– Моя дочь не лжет, – твердо произносит Бренда.
– Мой партнер допрашивает его, – говорит Доннелли, игнорируя ее, – но если вы не сможете объяснить нам, что конкретно он сделал, нам придется его отпустить. – Глаза Майи горят разочарованием. – Мне необходимо переговорить с детективом Хантом, – продолжает Доннелли. – Подождите здесь, пожалуйста.
Майя поворачивается к своей маме:
– Ты ведь веришь мне, правда?
– Я пытаюсь, милая, но ты должна рассказать мне, что произошло. Если есть что-то, о чем ты молчишь или боишься рассказать детективу, ты можешь сказать мне.
– Я тоже пытаюсь! – Майя вытирает глаза тыльной стороной ладони. – Это похоже на то, что он… он околдовал нас.
Мама смотрит на нее с недоверием. Майя видит детектива Доннелли через широкое стеклянное окно, он беседует со своим напарником. Детектив Хант, женщина лет сорока, смотрит скептически. Она качает головой.
– Я знаю, как это звучит, – говорит Майя. – Да, я не могу объяснить, как он это сделал, но, думаю, знаю, почему он это сделал. Фрэнк застал нас за разговором о нем. Он появился как раз в тот момент, когда Обри рассказывала мне о том, что произошло с ней в «Данкин Донатс». Он сказал, что собирается показать ей волшебный трюк… – Майя вспоминает выражение лица Обри, когда она описывала это, будто она внезапно что-то поняла. Но что? Ключ не левитировал – но что-то же произошло, не так ли? Какой-то другой трюк?
– Магический трюк? – переспрашивает ее мама. В ее глазах стоят слезы, но голос тверд. – Послушай, если Фрэнк что-то сделал с тобой… или с ней… тогда ты должна мне рассказать. Но то, что ты говоришь, Майя, бессмыслица.
Детектив Доннелли возвращается. Он садится напротив них.
– Моя коллега сообщила, что взяла у Фрэнка показания. И его история более или менее соответствует тому, что вы мне рассказали.
Более или менее?! У Майи сжимается желудок. Его тон заставляет ее чувствовать себя так, словно она в чем-то провинилась.
– Между вами были разногласия за день до происшествия, – говорит Доннелли. – Фрэнк пришел, чтобы все обсудить. Вы не хотели с ним разговаривать, но скандала не было… с этим вы согласны. Никто даже не повысил голоса. Затем вы вышли из кухни… Вы утверждаете, что сделали это, чтобы позвонить в 911, но Фрэнк говорит, что он не знал про ваши намерения.
– Он лжет! Я сказала, что собираюсь позвонить в полицию. Они оба это слышали. – Хотя, говоря это, Майя понимает, что никто никогда не узнает, что слышала Обри, или что она думала, или действительно ли она поняла, что Фрэнк с ними делал.
– Хорошо, – сказал Доннелли. – Вот тут-то вы и начинаете расходиться во мнениях. Вы говорите, что пошли звонить в полицию, потому что боялись, что Фрэнк причинит вам вред. Но вы не можете объяснить, что именно, по вашему мнению, он мог сделать. И в полицию так и не поступило ни одного звонка. Я ничего не упускаю?
Плечи Майи поникли. Она покачала головой.
– Фрэнк и Обри сначала разговаривали через сетчатую дверь, – продолжал Доннелли, – и в какой-то момент она решила выйти к нему. Они находились на ступеньках, разговаривали, и опять же, никто не повышал голоса, никакого физического контакта, насколько вы могли судить. – Майя кивает. – Они вдвоем незадолго до этого ходили куда-то выпить кофе, – сказал Доннелли, – и это послужило причиной ссоры между вами и Фрэнком.
– Нет! Я имею в виду… то есть да, вроде того… но это не имело никакого отношения к тому, что произошло.
– Разве вы не застали его с Обри в «Данкин Донатс»?
– Застала, но…
– Вы были расстроены из-за этого?
– В тот момент – да, но потом во всем разобралась.
Детектив Доннелли сверяется со своими записями, как будто хочет убедиться, что правильно понял следующую часть; затем он смотрит Майе прямо в глаза.
– Почему вы не сказали мне о ноже?
Нож. Она совсем забыла.
– Он не имел никакого отношения к случившемуся.
Мамино лицо омрачается.
– Тогда зачем он вам понадобился? – интересуется детектив.
– Я просто… я подняла его, потому что была напугана… Я знала, что он собирается причинить ей вред. Я хотела защитить нас обеих от…
– От чего?
– Прошу прощения, – вмешивается Бренда, – но я думаю, что моя дочь в шоке. Нам нужно немного времени, пожалуйста.
– Я понимаю, мэм, у меня есть еще несколько вопросов…
– Больше никаких вопросов, – отрезает мама. – Только в присутствии адвоката. Моя дочь, она… она явно нездорова.
Тридцать пять
Детектив Диас отличалась от детектива Доннелли.
Она была старше и менее разговорчива, и хотя Майя не видела, чтобы она улыбалась, ее лицо выглядело добрее, чем у Доннелли. Ее седеющие волосы были заплетены в длинную косу. Она только что выслушала все, что хотела сказать Майя, не выражая никаких эмоций по этому поводу, не давая понять, верит она в это или нет. Но она все записала, включая дату и время звонков на стационарный телефон Бренды. Она сидела напротив Майи и ее мамы в маленькой белой комнате, очень похожей на ту белую комнату, где они общались с детективом Доннелли семь лет назад.
Они прослушали запись. Звук, записанный на телефон Майи, был не так хорош, как она надеялась: Фрэнк говорил тихо, и большинство его слов заглушала музыка в баре, но какие-то фрагменты беседы можно было разобрать.
После той части, которую Майя помнила, наступил момент, когда она умолкла, а Фрэнк взял инициативу в свои руки. Его голос менялся, становился все тише и тише, как будто кто-то убавлял громкость.
Он заговорил с интонациями, которые она помнила с того дня, когда умерла Обри. Словно в ритме детских стишков. Словно произнося заклинания. Даже сейчас, зная его подноготную, она находила его голос завораживающим. Она слышала слова: руки, ноги и голова. Между двумя песнями они услышали, как он сказал, что ее конечности слишком тяжелы, чтобы их поднимать. Затем он перешел к красочному описанию места, которое называл домом, – стол, камин, чердак, и она поняла, что, хотя она никогда не входила в коттедж Фрэнка, какая-то часть ее там побывала.
Детектив Диас слушала, делала пометки, записывая странные слова, наполнявшие комнату. На ее спокойном лице ничего не отражалось.
Фрэнк продолжал в течение нескольких минут, затем затих, и все, что они могли слышать, была музыка. Вдалеке раздался мужской смех. Кто-то поставил стакан. В конце концов заговорила Майя, но ее голос был почти неузнаваем. Ее слова лились из телефона, как сироп, тихо и невнятно. Невразумительно. У нее был такой голос, словно она пускала слюни.
У мамы отвисла челюсть.
– Это вы? – уточнила Диас.
– Должно быть, да, но этого я не помню.
Они продолжали слушать, как Майя с Фрэнком беседуют, и девушке показалось, что она уловила, как сама произнесла: «Кристина». Она подалась вперед, надеясь расслышать его ответ, но музыка заглушила его.
– Полагаю, у нас есть возможность разобраться с этим, – сказала Диас. – Восстановить недостающие части этого аудио.
Фрэнк все еще говорил, когда песня закончилась, и они услышали, как он произнес еще более певучим голосом: расслабься, замедли дыхание. Майя задрожала от страха. Бренда и Диас уставились на телефон, все их внимание было сосредоточено на записи. И внезапно Майя поняла, что его слова подействовали на них волшебным образом. На всех троих. Перед ее мысленным взором промелькнуло безучастное лицо Обри, затем лицо Кристины. Он ввел их всех в транс.
– Отпусти, – доносилось из телефона. – Расслабь свое сердце.
Майя посмотрела на свою маму. На детектива. Они выглядели отрешенными.
Ее рука метнулась через стол – она остановила запись.
– Мама, – заговорила она в панике, в ужасе от того, что слова Фрэнка могут остановить сердце ее матери точно так же, как они, вероятно, остановили сердце Обри, Руби, Кристины, точно так же, как они почти остановили ее собственное. Бренда уставилась на нее. – Ты в порядке? – взволнованно спросила Майя.
Мама моргнула.
– Я только беспокоюсь о тебе. Ты в порядке?
Майя выдохнула.
– Не хотели бы вы сделать перерыв? – спросила Диас.
– Нет, – ответила Майя. – Со мной все нормально. – Она перезапустила запись, и мгновение спустя они услышали, как приехала ее мама.
«Что, черт возьми, с ней не так? – Голос Бренды был ясным и громким. – Нет, это ты успокойся… Да, мам. Я слышу тебя». – Голос Майи снова звучал нормально. Запись закончилась через несколько секунд.
Диас заглянула в свои пометки. В уголках ее карих глаз появились задумчивые морщинки, хотя невозможно было сказать, о чем она размышляет.
– Вы сказали, что пили там пиво, – проговорила она. – Вы пили еще что-нибудь?
Майя сникла. Ну вот опять.
– Я выпила немного джина. Может быть, две рюмки, но это было чуть раньше. Я не была пьяна в баре, если вы об этом.
– Вы принимаете какие-нибудь лекарства?
Майя сникла еще больше. Она понимала, как это выглядит. Паранойя была симптомом отмены транквилизаторов. Она не могла смотреть на присутствующих.
– Раньше я принимала транквилизатор, но бросила.
– Как давно? – уточнила Диас.
– На прошлой неделе.
Детектив внесла это в свои записи. Затем она откинулась на спинку стула и рассеянно постучала ручкой по блокноту.
Майя не расстроилась и не разозлилась, поняв, что Диас может ей не поверить. Она была слишком измучена. На этот раз она не станет спорить. Если ей никто не поверит, она с радостью проглотит все таблетки, которые пропишет доктор Барри, – чем больше, тем лучше.
Пока Диас постукивала ручкой, Майя представляла, как проведет остаток своей жизни, прячась от Фрэнка. Поменяет имя. Уедет за пределы штата. Она представила, как рассказывает Дэну, почему ему больше небезопасно жить с ней. Она представила себе боль, которую при этом испытает, но, по крайней мере, она будет накачана лекарствами. Должна быть.