на себя, что та едва успевает перебирать ногами по ступенькам. Женя тащит её сквозь толпу, и Ада даже пару раз врезается в пьяные тела, идущие ей на встречу. Она несколько раз наступает кому-то на ногу, спешно извиняется, но продолжает послушно следовать за Женей сквозь.
Внезапно на чувствует, как чьи-то пальцы смыкаются на запястье и тянут её назад. Адалин сначала думает, что это Илья. Её рука выскальзывает из Жениных пальцев. Ада оборачивается и крик застревает в горле.
Вокруг шумит и движется толпа, но для неё время будто замерло; в свете неона и ярких софитов Адалин видит такие же, как у неё, карие глаза и совершенно гадкую, жестокую улыбку.
– Salut, soeurette [фр. «привет, сестрёнка»].
Глава 17
Июнь, 2012 год
Париж, Франция
Адалин тихо шипит, отдёргивая руку от нагретого противня. Быстро преодолевая расстояние до раковины, она включает холодную и подставляет пальцы под струи ледяной воды. Ада винит себя за то, что задумалась, потеряла бдительность и обожглась, но хвалит себя за то, что среагировала быстро, и дело обошлось только покраснением и неприятным зудом – не хватало ещё ожогов на пальцах.
Сегодня круассаны не вышли. Получились сплющенными, подгорелыми и из-за этого отдавали горечью. Но не потому Адалин была такой нервной, взбудораженной и даже раздражённой. Она бросает короткий взгляд на потухший экран телефона и прикусывает щёку изнутри. Ада звонила Дафне полчаса назад, когда время приближалось к двадцати трём часам. Та не ответила. Потом Ада писала Дафне сообщение каждые полчаса; потом этот интервал сократился до пятнадцати минут, потом до десяти, а потом до пяти. Но мало того, что эти сообщения до сих пор не прочитаны, так ещё статус в мессенджере намекает на то, что последний раз Дафна была в сети в пять часов вечера.