– Позже, – произнёс он твёрдо. – Главный вопрос прямо сейчас – куда двигаться дальше. Через несколько часов рассветёт. Люди Стрэнга двинутся вперёд, они сейчас между мной и Омахой... Думаю, мне нужна карта.
Он открыл бардачок, отогнув арбалетный болт так, чтобы позволить дверце открыться. Внутри лежали поношенные перчатки, которые он натянул, смятый бумажный стаканчик, замасленная отвёртка и в несколько раз сложенная карта. Света от приборной панели оказалось достаточно, чтобы её изучить. Насколько он мог оценить, штаб Стрэнга лежал в миле или около того на запад от главной дороги на север – слишком близко, чтобы так рисковать. Альтернативный путь заключался в том, чтобы сместиться на восток, а затем вдвое больше – на запад.
– Было бы существенно проще, если бы я знал, где нахожусь, – пробормотал он, не разжимая заледеневших губ. – Попробуем прикинуть. От лагеря Стрэнга я двинулся на восток. И всё ещё еду на восток. Если, конечно, ветер переменился...
Похоже, дуло прямо на него.
Нет, на ветер полагаться нельзя. Гораздо разумнее ехать, пока он не увидит дорожный указатель или доберётся до населённого пункта, а затем соответствующим образом скорректировать курс.
– Так и порешим, – сказал он себе. – Если у меня, конечно, не кончится бензин, не перегреется двигатель или я не вырублюсь и врежусь в дерево.
Передок был порядочно разбит, колёса ужасно дрожали. Держать машину на дороге было тяжело. Чувствовался запах горячего масла.
– Радиатор, наверное, пробит, – пробормотал он. – Хорошо, что ночь холодная.
Добравшись до пересечения с ухабистой асфальтированной дорогой, он замедлил ход, повернул налево и проехал четверть мили, прежде чем остановился.
– Почему я повернул? – пробормотал он, голос звучал, как голос незнакомца, но говорить вслух помогало сосредоточиться.
– Надо ехать на север, – ответил он сам себе.
– Нет. Неверно. Разобрались, решили ехать на восток, выехать на главную дорогу...
– Этим путём, – настаивала другая часть его сознания. – Уже недалеко.
– Что недалеко?
Он потряс головой, глядя через разбитое ветровое стекло на заросший сорняками кювет, освещённый одинокой фарой.
– Дом. Надо добраться до дома, отдохнуть, согреться...
– Точно, дом... забавно, что я забыл про него. Точно, надо добраться до дома.
Он двинулся в путь и проехал ещё сто ярдов.
– Минутку, – сказал он и нажал на тормоз.
Из-за резкой остановки голова его болезненно мотнулась, но это помогло мыслям проясниться.
– У меня крыша едет, – сказал он. – Все мысли в кучу. Дом... старое место, камень, высокие фронтоны, прогулки на лошадях, газовые фонари на высоких столбах, запах конюшни. Дом. Но не дом. Помню его... с очень давних пор. Маленький мальчик. Надо вернуться. Там что-то чудесное. Долго ждал...
– Выдумка, – сказал он громко и с силой потёр лицо. – А может я? Есть там старый дом? Похоже он засел у меня в голове с тех пор, как я покинул Биатрис. И даже раньше. Но это чепуха. Старый дом семьи, сказал я Лори. Бред. Нет никакого старого дома семьи. Так она сказала. Кроме того, я еду прямо в лапы Стрэнга...
– Но я должен ехать туда! Я слишком долго ждал...
– Хорошо. – Он зашёлся дребезжащим смехом. – Чёрт подери, можно же решить этот вопрос: я съезжу, взгляну, выброшу всё это из головы и вернусь к насущным делам. И может быть, там есть еда и постель.
Он взглянул на извилистую второстепенную дорогу.
– А с чего я взял, что она приведёт меня именно туда?
– Ты знаешь путь. Это недалеко. Езжай к дому. Там отдохнёшь.
– Хорошо, Мэллори. Может быть, это слабый голос сознания. Положись на интуицию. Сильнее ты уже не заблудишься.
Он переключил передачу и пополз вперёд по разбитой дороге.
Теперь, когда он поддался непреодолимому влечению, Мэллори чувствовал себя на удивление спокойно, словно он больше не одинокий пловец в бурном море, а пассажир корабля, за курс которого он не несёт решительно никакой ответственности. Впереди могут поджидать рифы и водовороты, но сейчас он может просто вцепиться в поручень и плыть. Довольно смутно он задавался вопросом, насколько далеко он продвинулся. Две мили? Три? Что он обнаружит в конце пути? Это действительно дом? Эти вопросы казались очень формальными и отдалёнными. Сейчас его задача: просто рулить – и не уснуть...
Слабое дребезжание работающего винта вторглось в его мысли. Оглянувшись он увидел навигационные огни вертолёта, покачивающиеся в сотне ярдов над верхушками деревьев, в трёхстах ярдах позади него. Прожектор светил вниз, ощупывая землю и приближаясь всё ближе, двигаясь вдоль шлейфа из поднятой машиной пыли. Реакция была вялой и неуклюжей. Он выключил единственную фару, вывернул руль влево, машина пробралась через неглубокую канаву и поехала по вспаханному полю. Впереди виднелась купа деревьев, чувствовалось как колёса теряют сцепление с землёй. Что-то попало под машину, она завязла и остановилась, нос задрался кверху. Мэллори выскочил наружу, чуть не упал и, спотыкаясь о борозды, побежал в сторону деревьев. Под их прикрытием он взобрался на по склону на самую вершину. Вертолёт облетел заглохшую машину, завис, затем приземлился неподалёку от неё. Спустя несколько секунд, он взлетел снова.
Мэллори пошёл дальше, сквозь густой подлесок и переплетённые ветви. Сзади доносились крики. Лучи фонариков обшаривали заросли. Над головой вертолёт рвал воздух, свет прожектора заливал склон. Деревья поредели. Мэллори вскарабкался на гранитный взлобок, пробежал среди перекрученных сосен, вцепившихся в скалу корнями, похожими на артритные пальцы. Здесь была ведущая наверх малозаметная извилистая тропка, с обеих сторон укрытая высокими зарослями. Мэллори услышал шарканье ног по скале совсем рядом. Он бросился по тропинке, проламываясь через заросли. Он преодолел не более двадцати футов, как скальная стена преградила ему путь. Задыхаясь, он упал на землю.
«Приплыли», – подумалось ему.
Голоса и звуки людей, пробирающихся сквозь заросли.
– Должно быть вернулся назад. Вы, ребята, разделитесь, обшарьте вон те кусты.
– Двадцать пятый, – произнёс другой хриплый голос. – Светаните-ка чуть правее и выше по склону.
Вертолёт замолотил над головой. Мэллори лежал не шевелясь, и прислушивался к звукам, издаваемым погоней. Он почти задремал, вскоре звуки отдалились. Он с трудом встал и принялся искать путь в обход каменной стены. Он нашёл его в двадцати футах справа от места, где укрывался от охотников. Россыпь валунов вела к похожему на лестницу склону. Он взобрался по нему, прополз под ягодными кустами и увидел лужайку перед домом.
Дом был высок – значительно выше, чем рисовалось в воображении. Архитектурный стиль его был не похож на всё, ранее виденное: не причудливая викторианская готика, но нечто более массивное, более монументальное, более древнее и запретное. Он медленно двинулся вперёд, обнаружив заросшую дорожку, выложенную плиткой, что проходила мимо сработанной из камня поилки для лошадей. Тонкая струйка воды все ещё пузырилась над замшелой скалой. Попадались участки засохших стеблей на месте когда-то бывших там клумб. Накренившиеся шпалеры нависали над треснувшей каменной скамьёй.
В стороне от дороги в полном небрежении пребывали покосившиеся остатки деревянных построек.
Он пересёк гравийную дорожку, едва различимую среди сорняков. Бледный свет луны отражался от высоких окон, похожих на глаза слепца.
Ряд широких, усыпанных опавшими листьями ступеней вёл к террасе, окружённой каменной балюстрадой. Наверху, за широкой верандой, в гранитной стене была прорезан проём, в два раза шире и выше обычной двери, прикрытый заржавленной металлической дверью. Над дверью располагался полукруглый витраж. В центре двери находился богато украшенный запор в виде головы грифона.
Мэллори обхватил его, повернул, дверь распахнулась, и он вошёл в обширный холл, на стенах – нарисованные цветы, облупившиеся позолоченные рамы обрамляли потускневшие зеркала, с потолка свисала антикварного вида люстра. А на полу, прямо возле ног, лежал мертвец.
Где-то в доме однообразно стрекотал сверчок. Медленно и упорно капала вода. Ветер грохотал под широкими карнизами. Мэллори обошёл труп кругом, одна рука покойника была отброшена в сторону, голова повёрнута набок, волосы длинные, глянцево-чёрные, кучерявившиеся на мощной шее. Одет мертвец был в длинный плащ бутылочно-зелёного цвета, узкие рыжеватые брюки, блестящие черные ботинки, длиной до середины голени. На манжетах и горле виднелись смятые кружева. Умер он, как прикинул Мэллори, не раньше, чем несколько дней назад, щёки ввалились, лицо приобрело зеленоватую бледность, но разложение ещё не началось.
Он прошёл дальше, в большую комнату, наполненную тенями. Звёздный свет лился через высокие окна, занавешенные полусгнившими шторами. Потрескавшийся и вздувшийся паркет местами прикрывали остатки ковров. Выцветшие обои в стиле барокко свисали со стен, покрытых тёмными деревянными панелями. Были там и картины в массивных рамах, изображавшие мужчин и женщин в старинных костюмах. По комнате были расставлены тяжёлые стулья и диваны, их обивка разлезлась и превратилась в лохмотья, через которые виднелись ржавые пружины и выцветшая набивка. Пока Мэллори пересекал эту комнату, направляясь в следующую, дорогу ему перебежала мышь. Следующая комната, в которую вела арка, была заставлена книжными полками, на которых громоздились перепачканные тараканами книжные корешки. Бумаги валялись на сгнившем ковре, среди лоскутов пыли. Порывы холодного ветра, проникавшего через выбитое окно, почти полностью заглушались листвой большой ветви, проросшей внутрь.
Парадная лестница, широко изгибаясь, вела на второй этаж. Высокие спальни, расположенные там, были обставлены в том же вычурном стиле и пребывали в том же упадке, что и комнаты внизу.
В задней части дома Мэллори обнаружил кухню с высокими деревянными стойками, угольной плитой и ручным насосом, стоявшим рядом с чугунными раковинами. Дверь кухни выходила в задушенный сорняками сад с тропинками и фонтаном, почти скрытом за разросшимся кустарником. Дерево толщиной в фут проросло сквозь разломанные плиты террасы. Дальше сквозь растительность, высотой до плеч стоящему человеку, виднелись руины беседки.