– Выдохни, друг, – Кирилл ободряюще похлопывает Илью по плечу, отчётливо улавливая, что натянутая струна где-то внутри друга подрагивает, знаменуя скорый разрыв, и очень старается говорить мягко, так, чтобы этого не произошло. Он дожидается, пока хмурость Стрелецкого слегка разойдётся и расслабятся его густые брови, а потом широко улыбается. – Ты справился. Заслужил всё это. Пей. Пей. Пей. Пей!
С каждым новым «пей!» голос Кирилла становится звонче. С ним сплетаются и другие голоса, нарушающие вечернюю тишину и умиротворение. Илья проходит чуть вперёд, на ходу расстёгивает куртку и смиренно запрокидывает бутылку, прикладывая к губам. Глоток за глотком он поглощает напиток, пока внутри банки ничего не остаётся.
– Комбуча? – с недоверием переспрашивает Адалин у Жени, пока остальные продолжают скандировать призыв.
– Чайный гриб. – хихикает подруга. – Запасов от бабушки Кирилла в доме ещё полно… На все опоздания Стрелецкого хватит.
– Чайный… Что?!
– Ты в России! – восклицает Павлецкая и легонько шлёпает Аду по бедру. – Не выпендривайся!
Илья допивает бутылку комбучи и победно поднимает её над головой. Очередная победа! Вырванная зубами, вытянутая на тяжёлой цепи из самого болота. Очищенная трудом и потом, выбеленная и выставленная напоказ. Осознание этого делает усталость Ильи приятным последствием, а не тяжёлой ношей. Каждый раз, открывая новую точку, он вспоминает, сколько сил ему пришлось вложить в самую первую. И все ещё самую любимую, даже сейчас. А как долго он мучился с арендой помещения для второй точки… И как ему выносила мозг налоговая при открытии третьей.
Стрелецкий пробирается ближе к домику и уходит туда, чтобы наконец сложить свои вещи. Он кладёт свою сумку отдельно от всех остальных, так, чтобы потом была возможность быстро собраться и сбежать. Он меняет кожаную мотоциклетную броню на длинные чёрные шорты с красным пламенем вместо полосок по бокам и чёрную майку, вырез которой отлично демонстрирует все его татуировки и золотую цепочку с кольцом Адалин. Сначала Илья хочет оставить её где-то среди вещей, будто чувствует, что Ада сразу обратит на это внимание. Но потом решает, что нет места безопаснее, чем собственная шея.
Запах шашлыков смешивается с летней свежестью вечернего воздуха. Он проникает в домик даже через закрытые форточки, а когда Илья выходит на крыльцо, то чувствует, как этот запах практически заменяет собой всё остальное. Женя с Алисой и Димой крутятся вокруг стола и дорезают что-то, при этом весело переговариваясь друг с другом. Кирилл с Серёжей ходят вокруг мангала, обмахивают угли куском пластмассы. В одиночестве стоит лишь француженка. Илья приваливается плечом к деревянному столбику на крыльце. Пышно цветущая сирень скрывает его от чужих любопытных глаз, но даёт возможность наблюдать за остальными. Он беззвучно хмыкает.
И всё же Ада не чувствует себя здесь чужой.
В гардеробе Адалин есть и элегантные туфли от «Jimmy Choo», и платья из последних коллекций «Valentino». Но здесь она не видит в брендовых шмотках никакого смысла. Куда комфортнее чувствовать себя в джинсовых шортах и в бесформенной футболке из масс-маркета. Куда приятнее шлёпать босыми ногами по нагретой солнцем плитке перед бассейном. Чувствовать долгожданное расслабление, наслаждаться возможностью вздохнуть полной грудью. Даже несмотря на то, что из динамиков телефона льётся мягкая французская трель. Быстрая, для нежелательного слушателя похожая на скороговорку, но вполне понятная для Ады. Она тихо выдыхает, опускается на раскладной туристический стул, тут же откидываясь на спинку и запрокидывая ногу на ногу.
– Они сказали, что я должна присутствовать на этом собрании, а я… А я…, – тихий всхлип на том конце трубки заставляет Аду устало вздохнуть и тут же прикрыть глаза.
– Дыши глубже, Леона. Они же не петлю тебе на шею накидывать собрались, – на секунду голос Ады затихает, а в следующий момент взрывается новой порцией негодования. – Прекрати рыдать. В верхнем ящике моего стола я оставила все документы. Просто ознакомься с ними и иди на планёрку. Прочитай по бумажке, все вопросы запиши, а потом передай мне. Напомни им про проекты, которые мне должны были прислать на почту для согласования. Если что тебя подстрахует Томас. Поговори с ним. Мы все вопросы решили ещё вчера. Только не истери, Леона, прошу, – плач Леоны медленно затихает, переходя в рваные вздохи. – Сиди и улыбайся. Никто из них не накинется на тебя. Ну а если Эд попытается вмешаться… Я разрешаю тебе послать его к чёрту.
Голос Леоны снова трещит, не переставая, и Адалин прижимает ладонь ко лбу, чувствуя нарастающую головную боль. Не уезжающей до этого надолго Аде впервые приходится оставить новоиспечённую помощницу одну. И теперь она закатывает истерику от свалившихся на её плечи обязанностей. Даже с учётом того, что большую часть Адалин разгребла перед отъездом.
– Никто не заставляет тебя лично назначать встречи, – устало шепчет Адалин. – Ты просто моё доверенное лицо, которое должно передавать мне всю информацию. Зайди к Томасу. И выпей успокоительного.
Адалин сбрасывает звонок до того, как трель Леоны снова резанёт по ушам. Ада убирает телефон за спину, но вместо того, чтобы опустить его в карман джинсовых шорт, просто кидает на тканевую сидушку стула. Адалин опускает лицо в прохладные ладони и закрывает глаза. Все её попытки освободиться нагло прерываются проблемами то с семьёй, то с работой – работой в империи отца на пол Европы – и перекрывают Аде кислород. И даже за много километров от Парижа ей не дают забыть об этом. Ей так хочется бросить всё, остаться в другой стране, устроиться на обычную работу и вечерами выходного дня петь в баре. Исполнить свою маленькую мечту, открыть кафе, в котором подавались бы сотни видов круассанов и выпечка по рецептам её бабушки. Хочется наверстать всё упущенное и не видеть всей той грязи, которая скрывается за шуршащими купюрами.
Пока Ада старалась успокоить разбушевавшуюся помощницу, вокруг неё разворачивалось целое преступное действие. Илья успел подмигнуть Кириллу, и тот сразу же отсалютовал ему, словно только и ждал знака. Кирилл ушёл к Жене, увлёк её в разговор… Ада вряд ли могла предположить, что попала в настоящую семью, где все понимали друг друга с полуслова. Поэтому Илья точно знал, что может спокойно приближаться к Аде со спины и никто не выдаст его – кроме Жени, которая сейчас хохотала над шутками Кирилла. А Алиса вдруг окажется рядом с француженкой, отвлечённо спросит, как у неё дела и проверит, не пострадал ли телефон. А потом легко отойдёт в сторону за секунду до того, как руки Ильи скользнут под колени француженки.
Адалин даже не успевает взвизгнуть, как теплота ладоней Ильи обжигает её кожу сквозь ткань футболки, заставляя Вуд крепко вцепиться в мужское плечо и взглянуть в лицо Стрелецкого. Он держит её на руках
– Стой. Что ты делаешь? – тихо шепчет она, пока по губам Ильи расползается пусть и хитрая, но доброжелательная улыбка.
– Ты нарушила самое главное правило нашего «клуба», – поймав её непонимающий взгляд, Илья практически ликует. – Работу мы оставляет за пределами домика. И за нарушением следует наказание.
– Что за детский сад? – Адалин закатывает глаза и собирается соскользнуть с его рук, но Стрелецкий прижимает её к себе крепче, сверкнув серыми глазами в полумраке. – Ты что, серьёзно? – благо, Ада знает, что есть одно волшебное слово, которое достаточно просто прошептать, чтобы помощь тут же подоспела. – Женя!
– Сделай вдох!
В этот момет Илья тащит её в сторону бассейна. Он со смехом выжидает буквально секунды две, чтобы Ада успела осознать происходящее, а в следующий момент отталкивается и кубарем плюхается в воду с Адалин на руках.
Он отпускает француженку почти мгновенно, чтобы позволить ей всплыть первой. Ощущает толчок в свой живот, когда она отталкивается и выплывает на поверхность. Сердце Ильи замирает, пузырьки воздуха всплывают и исчезают на воде, пока он находится там, под водой. И лишь спустя какое-то время Илья отталкивается от дна и медленно выныривает, шумно выдыхая остаток воздуха.
Тело Адалин, нагретое солнцем, подрагивает от вечернего холода, и она, улыбаясь, проводит ладонями по своему лицу, стирая назойливо затекающие в глаза крупные капли воды. Француженка тихо смеётся, когда слышит злое шлёпанье босых ног Жени по плитке. Ох… Уж Женя за Адалин-то…
– Илюша, я оторву тебе причинное место! И заставлю съесть его на ужин, – шипит на него Павлецкая, пока Адалин выбирается, опираясь на бортик. Вся её футболка вымокла до последней нитки и теперь облепляет тело как вторая кожа. – Вот выйдешь оттуда, я тебе покажу, где раки зимуют, негодник!
Ада случайно ловит взгляд Кирилла. И в его глазах, и в глазах Адалин вспыхивают одинаковые, недобрые огоньки. В их головах рождается одна общая мысль. Пока Павлецкая отчитывает Илью, а заодно и всех остальных всеми известными ей словами, Адалин медленно поднимается на ноги. Сейчас подруге и дела нет до неё, а значит… Ада обхватывает подругу, прижимаясь к ней мокрой одеждой, и Женя испускает нервный визг от обжигающего кожу холода. Кирилл тихо смеётся в кулак, чтобы не раскрыть то, что тоже участвует в «коварном плане», а Адалин спешно отстраняется, чтобы убежать от разъярённой Жени.
Глава 4
Сентябрь, 2011
Париж, Франция
Адалин потягивается, удобнее устраиваясь на подоконнике и осторожно поправляет школьную клетчатую юбку. Пятки кроссовок упираются в бок скамейки, на которой лежит Тонн в солнцезащитных очках. К нему плечом приваливается Ник. Последний выглядит деловито – одной рукой что-то набирает на своём ноутбуке, другой протягивает сэндвич Адалин.
– Сидеть на подоконнике неприлично, – бурчит Ник, смотря на троюродную сестру. – Приятного. Я взял с индейкой.
– Может быть, не будь вы оба такими широкими, что заняли всю скамейку, я бы и потеснилась с вами. Выключай своего чопорного англичанина, Ник, – цокает языком Адалин