Затем чернота сомкнулась над ним, смывая всё ниже и ниже, в благодатную Нирвану.
Тяжёлой была борьба за возврат в сознание. Долго он пытался вплести слабый настойчивый голос в своё сновидение, где, без раздумий и забот, он парил над ландшафтом всех цветов радуги. Это был не уютный рокот дяди Эла; кто-то другой, какой-то незваный гость тащил его обратно, навстречу мрачной реальности. Но он не шёл. Он заслужил отдых.
– Проснись, Джефф Мэллори, – трещал голос. – Проснись!
Он открыл глаза. На мгновение, прежде чем рассеялись остатки сна, комната предстала перед его взором, как забавная преходящая структура квантов энергии, выстроенная таким образом, чтобы служить средой обитания любопытным скоплениям протоплазмы, известным как человеческие существа...
Потом произошла перемена, потолок снова стал просто потолком, стены – просто стенами. И старик, взирающий на него пылающими очами... кто он такой?
– Оно у тебя! – воскликнул Гонил. – Я вижу по твоему лицу!
– Может быть, – расплывчато сказал Мэллори. – Я видел вещи – точнее, вспоминал вещи, о которых не думал многие годы. Вещи... не верится, что я мог их забыть.
– Теперь мы должны действовать быстро! Подкати меня к прямоугольнику, который вырезан в полу.
Он указал дрожащим пальцем на нужное место.
– Не так быстро, Гонил, – сказал Мэллори. – Дай мне время собраться с мыслями.
– Ныне у меня нет лишнего времени, Джефф Мэллори. Подкати меня к платформе.
– Ты слишком спешишь, Гонил. Я хочу...
– Ко всем чертям что ты там хочешь, – процедил Гонил. – Ты хочешь довести меня до применения крайних мер?
Мэллори словно ударили по голове молотком, сделанным изо льда. Хаотически переплетаясь завертелись свет и тьма, сквозь водоворот резко и ясно прозвучал голос Гонила:
– Пока ты дремал, я принял некоторые меры предосторожности и установил контроль над твоим мозгом, Джефф Мэллори. Ты сделаешь то, что я прикажу. Сейчас!
В глазах прояснилось; в голове у Мэллори раздавался резкий настойчивый гул. Кончики пальцев онемели, руки и ноги ослабли. Он обнаружил, что сначала идёт, направляясь к оснащённому колёсиками ложу, на котором находился старик, поворачивает его и катит в указанном направлении.
– Сейчас! – голос Гонила раздавался прямо в голове, твёрдый и звучный голос, невозможно было и представить этот голос слабым и дрожащим. Платформа под ногами пошевелилась. Они падали в тьму через туннель с чёрными стенами. Неожиданно вокруг них расцвёл свет, платформа остановилась в начале прохода, ограниченного серыми стенами.
– Сюда, – скомандовал Гонил.
Не думая ни о чём, Мэллори покатил каталку по левой стороне коридора, пока не очутился в округлой камере, абсолютно пустой, не считая чёрного цилиндра, установленного по центру.
Над цилиндром появилась крохотная пылинка света. Она стала ярче, расширяясь в ослепительную сферу сияющего тумана, который твердел, стекленел, пока не превратился в отполированную до зеркального блеска сферу восьми футов в диаметре, покоившуюся на пьедестале в центре комнаты. Гонил издал странный каркающий вдох. И снова Мэллори почувствовал присутствие мыслей старика среди своих собственных:
– Сейчас, Джефф Мэллори!
В мгновение ока ключевой шаблон, сформированный в его разуме встретился и соединился со своим братом...
Полированная поверхность сферы затуманилась, словно порыв влажного воздуха коснулся её. Цветные узоры дрожали и метались по её поверхности. Полностью чёрная точка появилась в центре, она расширялась, распространяясь наружу до тех пор, пока не остался только светящийся ободок, охватывающий диск полной черноты, усыпанный сверкающими точками, словно круглое окно, выходящее на ночное небо.
– Помести меня внутрь, – приказал Гонил.
– Сейчас, Джефф-дружок, – отчётливо произнёс голос дяди Эла в голове у Мэллори.
Словно распахнулась дверь и мозг осияло хрустальным светом.
С предельной ясностью он узрел очертания абстракции, являющейся его мыслевместилищем, увидел как она охвачена паутиной чужой мысли, узрел где и как необходимо коснуться...
И стать свободным.
– Отлично.
Он обратился к уставившейся на него высохшей маске, выражавшей удивление и зарождающийся страх.
– Я слышал всю твою ложь, Гонил. Теперь расскажи мне правду.
Глава 7
Гонил пришёл в ярость. Потом заплакал. Под конец он залепетал:
– Ах, одолел меня, бедного слабого старика, это нечестно, нечестно! Кроме того, всю свою жизнь я был жертвой обстоятельств, движимый поневоле силами, мне неподвластными и волей других. Слушай, Джефф Мэллори.
Непространственный передатчик можно использовать более чем одним способом: он может переместить меня – и тебя, при желании, в безопасное место, далёкое отсюда. Там я составлю отчёт. Планета будет стерилизована, Моун лишится добычи, и...
– Другими словами, ты планируешь сбежать? А это не то самое, в чём ты обвинил Алгорика?
– Этот мир обречён! Если бы мы приняли меры вовремя, то могли спасти его – но время упущено! Мы ничего не можем сделать! А что касается меня – я умираю. Твоё появление было чудом – единственной маленькой удачей, выпавшей мне на долю за всю мою длительную ссылку. Оказавшись там, я смогу ожить вновь, полностью восстановившись! Кому будет лучше, если я останусь здесь умирать, больной и одинокий?
– Твоя байка шита белыми нитками, старик, – ответил Мэллори. – В этой пьесе Алгорик был выбран на роль злодея, да? Он хотел смыться, а ты был прямо весь в белом.
– Я был верен своему долгу.
– И поэтому ты убил его?
– Но, как я уже говорил, он сбежал...
– Его тело лежит в прихожей, Гонил. И с трупом что-то странное. Он одет в старомодную одежду. И он молод, а ты нет. Я думаю это тебя выставили за дверь, Гонил. И думаю, он впустил тебя, поскольку ты поклялся, что пришёл помочь, а когда ты оказался внутри, то застрелил его, возможно случайно, а затем сообразил, слишком поздно, правда, что ты всё ещё в ловушке, потому что он запер от тебя на станции всё, что было можно запереть.
На мгновение лицо Гонила перекосилось, словно раздираемое надвое противоборствующими силами, затем он оглушительно захохотал.
– Прекрасно! Какое значение это имеет сейчас? Часть правды ты угадал – но я уволок у Алгорика его сладчайший фрукт! Я сбежал – и прихватил с собой его женщину. Она родила ребёнка от него и умерла – так что его победа обернулась пустотой! Но всё это в прошлом, далёком прошлом. Иди же в передатчик, тебя ждёт целый мир, великолепие которого ты и вообразить не можешь!
– Полагаю, он позвал тебя сразу же, как только засёк приближение Моуна. Он думал, что теперь, перед лицом врага, ты решишь зарыть топор войны и сделать дело, ради которого прибыл сюда. Но ты по-прежнему думал только о собственной шкуре.
– Ложь! – завыл Гонил. – И пока ты раздуваешь эти фантазии, наши возможности утекают как вино из разбитого бокала!
– Думаю, в самый последний момент, когда он знал, что умирает, он звал меня, – продолжил Мэллори. – Вот что вывело меня из комы, привело сюда. Теперь ты готов использовать меня, чтобы помочь твоему побегу и даже не думаешь о судьбе шести миллиардов человек.
– Ты сказал... шесть миллиардов человек? Джефф Мэллори, ты кое-чего не знаешь: ты еще не уяснил ситуацию...
– Я уяснил достаточно для понимания того, что пока есть хоть один единственный шанс остановить рак, прежде чем будет слишком поздно, я им воспользуюсь!
– Но – Джефф Мэллори – нет человеческой расы, которую можно спасти. Конечно, ты знаешь! На выбранном месте размножения первое, что делает кокон Моуна – выпускает ядовитый газ, который очищает планету от органической жизни везде кроме охраняемой территории гнезда. Люди в твоём Биатрисе живут – как безмозглые рабы Моуна. Все остальные, Джефф Мэллори, мертвы!
Мэллори показалось, что он стоял очень ошеломлённый, мысли его роились вокруг душераздирающей идеи убитой планеты, вокруг городов, набитых трупами, опустевших ферм и аэропортов, молчащих заводов и океанских лайнеров, дрейфующих без руля и без ветрил – роились, не в состоянии осознать столь всеобъемлющую катастрофу.
– ... теперь ты видишь, по какой причине мы должны спешить, чтобы спасти себя, – журчал голос Гонила. – Присоединись ко мне, Джефф Мэллори. Я покажу тебя чудеса, по сравнению с которыми великолепнейшие столицы этого унылого мира – не более чем скопище жалких лачуг дикарей!
– Всё мертво, – произнёс Мэллори, – Всё, кроме моего города. Они ещё живы, для них ещё есть шанс. Несколько тысяч человек... достаточно, чтобы начать заново...
– Они лишились разума! – завопил Гонил. – Они тоже умерли, только ещё более жутким образом, нежели те миллиарды людей, которые разок кашлянули и всё! Смерть будет для них милосердием...
– Нет, пока я жив, – ответил Мэллори и пошатнулся оттого, что фантомный удар снова поразил его мозг, на этот раз – с гораздо большей силой. Казалось, что латная перчатка стиснула его разум, размозжила его, выдавив все мысли, кроме команды, звучавшей, словно трубный глас среди хаоса. Он чувствовал, что его несёт назад, назад, его связь с реальностью распадается, смутные воспоминания всплыли в его рассыпающемся сознании: заделанная дверь в комнату Лори, бледная башня, возвышающаяся над городом, дикий взгляд брата Джека, Старый Дом, тёмный и молчаливый в ночи – всплыли и исчезли.
Один образ задержался, смутный и зыбкий. Высокая фигура дяди Эла, распоряжающаяся стоя в лунном свете, текущем в окно.
– Ты знаешь, что делать, Джефф-дружок, – мягко сказал он. – Я учил тебя... и ты хорошо учился...
Тут Мэллори собрался, быстрым, решительным порывом прорвался через обволакивающую его паутину, повернулся к ней лицом и разбил на тысячу осколков.
Тонкий плач отчаяния Гонила звенел у Мэллори в ушах. Он увидел, как древняя конечность дёрнулась, сбросив высохшее тело с ложа, видел, как когтистые руки тянулись, чтобы добраться до цели, к которой он так долго стремился, видел костяную руку, опустившуюся в бессилии, как обтянутый кожей череп уткнулся в пол.