Она не осознаёт, как оказывается в машине, на заднем сидении, зажатая между Стрелецким и Павлецкой. Ада прикрывает глаза, слушая гул автомобиля, и эта гадкая, липкая паника медленно оставляет её. Адалин начинает дышать, начинает слышать разговоры вокруг и перестаёт мелко дрожать. Она открывает глаза, скользя взглядом по просторному салону какой-то иномарки, пока не натыкается на хмурое лицо Ника в зеркале заднего вида. Его карие глаза – гораздо темнее, чем у Ады – щурятся под нахмуренными бровями, внимательно следя за дорогой.
– Везти к тебе, Жень, нельзя. Он наверняка знает, где ты живёшь, так что рисковать нет смысла, – губы Ника медленно шевелятся, акцентом выдавая не такую большую практику русского языка, которая есть у Адалин.
– Отель? – с переднего сиденья слышится голос Кирилла.
– Нет, – Ник качает головой. – Даже если заселим под одним из наших имён, он всё равно сможет понять. Да и у журналистов есть свои связи в отельных сетях. Этот вариант отпадает сразу же. Даже мне удалось узнать, в каком вы клубе, а Эд имеет более изощрённые способы.
На минуту в салоне автомобиля повисает тишина, и Ада может различить касание рук Жени к своим плечам, которые поглаживают её в материнско-успокаивающем жесте. Павлецкая и Фейн единственные в этой машине, кто знает, почему у Ады такая бурная реакция на вспышки фотокамер. И к чести Кирилла и Ильи, они не накидываются с расспросами о причинах этого.
– Она может остановиться у меня. Насколько это потребуется.
Адалин сначала не может понять, говорит это Илья или Кирилл, но когда машина замедляется, она видит взгляд Ника в зеркале заднего вида и чётко осознаёт, что друг смотрит на Стрелецкого – оценивает, насколько ему можно доверять? Потом взгляд его мечется к Адалин, и француженка ненадолго встречается глазами со своим другом. Аде достаточно поджать губы и коротко кивнуть, чтобы дать понять Фейну:
Всё хорошо. Ему можно доверять. Не беспокойся обо мне.
И только после этих коротких переглядок Ник устало выдыхает.
– Забейте в навигаторе адрес или Кириллу придётся говорить всю дорогу, как голосовому помощнику. Я первый раз в этом городе и ориентируюсь по этим непонятным улицам более чем плохо. А ещё не очень хорошо читаю по-русски, но на слух понимаю нормально.
Кирилл тут же принимается что-то забивать в телефон, уточнять у Ника, а тот отвечает ему и даже улыбается – пусть улыбка у него и получается нервной и слабой.
Адалин выдыхает, откидывается назад, на спинку сиденья, и прикрывает глаза. Настроения смотреть в окно и наблюдать за ночной жизнью города нет. Ей просто хочется оказаться в безопасности. За четырьмя стенами, где никто не будет наблюдать за ней пристальным взглядом, не будет вертеть её под микроскопом. Где Ада сможет выдохнуть и утихомирить бешено бьющееся сердце. Пальцы нервно переплетаются между собой и заламываются до характерного хруста.
Аде хочется спокойствия впервые за несколько лет.
– Я оставлю свой телефон. Если вдруг нужна будет помощь, звони, – машина замедляется, останавливается, и Ник протягивает Илье лощёную серую визитку. – Я отвезу Женю и Кирилла по домам и позвоню. Если нужно приехать, я приеду, просто… – Николас поджимает губы, бегло взглянув на Адалин и тут же переходит на французский. – Ты в порядке сейчас? Уверена, что хочешь остаться здесь?
– Да, – тихо шепчет Ада, медленно кивая. – По крайней мере, я уверена в том, что здесь мне будет безопаснее, чем в отёле.
Николас коротко кивает.
– Позвони мне, если что. Вопрос с журналистами я решу завтра утром. Идите.
Первым из машины выходит Илья. Адалин бросает короткий взгляд на Женю, которая с неохотой отпускает ладонь подруги и передаёт её Илье. Стрелецкий придерживает ей дверь, помогает покинуть салон автомобиля. И даже неосознанно придерживает Аду за плечи, пока она шаркает подошвами кроссовок по мокрому после дождя асфальту.
Адалин лениво скользит глазами по двору-колодцу, замечая, что в некоторых окнах всё ещё горит свет, и где-то там не спят люди несмотря на то, что уже за полночь. Темнота не рискует полностью поглощать этот город, оставляя светлые полоски на небе.
Илья придерживает для неё тяжёлую дверь парадной, позволяя ей проскользнуть первой. Они поднимаются на второй этаж в тишине – Стрелецкий, обдумывающий случившееся и успокаивающий внутри себя интерес, а Ада, размышляющая в молчании. Она знает, что Эд подстроил всё это специально. Приехал сюда, чтобы разбить вдребезги её спокойствие; шепнул журналистам, что Адалин бродит по улочкам Питера – и возможно, подогрел их интерес чем-то ужасным. Он сделал всё это специально, чтобы пошатнуть её душевное равновесие, чтобы усыпить бдительность и нанести решающий удар.
По подъезду эхом пролетает звон ключей. Стрелецкий быстро расправляется с замком, толкает дверь вперёд, проходя первым и придерживая створку двери, молчаливо приглашает Адалин в свой дом.
– Не стесняйся и… Располагайся. Может быть, ты хочешь чего-нибудь? Чай или кофе? – Стрелецкий неуверенно мнётся при входе, когда Адалин переступает порог квартиры. – У меня есть ромашковый.
– От чая я бы не отказалась, – ответ звучит так тихо, что Вуд сама этого пугается. Она откашливается и отходит немного в сторону.
Илья кивает, закрывает и замыкает дверь, а затем скрывается в арке кухни. Адалин неспешно снимает свою обувь, рассматривая минималистичный интерьер. Светлые кремовые обои, небольшой шкаф-купе, где, по всей видимости, хранятся вся верхняя одежда и часть обуви… Прихожая вытягивается в коридор, из которого расходятся двери и коридоры, ведущие дальше, вглубь квартиры. Особенно Аду впечатляет высота потолков. Пусть Адалин и живёт в Париже, но квартира у неё – обычный муравейник с низкими потолками, небольшой кухней, гостиной и спальней – она живёт одна, а огромные площади, где эхо отлетает от стен, больше пугают, чем вызывают чувство комфорта. Если ей хочется просторов особняка, она просто приезжает к бабушке.
Оставив кроссовки на коврике при входе, француженка медленно следует к кухне. Внезапно два зелёных огонька моргают в темноте одной из комнат и заставляют Аду замереть прямо посередине прихожей. Огоньки пропадают, потом появляются снова и проплывают по комнате прямиком к ней, пока в слабом свете светильников не возникает изящное чёрное пятно. Пятно мягко ступает лапками по паркету, и, наконец, в прихожую входит чёрная лоснящаяся кошка.
Она останавливается напротив Адалин и начинает с интересом изучать чужачку. Ада с удивлением замечает, что хвоста у кошки нет.
– Это Дева, – голос Ильи со стороны арки заставляет оторвать взгляд от кошки. Стрелецкий опирается о косяк, с лёгкой улыбкой наблюдая за питомицей. – Мы подобрали её несколько лет назад с Аней, и теперь она чувствует себя полноправной хозяйкой этой квартиры. Она уже была без хвоста, но это никогда не мешало её грациозности.
– Кажется, ей не очень нравится, что я у тебя в гостях, – уголки губ Ады слегка подрагивают, когда она замечает, с какой нежностью и любовью Илья говорит о кошке. – Мои родители никогда не разрешали заводить домашних питомцев. А потом, когда я съехала, было просто некогда. Я могу её погладить?
– Конечно. Дева насторожённо относится к новым людям, но никогда не царапается.
Адалин присаживается на пол, прямо на колени, протягивая руку к кошке. Та ёжится, но, спустя мгновение, медленными шагами начинает подбираться к новому человеку, смешно двигать розовым носиком и принюхиваться к Адалин. Как только носик Девы касается вытянутых пальцев, она сначала дёргается назад, но как только понимает, что француженка не будет причинять ей вред, начинает тереться мордочкой. С большой охотой Дева ставит передние лапки на колени Ады и подставляет теперь под её ласки не только мордочку, но и всё тело.
– Какая она ласковая, – Адалин тихо смеётся, не сводя довольного взгляда с кошки. – А сначала мне показалось, что она набросится на меня и расцарапает мне лицо за вторжение на её территорию.
– Ну вот, видишь. Теперь и ты тоже в её власти, – Илья тепло смеётся, с удовольствием наблюдая за тем, как легко Адалин ладит с единственной женщиной, которая может вертеть им как угодно – после сестры.
Дева настолько смелеет, что лезет дальше, запрыгивает к Адалин на руки, и девушке приходится одной рукой обхватить кошку, а второй продолжать гладить её шёрстку. Зато теперь Ада может подняться на ноги и проследовать за Стрелецким на кухню, где уже кипит электрический чайник.
Тишина квартиры действует удивительно умиротворяюще на Адалин. Мягкий жёлтый свет подвесных светильников над столом не режет глаза и наполняет комнату удивительным теплом несмотря на то, что на улице промозгло. Пока Илья готовит чай, Адалин медленно проходит к окну, всё ещё держа пригревшуюся и мурчащую на руках Деву. За окном горят фонари и моргают фарами изредка проезжающие машины.
– Тебе сахар положить? – голос Ильи Ада слышит не сразу.
– М? Нет, не нужно. Говорят, что от сладкого плохо засыпаешь, а мне кажется, что я в эту ночь точно не смогу заснуть, – уголки губ Ады нервно дёргаются, когда она поворачивается спиной к окну и продолжает поглаживать Деву. – Я… Я должна извиниться. За то, что вечер был испорчен. Я не думала, что всё будет… Так.
– Тебе не за что извиняться, пташка, – Илья смотрит на Аду украдкой, прежде чем взять кружки с дымящимся чаем и поставить их на стол. – А насчёт сладкого не переживай. Если ты не сможешь заснуть, то я с радостью посижу с тобой. Ты просто не пробовала зефир, который Кирилл привёз из Казахстана. Говорю тебе, сразу настроение поднимется, – Стрелецкий заговорщически подмигивает, открывая какой-то верхний шкафчик кухонного гарнитура, и, поймав взгляд Ады, тут же смеётся. – Припрятал, чтобы Аня не нашла. Она уже свою порцию съела.
Адалин не может не улыбнуться в ответ. Она усаживается на стул, пока Илья ставит на середину стола зефир, а напротив Адалин кружку, и сам приземляется, напротив.