Тихий рык слышится со стороны дверей.
– Что ты сказал? Не смей трогать Аню!
Илья рвётся вперёд, но крепкие руки Ника и Кирилла удерживают его на месте, пока Женя вырывается перед ним, пытаясь притормозить разъярённого Стрелецкого.
– Только тронь её пальцем, ублюдок. И я вырву тебе кадык! Я убью тебя. Слышишь, французский урод! Я убью тебя сразу же!
Мир под ногами дрожит, когда весь смысл слов доходит до Адалин в полной мере. Взгляд мутнеет, а рука дёргается назад от папки так, словно та раскалена до предела. Адалин никогда не пожертвует кем-то ради собственной свободы. Жизнь другого человека не стоит её желаний. Потом… Она потом найдёт другой способ сбежать.
– Вот и славно. Я так понимаю, мы все можем идти? – отец громко хлопает в ладоши, из-за чего Адалин вздрагивает. – Никогда не ставь условия игроку сильнее, Адалин, если у тебя нет возможности идти ва-банк.
… Ей нечем ходить. Доска перед глазами пуста. Она не может отбиться, не может выиграть. Адалин резко вдыхает, поднимая глаза на Николаса, но не видит его перед собой. Перед ней – не светлый просторный зал дворца, а залитая дождём мостовая и непроглядная тьма, в которой она видит Дафну. В её глазах отчаяние и боль. Ада слышит её голос, видит её на своей кухне, когда готовит круассаны. И почти сразу же голос Дафны в голове Адалин сменяется голосом Николаса.
«Этой информацией нам надо воспользоваться грамотно. Не бросаться ей, не кричать о ней»
С немым вопросом она смотрит на Николаса, и тот коротко кивает.
Давай, Ада. Сделай свой ход.
– Если ты тронешь Аню, – Ада самая не ожидает, что её голос вдруг станет таким твёрдым. – Я думаю, всем будет интересно узнать… Или даже увидеть, что случилось в ту летнюю ночь, верно?
Отец замирает на пороге, уже собираясь покинуть комнату. В его взгляде на секунду мелькает беспокойство, но ему мгновенно удаётся вновь надеть маску безразличия.
– О чём ты, Адалин? – он непонимающе вскидывает брови.
Ада уже ухватилась за папку, и Эдвард машинально выпускает её из рук. Вторая рука уже достаёт из кармана пиджака слабо поблёскивающую флешку. Энтони с деланным непониманием рассматривает дочь и флешку в её руке, – но Адалин знает, что отец давно всё понял.
– Если ты тронешь хоть пальцем Аню, Кирилла, Женю или Илью. Если ты хоть подумаешь навредить кому-то, кто будет рядом со мной или Эдвардом. Если ты посмеешь влезть в мою жизнь, испортить всё, я потяну тебя и всех на дно за собой.
– И ты угрожаешь мне… Чем? Флешкой?
– Я помню, как ты говорил мне, что информация – самое губительное оружие. Видишь, как хорошо я внемлю твоим советам, отец? – Адалин сжимает губы. – Я не буду жертвовать пешками. Люди – это не шахматные фигуры. Люди – это люди. Они не заслуживают быть частью твоих игр. На этой флешке доказательства того, что всё случившееся с Дафной не было самоубийством. Здесь доказательства её изнасилования.
Энтони нервно улыбается и почти рычит:
– А мне-то что от этой информации, Адалин?
– На видео есть звук, – вмешивается Ник, выпуская успокоившегося Илью. – Ваш сын поразительно говорливый, месье. Он не просто сумел надругаться над нашей подругой, но и по дурости выложил всё. Например, то, что это вы сказали ему сделать с ней это. Что если она не убьёт себя, то умрёт Адалин. И много… Много интересной информации, о которой вашим инвесторам следовало бы узнать, – Фейн хмурится, скалится. – Не верите? Мы можем посмотреть прямо там. На аукционе. Как раз собралось столько народу… Всем будет интересно увидеть вашу благодетель, месье.
В тишине слышно, как скрипят зубы Энтони.
– Вашему сыну следует быть внимательнее, когда он переходит по сомнительным ссылкам и снимает видео, – уголки губ Ника слегка вздрагивают.
Серые глаза Энтони Вуда темнеют так, что Адалин на секунду становится страшно. Но она остаётся на месте, не сводит взгляда с отца. Энтони разворачивается на пятках лакированных туфель и медленно подходит к дочери. Эдвард отскакивает назад, а Женя, наоборот, делает несколько шагов вперёд, готовая накинуться на отца Ады. Щурясь, он разглядывает лицо Адалин так внимательно, что впору отвести взгляд или отвернуться, но Ада продолжает смотреть в упор.
Она больше не проиграет ему. Больше никогда не проиграет.
– Спекулируешь на смерти своей лучшей подруги? Как это гадко, Адалин, – шёпот обжигает кожу, подпаливает фитиль внутреннего гнева Адалин. – А я всегда думал, что ты так сильно дорожишь смертью сиротки Дафны, что никогда не позаришься на это… Грязно играешь. Может быть, и не такие уж мы и разные, как сильно ты хочешь это отрицать…
Адалин проводит флешкой перед лицом своего отца:
– Я просто играю по твоим правилам.
– Всего одно видео – не доказательство моей вины. Это не очернит репутацию мою и моей компании. Я могу просто скинуть всё на своего сына, ведь всем и так известна его репутация. Я могу сказать всем, что это творил мой сын по собственной воле.
– Ты серьёзно? – голос Эдварда рядом полон негодования.
– Вот видишь. Это видео ничего не изменит…
Адалин уже готова зарычать от досады, но тут со стороны Ильи, Ника и Жени доносится тихое покашливание. Макушка Кирилла выскальзывает слева от Ильи, и только сейчас Адалин замечает, что прямо на них направлена камера телефона.
– А два видео изменят?
Адалин только и может, что удивлённо приподнять брови и посмотреть на Кирилла с немой благодарностью. Её же отец от отчаяния начинает практически кричать. Он кидается вперёд и хватает Адалин за руку, в которой зажата флешка. Другую руку Энтони Вуд в остервенении тянет к шее своей дочери, но не успевает к ней даже прикоснуться, как резкий удар откидывает его в сторону. Адалин успевает отскочить назад и её брови удивлёенно ползут вверх, когда она видит Женю, которая потирает костяшки правой руки.
– Ещё раз подойдёшь к ней, и я тебе лицо в щепки раскрошу, – шипит на него Павлецкая.
Энтони смотрит на неё широко раскрытыми глазами, прижимая ладонь к скуле, тут же начавшей наливаться синяком. Во время удара он прикусил зубами губу, и теперь на ней выступают капельки крови.
Но Женю, кажется, это мало беспокоит. Энтони подскакивает к Адалин и с бешеным рычанием произносит:
– Катись, куда хочешь!
И только собирается сделать шаг назад, как Женя выхватывает из рук Адалин флешку и кидает её в отца Адалин.
– И это с собой забери. Чтобы было о чём подумать на досуге, больной ублюдок.
Не придержи Адалин подругу за руку, та бы снова накинулась на мужчину, пока он проскакивает между Ильёй, Ником и Кириллом, по всей видимости, планируя поскорее покинуть это мероприятие. Мать Адалин молчаливо следует за ним. В комнате остаётся только Эдвард. Он смотрит на сестру, делает шаг к ней слишком медленный, осторожный, но Ада почти тут же пятится назад.
– Я и тебе сейчас врежу, если ты подойдёшь, – рычит Женя. – Всю жизнь мечтала набить вам морды за все ваши поступки. Свали лучше за своим папашей, пока и тебе не влетело.
Взгляд Эдварда последний раз скользит по Аде. Она поджимает губы, качает головой, и шепчет:
– Исчезни, Эдвард. Просто исчезни из моей жизни.
И он уходит следом за отцом.
Адалин облегчённо вздыхает и прижимает папку к груди, обнимая её, как самое драгоценное сокровище. Она прикрывает глаза, и её колени подгибаются от резко накатившей слабости.
Илья первым срывается с места, мягко обхватывая плечи Адалин, и успевает немного смягчить её падение. Ада не чувствует боли, когда колени бьются о паркет. Не чувствует, как Женя и Илья садятся рядом с ней, расспрашивая её о состоянии, не чувствует, как горячие слёзы бегут по щекам, капая на пол.
Она смогла победить? Воздух наполняет лёгкие.
Она дышит. Чёрт возьми. Она может дышать.
– Я дышу, – хриплым голосом шепчет она. – Я могу дышать.
Адалин открывает полные слёз глаза и с трудом может расцепить руки, которые прижимают папку. Дрожащие пальцы достают бумаги, когда она кладёт их прямо на пол. Сгибается, достаёт ручку и всматривается в подпись отца. Обхватив корпус ручки, она склоняется над документами и оставляет свою подпись.
Вот она. Свобода.
Ада прикрывает глаза, выпрямляется.
– Всё хорошо? – голос Жени пробивается сквозь гул в ушах, когда Адалин переводит на неё взгляд. – Ты… бледная.
Все слова вдруг заканчиваются. Адалин может только слабо улыбнуться, медленно кивнуть, и всё её тело резко тянет вниз. Она чуть кренится, упираясь затылком в плечо Стрелецкого, который мягко обхватывает её ослабевшее тело руками. Адалин приоткрывает глаза и у дверей видит улыбающееся лицо Ника. Рядом с ним, опершись на свою трость, стоит бабушка Женевьева. Она, прищурившись, улыбается, всем своим видом показывая, что безмерно рада за свою внучку.
– Николас, дорогой. Кажется, Адалин следует отвести в более… Спокойное место. Не находишь?
«Да», договаривает за него Адалин и прикрывает глаза. Слабость охватывает её, звуки вокруг постепенно затихают.
Теперь она свободна.
Теперь пташка может расправить крылья.
Эпилог
Июнь, 2021 год
Санкт-Петербург, Россия
– Я всё равно не понимаю, как ты это делаешь. Я её и вперёд, и назад, и вверх, а они не отлипают, – ворчит Аня, сверля взглядом блинчик на сковородке. – У тебя так легко получается, а у меня они намертво прилипают! – она снова пытается подвигать сковородкой, и даже рывком подкинуть блинчик – но он так и остаётся на сковороде. – Ну всё! Я сдаюсь! Дай мне лопатку, я покромсаю его, и всё. Блинчики – это не моё.
Дева на коленях Адалин протестующе мурчит, когда Ада поднимается и осторожно кладёт кошку на стул. Адалин сокрушённо вздыхает. Все те две недели, что она проводит то у Жени, то у Ильи, ей не дают прохода черноволосая Аня Стрелецкая и её чёрная кошка. Дева буквально не слезает с рук, а Аня задаёт слишком много вопросов – но, если честно, Адалин не против.